— Какая фамилия! князь Тру­бецкой, гвардии полковник и в ка­ком деле! Какая милая жена! Вы по­губили вашу жену! Есть у вас дети?

— Нет.

— Вы счастливы, что у вас нет детей! Ваша участь будет ужасная! Ужасная!

И, продолжав некоторое время в этом тоне, заключил: „Пишите, что знаете" — и ушёл в кабинет».

Трубецкой сообщил в пока­заниях о своей принадлежности к «тайному обществу, которое имело целию улучшение правительства». Обстоятельства, последовавшие за смертью государя, показались Об­ществу благоприятными для ис­полнения его намерений, и оно из­брало... Трубецкого диктатором, но князь, увидев, что нужно больше его «имя, нежели лицо и распоряжения, удалился от участия». Когда импера­тор прочёл показания Трубецкого, он сразу вызвал его.

Николай I встретил князя в силь­ном гневе:

— Эк что на себя нагородили, а того, что надобно, не сказали... Вы знаете, что могу вас сейчас расстре­лять!

— Расстреляйте, государь! Вы имеете право.

316

— Не хочу. Я хочу, чтоб судьба ваша была ужасная!

Высочайшим указом от 17 де­кабря 1825 г. был создан тайный След­ственный комитет для «изыскания» соучастников злоумышленного об­щества под председательством воен­ного министра А. И. Татищева. След­ственные комиссии работали также в Могилёве, Белостоке, Варшаве, Белой Церкви, в отдельных полках. Через полгода, 30 мая 1826 г., комиссии представили императору всеподдан­нейший отчёт. Из 579 человек, при­влечённых к следствию, виновными признали 289, из которых 121 преда­ли суду (61 — из Северного общества, 37 — из Южного, 23 — из Общества соединённых славян).

Декабристы содержались в Пет­ропавловской и Шлиссельбургской крепостях, а также в других тюремных замках России. Их лишили общения друг с другом и родственниками. Мно­гим запрещалось даже читать и пи­сать. По-разному переносили люди тяготы несвободы и следствия. Мало кто из декабристов держался стойко, с достоинством, не выдавая това­рищей (М. С. Лунин, И. Д. Якушкин, П. И. Борисов и некоторые другие). «Я никем не был принят в число членов тайного общества, но сам присоеди­нился к оному, — гордо отвечал сле­дователям Лунин. — Открыть имена их (членов общества. — Прим. ред.) почитаю противным моей совести, ибо должен бы был обнаружить братьев и друзей». Большинство же были откровенны с императором и следователями, писали подробные признания, покаянные письма, не­которые молили о прощении. Исто­рики объясняют это по-разному: не­которые из бывших заговорщиков руководствовались кодексом дворян­ской чести, предписывавшим быть от­кровенными с государем, другие жела­ли обратить внимание властей на необходимость решения проблем, подвигших декабристов на восстание, третьи были уверены в неприменении смертной казни в России.

Манифест от 1 июня 1826 г. уч­редил Верховный уголовный суд из трёх «государственных сословий»: представителей Государственного

совета, сената, Синода, а также «не­скольких особ из высших воинских и гражданских чиновников». Значи­тельную работу по организации дея­тельности суда выполнил М. М. Спе­ранский. Председателем стал князь П. В. Лопухин, его заместителем князь А. Б. Куракин, генерал-проку­рором назначили министра юсти­ции Д. И. Лобанова-Ростовского. В состав суда вошли 72 человека.

Суд разделил всех арестован­ных на 11 разрядов по степени ви­новности. Пятерых самых опасных преступников — Павла Пестеля, Кондратия Рылеева, Сергея Муравьёва-Апостола, Михаила Бестужева-Рюми­на и Петра Каховского — вынесли «вне разрядов», их приговорили к страшной, мучительной мере наказа­ния — казни четвертованием. 31 де­кабриста первого разряда осудили на отсечение головы, 17 — из второ­го — к политической смерти и т. д. Николай I указом от 10 июля 1826 г. смягчил приговор почти всем разря­дам. «Внеразрядной» пятёрке чет­вертование заменили на повешение. Против этого жестокого приговора из 72 членов суда выступил только