политического могущества Москвы, упадок Визан­тийской империи, а также общий ход событий в Восточной Европе неуклонно вели к ликвидации политической самостоятельности церкви.

В 1437 г. в Москву прибыл присланный патриархом Константинопольским новый митро­полит Исидор (1437—1441 гг.). Вместе с другими византийскими иерархами он в 1439 г. подписал акт Флорентийской унии (объединения) с папским престолом. Однако в Москве не признали унию, подчинявшую русскую церковь Папе римскому, усмотрев в ней измену православию. По приказу великого князя московского Василия II митро­полит Исидор был арестован и брошен в темницу. Несколько лет спустя, в 1448 г., собор русских епископов избрал первого автокефального (само­стоятельного) митрополита — Иону, епископа Рязанского. (Обо всём этом можно более подробно прочитать в статье «Иона — митрополит Киевский и всея Руси».) После захвата Константинополя турками в 1453 г. связи русской церкви с патриархией почти полностью прекратились.

После целого ряда острых конфликтов с высшими чинами церкви великий князь москов­ский Иван III (1462—1505 гг.) добился окончатель­ного подчинения митрополичьей кафедры своей власти. С конца XV в. назначения на высшие ступени в церковной иерархии зависят исключи­тельно от воли «державного», как называли великого князя придворные льстецы. Одновременно, уступая воле самодержца, церковь постепенно санкционирует обожествление личности госуда­ря — «помазанника Божьего». Эта тенден­ция отчётливо проявилась в 1498 г. в обряде коронации митрополитом Симоном (1495— 1511 гг.) внука Ивана III — Дмитрия, а также в «венчании на царство» Ивана IV митрополитом Макарием (1542—1563 гг.) в 1547 г.

Следуя примеру своих отца и деда, Василий III (1505—1533 гг.) и Иван IV (1547—1584 гг.) жёстко контролировали лояльность церкви по отношению к крепнувшему российскому самодержавию. Одна­ко они хорошо понимали роль церкви как одного из устоев социальной стабильности и законопослушания. Сурово карая строптивых иерархов, не желавших примириться с проявлениями жесто­кости российских государей, они тем не менее сохраняли за церковью монополию в вопросах вероисповедания и всячески демонстрировали своё личное благочестие.

УЧРЕЖДЕНИЕ ПАТРИАРХИИ В МОСКВЕ

В 80-е гг. XVI в. сложная внутри­политическая об­становка заставила правительство царя Фёдора Ивановича (1584—1598 гг.) искать в церковных верхах более активной поддержки. Вместе с тем фактический глава этого правительства боярин Борис Годунов понимал, что для снятия социаль­ного напряжения нужны эффектные, радостные события, которые могут отвлечь народ от смут и мятежей. Таким событием должно было стать

558

учреждение на Руси патриаршества. Осуществле­ние этой давней мечты российского духовенства позволило бы наглядно подтвердить разработан­ную ещё в начале XVI в. религиозно-политическую теорию «Москва — Третий Рим», согласно которой Россия призвана сыграть особую историческую роль как единственная хранительница «истинного христианства».

Используя все возможные средства, московские правители заставили Иеремию, патриарха Кон­стантинопольского, в январе 1589 г. поставить митрополита Московского Иова в сан патриарха. Вслед за этим несколько епископов стали архиепи­скопами, а четыре архиепископа — Новгородский, Ростовский, Казанский и Крутицкий — были возведены в достоинство митрополитов.

Столь высокое положение главы русской церкви давало патриарху возможность попытаться вновь занять независимую позицию по отношению к царской власти. И такие попытки предприни­мались, как только складывались благоприятные обстоятельства, а на патриаршем престоле оказы­вался энергичный и властный человек. Фактиче­ским правителем России был патриарх Филарет (1619—1633 гг.), отец царя Михаила Романова (1613—1645 гг.). Впоследствии ту же роль пытался сыграть патриарх Никон (1652—1658 гг.), однако после долгой тяжбы он был низложен и сослан в отдалённый Ферапонтов монастырь. Стремясь уменьшить экономическое могущество отдельных иерархов, правительства царя Алексея Михайло­вича (1645—1676 гг.) и его ближайших пре­емников добивались увеличения числа епархий и соответственно сокращения их размеров. Если в середине XVII в. в составе Русской Православной церкви насчитывалось 13 епархий, то к концу столетия — уже 23.