Переговоры сразу же приняли острый характер. Условие хан поставил одно, но жёсткое: признаете Усть-Урт, киргизские и турк­менские кочевья до пределов Персии в Хивинском владении — раз­решим русским плавать по Амударье. Игнатьев с негодованием от­верг дерзкое предложение.

«Надо быть сговорчивее, — губы хана дрогнули в злой усмеш­ке, — вы сейчас в моей власти».

В наступившей тишине было слышно, как потрескивают костры по углам дворика. Наконец, раздался спокойный голос Игнатьева: «Полковников у государя-императора много, один пропадёт — не беда. Но если хан вздумает меня задержать, то всякого, кто ко мне приблизится, — застрелю». Игнатьев выхватил из кармана револь­вер. Хан резко подался назад, от быстрого движения шапка слетела с его головы. Охрана в замешательстве не двигалась. Игнатьев твёрдо продолжил: «Я вижу, что мне здесь делать нечего и дальнейшие пере­говоры бесполезны».

Повернувшись, полковник с казаками, которые тоже держали револьверы наготове, быстро направились к выходу. Оружие удер­живало хана и его охрану на почтительном расстоянии. В это время со двора донеслись звуки потасовки и громкая ругань — это пришли выручать Игнатьева его люди, решив, что хан заманил полковника в западню. Громкое «ура!» потрясло своды тёмного коридора, когда в нём, целые и невредимые, показались Игнатьев с казаками. Оше­ломлённые хивинцы отхлынули от русских. Воспользовавшись заме­шательством, те выбежали из дворца и скрылись в темноте.

сохранить своих людей и в основ­ном выполнить поставленные пе­ред ним задачи. Прошло совсем не­много времени, и русские войска двинулись по дорогам, разведанным миссией Игнатьева. Ну а сам Нико­лай Павлович в 1859 г. в возрасте 27 лет был пожалован чином гене­рал-майора.

Вскоре после среднеазиатских «приключений» наступил «китай­ский период» в жизни молодого дипломата. В Китае столкнулись ин­тересы Великобритании и Фран­ции, постепенно возрастало здесь и влияние Российской империи. Ког­да Игнатьев приехал в Китай, в стране шли боевые действия: анг­личане и французы воевали с ки­тайцами. Играя на противоречиях между великими европейскими дер­жавами, Игнатьев сумел заключить в 1860 г. в Пекине выгоднейший для России договор. Согласно Пе­кинскому договору, Китай уступал в пользу Российской империи огром­ный Приморский край, а русским купцам предоставлялись значитель­ные торговые привилегии. В резуль­тате дипломатическая карьера Иг­натьева резко пошла в гору: годом позже он занял высокий пост на­чальника Азиатского департамента в Министерстве иностранных дел России.

В 1864 г. Николай Павлович был назначен чрезвычайным посланни­ком в Константинополе. Дипломат ле­леял мечту об утверждении русского господства над проливами между Сре­диземным и Чёрным морями — Бос­фором и Дарданеллами, которые вот уже более четырёх веков безраздель­но принадлежали туркам. Балканы ви­делись ему бастионом России, стоя­щей во главе могучего славянского союза. Поэтому Николай Павлович проявил себя сторонником жёсткой политики по отношению к Турции. И, напротив, считал необходимым ока­зывать покровительство славянам в их культурной и политической жизни. Игнатьев писал: «Господство России в Царьграде (т. е. в Константинопо­ле. — Прим. ред.), и особенно в про­ливах, независимость славян в союзе и под покровительством России, по

514

мнению каждого истого патриота, выражает необходимое требование исторического призвания развития России». Яркая личность и одарённый литератор, Игнатьев снискал себе не­малую популярность в Восточной Ев­ропе. В России же он стал членом Го­сударственного совета.