Восточной политике России. В них участвовали наиболее значительные лица политического и военного руко­водства империи. В октябре 1876 г. генерал Н. Н. Обручев, правая рука военного министра, представил на обсуждение первый план ведения вой­ны с Портой. План предусматривал нанесение молниеносного удара по Турции, которая ещё не успела моби­лизовать армию для большой войны. Поскольку флота у России не было, а дорогу в Турцию через низовья Дуная преграждал четырёхугольник крепо­стей Силистрия — Рущук — Шумла — Варна, Обручев предложил форсиро­вать Дунай в центральном его тече­нии; затем перейти Балканы в районе Шипкинского перевала и через Со­фию и Адрианополь двигаться к ту­рецкой столице. План приняли к све­дению, но вопрос о войне не был решён: надеялись созвать конферен­цию представителей великих держав в Константинополе.

Тем не менее по возвращении из Ливадии в Москву Александр II встре­тился в Кремле с представителями дворянства и горожан столицы. В сво­ей речи император впервые публично заявил о «твёрдой решимости добить­ся таких гарантий, которые обеспечи­вали бы исполнение того, что Россия вправе требовать от Порты, в случае же, если Порта не подчинится требо­ваниям Европы, — действовать само­стоятельно». Московская речь имела колоссальное значение для формиро­вания позиции императора. После неё у царя не осталось возможности для отступления.

В ноябре 1876 г. последовало высочайшее повеление о частичной мобилизации русской армии. Под давлением обстоятельств турки со­гласились на созыв конференции в своей столице.

Сначала в Константинополе проходили подготовительные со­вещания. На них представители всех держав пришли к единственному решению: потребовать у Порты пре­доставить автономию Болгарии, Гер­цеговине и Боснии. Это соглашение было достигнуто во многом благода­ря усилиям выдающегося русского дипломата Н. II. Игнатьева. Но Рос­сии пришлось пойти на уступки — отказаться от создания большого болгарского государства, допустить разделение Болгарии на две части.

Однако после проведения час­тичной мобилизации лавирование дипломатов всё больше раздражало Александра И. Он считал, что Россия уже сделала все мыслимые уступки. Император писал своему брату, вели­кому князю Николаю Николаевичу: «На предварительных конференциях в Константинополе мы сделали все возможные уступки для мирного (выделено Александром II. — Прим. ред.) исхода конференций, которые совместимы с нашим достоинством, и для достижения согласия с прочи­ми Державами. По последним сведе­ниям, согласие это достигнуто, хотя и не без труда».

С ноября 1876 г. в Петербурге продолжались совещания по Балкан­скому вопросу. Русский посол в Ав­стро-Венгрии Новиков вёл перегово­ры с графом Андраши о заключении конвенции между двумя странами на случай войны с Турцией. Обстанов­ка оставалась напряжённой.

15 января 1877 г. в Будапеште наконец была подписана секретная конвенция о нейтралитете Австро-Венгрии в будущей войне России с Турцией. Австрийцы получали за это право на оккупацию Боснии и Герцеговины. Обе стороны обя­зались не вводить войска в Сербию и Черногорию, а также не создавать большое славянское государство на

498

Балканах. По конвенции Россия приобретала участок юго-западной Бессарабии, отторгнутый по усло­виям Парижского мира 1856 г. Мож­но было начинать войну. России разрешили это, оговорив и условия её будущей военной победы, и усло­вия её будущего дипломатического поражения.

В марте 1877 г. Обручев закон­чил новый план войны с Турцией: с осени 1876 г. ситуация изменилась коренным образом. Турки успели мобилизовать и развернуть на Дунае значительные силы. Крупные по­ставки стрелкового оружия, в основ­ном американского, резко повысили мощь их армии. Однако турецкое командование допустило сущест­венную ошибку — растянуло основ­ные силы в первой линии обороны. К тому же резервы турецкой армии находились в Софии и Константи­нополе. Часть сил дислоцировалась в Сербии.