21 июля 1826 г. на четырёх те­легах в сопровождении фельдъеге­ря и четырёх жандармов в Сибирь отправилась первая партия ссыль­ных: В. Л. Давыдов, А. 3. Муравьёв, Е. П. Оболенский, А. И. Якубович. 23 июля со второй партией по этапу уехали С. Г. Волконский, С. П. Трубец­кой, братья Борисовы. До 4 августа увезли ещё 19 декабристов, затем высылка временно прекратилась — не хватало сопровождающих, а гнать декабристов с колоннами других ка­торжников правительство боялось. Три месяца добирались до своих «ка­торжных нор» первые сосланные де­кабристы. В конце октября 1826 г. они были доставлены на Благодатский рудник.

Декабрист М. А. Бестужев вспо­минал, в каких тяжёлых условиях вез­ли в Читинский острог его брата Н. А. Бестужева, И. И. Горбачевского, А. П. Барятинского и его самого: «Фельдъегерь, вёзший нас (Чернов), был существо гнусное, который из ко­рыстолюбия, чтоб не отдавать прого­нов (дорожных денег. — Прим. ред.), где их у него требовали или где он по­дозревал, что их потребуют, загонял лошадей, а... загнать курьерских лоша­дей нелегко, и для этого он гнал и в хвост, и в голову, и часто наша жизнь висела на волоске... Кормил он нас одним молоком и простоквашей, ни­где не останавливался для отдыха, так что мы, наконец, потребовали от него, чтобы он нам показал инструкцию, и ежели в ней нет ему положительного приказания убить нас, то мы будем на него жаловаться в первом городе. Он присмирел, дал нам временный от­дых, тем более что у некоторых из нас, особенно у меня, не имеющего и доселе способности спать дорогой, начали показываться признаки белой горячки. Но его кротость продолжа­лась недолго: снова он начал неистов­ствовать и трижды чуть не раздробил нас вдребезги.

Не доезжая до Тобольска, не помню в каком городе, нас ожидал сенатор Куракин, имевший, по его словам, приятное поручение узнать о наших нуждах, не имеем ли жа­лоб... Когда мы объявили, что ни в чём не нуждаемся, ни на кого не жа­луемся, ничего не хотим просить у него, я объявил просто, без жалобы, что кузнец в Шлиссельбурге второ­пях заковал мои ноги вперевёрт, что железа растёрли мне ноги и я не могу ходить.

Н. Бестужев. Общий вид Петровского Завода. В центре — тюрьма, где были заключены декабристы.

319

— Извините, я этого сделать не могу, — ответил он, вежливо кла­няясь».

Большая часть ссыльнокаторж­ных (около 70 человек) были собра­ны в Читинском остроге. Другие де­кабристы оказались на Зерентуйском руднике. Условия работы на всех руд­никах были тяжёлыми, особенно до­саждали оковы (их сняли только в 1829 г.). Кормили каторжников сквер­но, в каземате приходилось спать «в три этажа», донимали насекомые. Но сильнее всего страдали бывшие заго­ворщики — офицеры, дворяне, обра­зованные люди — от оскорблений и унижений, чинимых комендантом и охраной.

ЖЁНЫ ДЕКАБРИСТОВ

За осуждёнными декабристами по­следовали в Сибирь их отважные жёны, невесты, матери, сестры. Они шли на добровольное изгнание, не­смотря на слёзы родственников, многочисленные препятствия, про­тиводействие властей.

Дамы, принадлежавшие к бла­городному сословию, получившие нередко аристократическое воспи­тание, вечно окружённые много­численной прислугой, бросили уют­ные усадьбы ради того, чтобы жить рядом с близкими им людьми, не­взирая на любые лишения, как про­столюдинки. На протяжении полуто­ра столетий Россия хранит светлую память о них.