На протяжении четверти века ведущим дипло­матом и главным полководцем Московского госу­дарства был сам царь Иван Васильевич. Полко­водческие таланты Ивана Грозного спорны. Из­вестно, однако, что, когда он лично возглавлял войско, отправляясь в поход, московской армии сопутствовала удача; воеводы проявляли чудеса храбрости и рвения — то ли от страха перед крутым нравом царя, то ли исполнившись уверен­ности в успехе кампании, если уж сам государь взялся за дело. Особенно удавались Ивану IV осады городов, и немало действительно мощных крепос­тей с умелыми, многочисленными гарнизонами в конце концов открывали перед ним ворота... Зато в дипломатии царь, производя больше шума, нежели настоящей работы, чаще вредил интересам своей страны, чем добивался положительных результатов. Он прославился своими «широкове­щательными и многошумящими» посланиями окрестным государям, по очереди высокомерно оскорбив каждого из них. Шведского короля Иоанна III государь московский язвительно укорял в том, что весь род его — мужичий, отец его Густав Ваза был не настоящим королём, а «старостой в волости», да и сама Шведская земля — «честию ниже» иных государств. Английскую королеву Елизавету VI он упрекал в том, что желал видеть в ней истинную государыню в своём королевстве, а выяснилось, что «мимо» неё «люди (т. е. знать. — Прим. ред.) владеют (т. е. властвуют. — Прим. ред.),

и не только люди, но и мужики торговые...» Король польский Сигизмунд Август удостоился намёка на свою бездетность; Иван IV писал ему: «Вот умрёшь ты, от тебя и поминка не останется». Другой польский король, бывший семиградский воевода (Семиградье — область, принадлежавшая Венгрии) Стефан Баторий, избранный из числа нескольких претендентов на польский трон, под­вергся особенно резким нападкам — не считая Батория себе ровней, Иван IV заявлял польским послам: «Мятежом человеческим хотя бы кого и хуже родом выбрали — то вам государь; а нам с кем пригоже (т. е. достойно. — Прим. ред.) быть в братстве, тот нам и брат, а с кем непригоже, тот нам и не брат». Однако стоило удаче покинуть государя московского, как он терял самоуве­ренность и сбавлял тон. Не решаясь выйти с войском против того же Стефана Батория в трудных обстоятельствах войны, он торопился с уступками на переговорах.

Для Московского государства то, что Иван IV руководил всей внешней политикой, было боль­шим несчастьем.

ПАДЕНИЕ КАЗАНСКОГО И АСТРАХАНСКОГО ХАНСТВ

В XV в. русским кня­жествам противостоя­ла Большая Орда — сильнейший преем­ник Золотой Орды. В XVI столетии ни того, ни другого государства уже не существовало, и на восточных и южных рубежах соседями государей московских были так называемые осколки Золотой Орды: Крымское, Казанское, Астраханское и Си­бирское ханства. Не располагая колоссальной во­енной мощью своих предшественников, каждое из них тем не менее было весьма серьёзным против­ником.

При Иване III отношения со всеми этими государствами были урегулированы наилучшим образом:   Крым   считался   союзником   Москвы,

327

Казань была взята, и всё Казанское ханство управлялось из Москвы, са­жавшей на казанский трон своих ставленников. Но Василий III не сумел удержать политических завоеваний отца: Крым из союзника превратился в неприятеля, Казань вышла из-под московского контроля. Зато между Крымом и Казанью установились самые дружественные отно­шения, и казанскими ханами один за другим оказывались крымские царевичи. Эта крымско-казанская коалиция очень дорого стоила Москов­скому государству, и в первой половине XVI в. между обеими сторонами неоднократно вспы­хивали войны.