Московские войска то и дело вторгались в пределы Казанского ханства, осаждали и штурмо­вали саму Казань. В первой половине XVI в. только крупных походов на Казанское ханство было совершено семь: в 1506, 1523, 1524, 1530, 1545, 1548 и 1550 гг. Но каждый раз столица ханства оставалась неприступной твердыней. Особенно тяжело пришлось русским отрядам под её стенами в 1506 г.: московские рати дважды были разбиты наголову и понесли громадные потери.

Впрочем, военная «игра» между Москвой и Казанью шла, как говорится, «не в одни ворота».

Детали иконы «Церковь воинствующая», олицетворяющей поход православного воинства.

Казанцы также часто нападали на русские земли, но в большинстве случаев неудачно. В 1521 г. казанский хан Сагиб-Гирей с сильным войском неожиданно появился под Москвой. Великий князь Василий III бежал и даже прятался некоторое время в стоге сена. У Сагиб-Гирея не хватило сил для взятия Москвы, но, отходя, он разорил окрестности столицы и увёл с собой великое множество пленников.

Московское правительство пыталось противо­поставить Казани не одну лишь военную силу: у самих казанцев существовала влиятельная партия, ориентировавшаяся на поддержку Москвы. С её помощью московским государям несколько раз удавалось на короткий срок сажать на ханский престол своих сторонников. Деятельнейшим союз­ником Москвы был касимовский царевич Шах-Али (Щигалей), женоподобный человек безоб­разной наружности, с отвислым животом, редень­кой бородкой, но, несомненно, умный и чрезвы­чайно расчётливый политик, умевший находить выход из самых отчаянных ситуаций. Именно его

328

московское правительство упорно старалось утвер­дить казанским государем, но сами казанцы с не меньшим упорством изгоняли Шах-Али после недолгих периодов его правления. Русские источ­ники сообщают о нём следующее: «И не слушал их (казанцев. — Здесь и далее прим. ред.) царь (Шах-Али) ни в чём, и прогонял с глаз долой, и лишал их титулов, и своею властью производил в князья тех, кто хотел ему служить, как верный раб своему господину. Хотя и мало поцарствовал он в Казани, всего неполный год, но много добра сделал... самодержцу своему (Ивану IV), хотя и был «поганым» (т. е. нехристианином)». Вполне естественно, что подданные Шах-Али питали к нему искреннюю ненависть.

Условия, в которых действовали наступающие войска обеих сторон, были далеко не равными. Татары, вторгаясь на московские земли, шли от города к городу, от деревни к деревне, повсюду находя продовольствие и фураж. Продвигаясь по почти голой степи Казанского ханства, русские войска страдали от голода, жажды и отсутствия корма для лошадей. Поэтому московское прави­тельство разработало стратегию строительства опорных пунктов, чтобы закрепить продвижение своих войск в глубь Казанской земли. После похода 1523 г. на пограничных землях казанской тер­ритории поставлен был городок Васильсурск. В 1550 г. началось строительство более глубоко вдававшегося в казанские владения русского форпоста — Свияжска.

Напрасно Казанское ханство считали пере­зревшим плодом, готовым упасть в ладони русских при незначительных усилиях. На самом деле это было молодое и крепкое государственное образо­вание, богатевшее на волжской торговле. Поэтому борьба между Казанью и Москвой завязалась не менее беспощадная и бескомпромиссная, чем шедшие в то время московско-литовские войны. Московские земли интересовали казанских ханов во многих отношениях: каждый набег на тер­ритории, подвластные государям московским, обещал множество пленников-рабов; каждый ограбленный город приносил богатую добычу; ослабление или разгром Московского государства сняли бы угрозу его ответных ударов по Казани. В свою очередь Москва давно засматривалась на тучные земли Казанского ханства. Один из русских публицистов XVI в., Иван Пересветов, называл казанские владения «подрайской землицей», ука­зывая царю Ивану IV, что земля эта, столь «угодная» (т. е. хорошая, богатая), «у такового великого, у сильного царя под пазухою, а в недружбе; хотя бы такая землица и в дружбе была, нельзя её терпети за такое угодие», — необходимо «послать удалых воинников на улусы казанские». Немалые доходы принесла бы московской казне и волжская торговля, контролируемая Казанью. Разгром ханства дал бы освобождение всем на­ходившимся там русским пленникам. Наконец, венчание Ивана IV на царство в 1547 г. получило бы дополнительное обоснование:  ведь казанские