539

он начал собирать библиотеку, которая впоследствии насчитывала 3192 тома. Образование и воспитание сформи­ровали из киевского монаха сторонника евро­пейской науки, обычаев и законов. Русскому православию он был чужд и смотрел на него как бы со стороны и свысока. Такой человек спокойно, без внутреннего душевного надлома мог разрушать древний церковный строй и заменять его новым. Всю жизнь Феофан боролся с суевериями, терпеть не мог обрядности, чудес, аскетизма и самой церковной иерархии. «Лучшими силами своей души я ненавижу митры, саккосы, жезлы, свещницы, кадильницы и тому подобные заба­вы», — писал он в одном из писем. Западничество и практичность Феофана импонировали Петру. Он взял монаха с собой в Прутский поход 1711 г. и вскоре назначил его игуменом Киево-Братского монастыря и ректором академии. В 1715 г. Пётр приказал Прокоповичу приехать в Петербург. Царь хотел назначить его епископом Псковским на место престарелого Иосифа. Заняв соответствующее место в церковной иерархии, Феофан смог бы целиком посвятить себя делам церкви. Однако болезнь задержала Прокоповича, и в Петербург он прибыл только в конце 1716 г., когда царь уже находился за границей. Его посвящение в сан епископа Псковского состоялось только в 1718 г. Многие духовные лица, в том числе местоблюсти­тель патриаршего престола Стефан Яворский, про­тивились этому посвящению. Они обвиняли Фео­фана в протестантстве. Прокопович сумел оправ­даться перед царём, да Пётр и не обращал вни­мания на богословские тонкости, когда речь шла о личной преданности как по отношению к нему самому, так и по отношению к его делу. Феофан в свою очередь поспешил обвинить Яворского и его сторонников в «латинстве» (склонности к католи­честву), и это послужило основанием для по­следующего запрета книги Яворского «Камень веры».

Став епископом Псковским, Прокопович тем не менее остался в Петербурге и занялся составлением Духовного регламента — будущего руководства жизнью всего российского духовенства. Когда в 1721 г. была создана Духовная коллегия, его назначили одним из двух её вице-президентов. После смерти президента — Яворского — в 1722 г. нового президента назначать не стали, и Феофан фактически занял пост главы коллегии. Задачей епископа Псковского в эти последние годы жизни Петра стало богословское обоснование указов царя и его взглядов на те или иные вопросы, касаю­щиеся религии и церкви. После обнародования Указа о престолонаследии 1722 г. Феофан пишет книгу «Правда воли монаршей», в которой доказывает, что право передачи престола тому или иному лицу принадлежит исключительно личной воле самодержца. В своих сочинениях он защи­щает браки православных с иноверцами, право на разводы, обличает раскольников и тунеядство монашества. В 1721 г. Феофан учреждает в Петербурге духовную школу по протестантскому образцу. Преподавали в ней иноземцы. Мечтал он и об учреждении в Петербурге академии по образцу киевской, с широкой общеобразовательной про­граммой, философским и богословским классами. Феофан был автором не только духовных, но и светских указов и документов. Пётр привлёк его и к составлению истории своего царствования. Жаловаться Феофан мог лишь на бедность псков­ской епархии, которая не давала ему тех матери­альных благ, которыми пользовались другие вельможи. Он не раз просил царя о денежных пожалованиях и не получал отказа.

Казалось бы, смерть Петра I должна была стать катастрофой для Прокоповича. При погребении великого преобразователя он произнёс свою луч­шую проповедь, начинавшуюся словами: «Что се есть? До чего мы дожили, о россияне! Что видим? Что делаем? — Петра Великого погребаем!» Проповедь продолжалась около часа, потому что постоянно прерывалась плачем слушателей.