Ближний боярин (иногда он называется ком­натный) — это особо доверенное лицо, он мог входить в комнату государя ещё до его офици­ального «выхода» в парадные покои. Введённый боярин рассматривал судебные дела от лица князя; путный — тот, кто ведал какой-либо отраслью («путём») княжеского хозяйства («соколиный путь», «бортный путь» и др.). В подчинении таких бояр были многочисленные люди, обслуживавшие хозяйство князя и часто жившие в разных местах. Например, бортники, собиравшие мёд диких пчёл в лесах и следившие за бортными деревьями и пчелиными роями. Очевидно, «ближний» по положению боярин мог стать «путным» по службе, а затем и «введённым». Употребление этой и подобной терминологии показывает, что княже­ский совет с течением времени преобразуется в государственное учреждение с разнообразными функциями, среди которых управление страной (судебно-административные дела) и собственно княжеским хозяйством. Воинская служба, управ­ление городами и территориями, дипломатические дела — всем этим занимались бояре.

Главным лицом в великокняжеской думе был конюший боярин. Этот человек ведал не просто конюшней великого князя (что в средние века было очень ответственной и важной должностью), а всей совокупностью служб, связанных с разведе­нием и содержанием лошадей, включая работу кузнецов, мастеров, делавших сбрую и повозки, людей, заготавливавших корм, и т. д. Конюший боярин возглавлял думу, и эта должность переда­валась из поколения в поколение в одной и той же московской семье потомков Ратши, дружинника князя Александра Невского.

Из записок иностранцев, посетивших Россию в XVI в., мы узнаём о том, насколько это звание было почётным. Римский посланник Антоний Поссевино писал, что конюший боярин якобы обладал правом выбирать царя, если государство осталось без правителя. Англичанин Джером Горсей, хоро­шо знавший Бориса Годунова, который в царство­вание Фёдора Ивановича стал конюшим боярином, определял это звание с помощью термина, понят­ного его соотечественникам: Горсей считал звание конюшего боярина соответствующим званию лор­да-протектора.

Бояр первых московских князей (XIII—XIV вв.) было мало, около десяти человек; все знали их по именам, и в документах они записаны без фамилий и прозвищ: Иван Родионович, Иван Фёдорович, Фёдор Андреевич... Это сейчас историки мучи­тельно выясняют: Фёдор Андреевич — это Свибло или Кошка? Который из них? Со временем число

358

бояр увеличивалось, но всё же их было немного. Боярское звание передавалось по наследству; круг семей, имевших на него право, был невелик.

В 30—40-е гг. XVI в. при малолетнем царе Иване IV в думу входят новые роды, среди них — ранее независимые служилые князья. Участие в работе думы даёт реальную власть в государстве. А все изменения в её составе (поочерёдное свержение придворных партий Воронцовых, Шуй­ских и Вельских, столь красочно описанное летописцами в XVI в.) прежде всего говорят о том, что дума из совета при князе превращается в орган государственной власти, который осуществляет высшие законодательные, военно-административ­ные и судебные функции. У думы появляется свой чиновный аппарат — думные дьяки. А в годы реформ молодой царь Иван IV, чтобы расширить думу за счёт своих соратников, вводит в неё — помимо бояр и окольничих — думных дворян.

В XVI в. великий князь ещё не мог сломать старый родовой принцип, по которому чин боярина и окольничего передавался в одних и тех же семьях, но он мог «придержать» или ускорить назначение нового боярина. Князь не мог назна­чить в думу племянника раньше дяди, но мог назначить того представителя семьи, который по личным качествам казался ему более достойным. К тому же с разрастанием боярских родов, выделением в них всё новых фамилий строго соблюдать старый порядок назначения, сложив­шийся при первых московских князьях, станови­лось всё труднее.