Сначала всё складывалось в пользу Нарыш­киных. Большая часть московской аристократии, по-видимому, предпочитала видеть на престоле не болезненного и хилого Ивана, за спиной которого стояли бы фавориты Софьи, а многообещающего Петра. Хотел видеть царём Петра и патриарх Иоаким, которому не нравился западный дух, царивший в окружении Софьи.

Фёдор Алексеевич скончался 27 апреля 1682 г. в 4 часа пополудни. Сразу же по обычаю ударили в большой кремлёвский колокол «Вестник», и толпы народа обступили царские палаты, чтобы проститься с покойным государем и привет­ствовать нового. По окончании обряда прощания патриарх с церковными иерархами и вельможами прошёл в переднюю и спросил, кому из двух царевичей вручить скипетр и державу. При­сутствующие ответили, что быть царю избранным общим согласием «всех чинов людей Московского государства». Патриарх вышел на крыльцо и задал толпе тот же вопрос. Раздались громкие крики: «Петру Алексеевичу!» Тогда патриарх вернулся во дворец и благословил на царство Петра.

Царевна Софья Алексеевна была незаурядной личностью. Француз Невилль, бывший в конце XVII в. в Москве, писал: «Насколько её стан широк, короток и груб, настолько её ум тонок, остёр и политичен, и хотя она никогда не читала Макиавелли (имеется в виду автор известного в средневекой Европе политического трактата «Госу­дарь». — Прим. ред.), она самостоятельно усвоила все его правила». Наделённая энергией и реши-

482

тельностью, Софья использовала для получения образования все возможности, появившиеся благо­даря западным веяниям при Алексее Михайлови­че. Через Симеона Полоцкого, бывшего учителем её братьев, Софья познакомилась с церковной русской и польской литературой, языками, рито­рикой, ораторским искусством. Ко времени цар­ствования Фёдора относится сближение Софьи с Василием Васильевичем Голицыным, перешедшее потом в прочную связь. Этому выдающемуся государственному деятелю она, по всей вероят­ности, была обязана довершением своего политиче­ского воспитания и пробуждением стремления к власти.

После избрания Петра на царство Софья не отказалась от своих честолюбивых планов, тем более что обстановка, сложившаяся в тот момент в Москве, могла способствовать их осуществлению. Весной 1682 г. в столице назревал стрелецкий бунт.

СТРЕЛЕЦКИЙ БУНТ

Стрельцы давно уже были недовольны свои­ми начальниками, которые чинили им разные при­теснения, насилия и, зная, что стрельцы зани­маются торговлей и промыслами, вымогали у них деньги. Через три дня после принесения присяги Петру выборные от стрельцов явились во дворец и потребовали выдачи девяти полковников, которые ранее «вымучили» у них деньги. В окружении царицы Натальи Кирилловны не нашлось тогда никого, кто был бы способен утихомирить недо­вольных. Молодые и неопытные Нарышкины, рас­хватавшие высокие должности, испугались и рас­порядились тотчас выдать деньги и наказать пол­ковников на площади. Но это ещё больше раз­задорило стрельцов, которые решили сами «про­мыслить о себе». Неугодных начальников хватали, сбрасывали с башен с криками: «Любо! Любо!»

Из всех «начальных людей» стрелецкого войска снискать расположение стрельцов удалось лишь одному — князю Ивану Андреевичу Хованскому. Он всячески им потакал, взыскивал для них деньги с разных лиц, поощрял бесчинства. Этот человек, по-видимому, искал популярности только ради удовлетворения своего тщеславия. Он любил быть в центре внимания, имел высокое мнение о собственной персоне, никого из бояр «в свою пору (т. е. вровень с собой. — Прим. ред.) не ставил». За свою шумную и бестолковую деятельность Хован­ский получил прозвище Тараруй (т. е. бестолковый болтун), и каждый, по словам покойного царя Алексея Михайловича, называл его дураком.