Так в 1818 г. на реке Сунже, на расстоянии одного перехода в глубь Чечни от казачьей станицы Червлёной, возникла новая крепость — Грозная. С неё началось планомерное продвижение русских от старой по­граничной линии, шедшей по Тереку, к самому подножию гор. Одна за дру­гой вырастали крепости с характер­ными названиями: Внезапная, Бурная... Казаки и армейские части другой по­граничной линии, тянувшейся со вре­мён А. В. Суворова по Кубани, также начали, хотя и не столь быстро, про­двигаться на юг, преследуя кавказские отряды, совершавшие набеги на рус­скую территорию. Таким образом, и здесь возникли новые пограничные линии вдоль левых притоков Кубани. Намерения России, казалось, были самые благородные: распространить среди горцев законность и просве­щение, прекратить на Кавказе междо­усобицы и набеги. Но одновременно горцы были вынуждены покидать удобные равнинные земли, привыч­ные пастбища. Это вызывало их недо­вольство и сопротивление.

НАЧАЛО ВОЙНЫ

Сопротивление это вначале носило характер партизанской войны, в кото­рой горцы применяли неожиданные набеги, внезапные стычки, засады. В русской литературе того времени даже возник образ коварного горца— «удалого кабардинца», «злого чечена»,

Юнкер лейб-гвардии

Кавказско-горского

эскадрона.

Раскрашенная

автолитография.

554

«отчаянного черкеса». У армейского же начальства такое положение вызы­вало лишь раздражение и приводило к убеждению, что «и добро надо де­лать насилием». Военный министр императора Николая I князь Алек­сандр Иванович Чернышёв откровен­но заявлял, что только силой оружия может быть выполнен «план усмире­ния кавказских племён».

Но одновременно свободолю­бие, патриотизм, смелость и гор­дость кавказских народов вызывали немалое уважение и понимание у большинства российских участни­ков и очевидцев этой войны, кото­рую Грибоедов назвал «борьбой гор­ной и лесной свободы с барабанным просвещением». Вот характерный пример отношения к горцам просто­го кубанского казака Пимена Пономаренко: «Самый геройский народ. Да и то сказать — свою родную зем­лю, своё родное гнёздышко защища­ли. А если по справедливости, то их тут правда была, а не наша».

После жестокой битвы у «реки смерти» Валерика М. Ю. Лермонтов печально размышлял:

А там, вдали, грядой нестройной,

Но вечно гордой и спокойной,

Тянулись горы — и Казбек

Сверкал главой остроконечной.

И с грустью тайной и сердечной

Я думал: «Жалкий человек.

Чего он хочет!.. небо ясно,

Под небом места много всем,

Но беспрестанно и напрасно

Один враждует он — зачем?».

Однако война продолжалась. От пар­тизанских действий горцы постепен­но перешли к организованным высту­плениям. В 1819 г. почти все местные правители Дагестана объединились в борьбе с несправедливостью и свое­волием ряда русских генералов. В 1823 г. кабардинские князья в отмест­ку за выселение людей из своих аулов, расположенных между реками Мал­кой и Кубанью, разорили селение Круглолесское, а в 1825 г. — станицу Солдатскую. В 1824 г. в Чечне поднял восстание Бейбулат Таймазов, служив­ший прежде в царской армии. Имен­но с этого момента борьба кавказских народов приобрела отчётливое рели­гиозно-идеологическое направление, получившее название «мюридизм».

Мюрид означает «ищущий путь к спасению». Мюридом называют му­сульманина, посвятившего себя духов­ному совершенствованию. При этом одним из главных путей такого совер­шенствования считается участие в священной войне против «неверных». Идея священной войны — газавата — стала главенствовать в политическом движении мюридизма. Дагестанский учёный Магомед Ярагинский, пропо­ведник мюридизма, знаток Корана и шариата, утверждал: «Лишь религи­озный закон правит людьми — все правоверные равны перед Богом. Не