Осенью 1853 г. Чернышевский начал работать в редакции журнала «Современник». Многочисленные ста­тьи Николая Гавриловича, печатавшие­ся в журнале, представляли собой в условиях цензуры яркий образец скры­той, как бы зашифрованной для непо­свящённых, критики общественного строя Российской империи.

Начало царствования Александра II современники назвали «оттепелью». Действительно, по сравнению с суровым правлением Николая I первые шаги новой власти воспринимались как пролог к серьёзным экономическим и полити­ческим реформам. По воле молодого государя один за другим отправлялись в отставку консервативные министры Николая I, а в 1857—1858 гг. началась подготовка к отмене крепостного пра­ва. В это время организованного рево­люционного движения в России ещё не существовало. Свою задачу некоторые революционеры, такие, как Н. Г. Чер­нышевский и его друг и единомышлен­ник Н. А. Добролюбов, видели в крити­ке недостатков правительственных реформ (в то время критические высту­пления в печати именовались «обличе­ниями»). «...Мы вот уже третий год из кожи лезем, чтоб не дать заснуть обще­ству... — писал в 1860 г. Добролюбов, — мы всеми способами смеёмся над „на­шим великим временем...", над „испо­линскими шагами", над бумажным хо­дом современного прогресса... Точно будто в самом деле верите Вы, что му­жикам лучше жить будет, как только Редакционная комиссия (занимавшая­ся проектом отмены крепостного пра­ва. — Прим. ред.) кончит свои заня­тия... Нет... умоляю Вас, оставьте эти радужные веши... У нас другая задача, другая идея. Мы знаем... что современ­ная путаница не может быть разреше­на иначе, как самобытным воздейст­вием народной жизни».

Идеи переустройства общества путём насильственного переворота, сто­ронниками которых была радикальная часть молодёжи, не вызывали симпатий у Чернышевского. Ещё в университете он основательно изучил важнейшие ис­торические и политические произведе­ния западноевропейских мыслителей: либералов Ф. Гизо и О. Тьерри, социа­листов П. Ж. Прудона и Л. Блана. Вы­вод, к которому пришёл Николай Гав­рилович, состоял в следующем: основой европейской цивилизации и прогресса является человеческая личность, сфор­мировавшаяся в ходе длительного исто­рического развития Запада. В России же, по его мнению, этот процесс только начинался: «При нынешнем положении общественных нравов государство по необходимости имеет очень значитель­ную силу над частной жизнью. Главным источником такой силы мы считаем не­привычку частных людей к инициативе».

До тех пор пока такое положение будет сохраняться, вести радикальную рево­люционную пропаганду и призывать народ к преждевременным действиям Чернышевский считал опасным. И не только потому, что это может привести к репрессиям со стороны властей. Ни­колай Гаврилович полагал, что револю­ционеры-интеллигенты не готовы воз­главить народное движение. Более важной и реальной ему представлялась задача «подталкивать» правительство на путь реформ критикой.

Большинство современников до­вольно прямолинейно толковали статьи Чернышевского — как зашифрованный призыв к революции, а самого Николая Гавриловича воспринимали как её воз­можного вождя. Это позволило совет­ским историкам приписать ему роль инициатора создания, а затем и руково­дителя законспирированной организа­ции, готовившей свержение существую­щего строя. На самом деле идея её создания принадлежала А. И. Герцену и Н. П. Огарёву, которые в это время из­давали в Лондоне знаменитый журнал «Колокол». Этой организацией была «Земля и воля». Она так и не получила окончательного оформления. Не случай­но в 1863 г. Герцен писал Огарёву: «Миф „Земли и воли" должно продолжать по­тому уж, что они сами поверят в себя. Но теперь „Земли и воли" ещё нет — это ясно». А ведь в это время Чернышевский был уже арестован и с 1862 г. находил­ся в Петропавловской крепости...