Настал день, и Гази-Магомед отправился пешком по аулам Даге­стана, призывая горцев к газавату. Горцы признали его имамом Чечни и Дагестана, т. е. обладателем духов­ного авторитета, который был силь­нее и влиятельнее любой светской власти. Шамиль призывал своего друга не спешить, собрать силы, укрепиться духом. Вернувшись из своего первого паломничества в Мекку, Шамиль принял участие в походах имама.

Когда русские, почувствовав силу горцев, двинули против них большой отряд, который вели сразу три генерала — Розен, Вельяминов и Вольховский, Шамиль бок о бок с Гази-Магомедом принял сражение в узком ущелье на подступах к родно­му аулу Гимры. Превосходство рус­ских в численности было столь вели­ко, что Шамиль понял: в лобовых сражениях русских не победить. И всё же он сражался до последнего. Ночью, когда пушки разбили камен­ные башни горцев, когда за разру­шенной стеной оставалась горстка мюридов, Гази-Магомед первым бро­сился на прорыв окружения и пал, поражённый штыками. Следом за ним устремился и Шамиль. Высокий и сильный, он сразу зарубил двух солдат. А когда ему всадили штык в грудь, он выдернул его левой рукой, а правой, взмахнув саблей, поразил напавшего. Русские солдаты разбе­жались от ударов Шамиля. В тесноте боя они не стреляли, боясь поразить своих. Шамилю удалось вырваться из окружения и исчезнуть в темноте. Это было 17 октября 1832 г.

Горы спасли Шамиля. Три ме­сяца лечил он раны. Между тем его ждали как продолжателя дела Гази-

560

Магомеда. Пока же имамом стал Гамзат-бек, а Шамиль покорно вы­ступил его наместником. И лишь в 1834 г., когда Гамзат-бек в отмще­ние за убийство аварских ханов был зарублен в мечети, «народ и учё­ные» (т. е. знатоки Корана и шариа­та. — Прим.. ред.), как писал совре­менник, избрали имамом Шамиля, сына Магомеда Гимринского.

Шамиль принялся прежде всего за введение в горах мусульманского права. Он видел, что существующие обычаи не осуждают пьянства, грабе­жей, своеволия, невежества и крово­жадности. Сдержать распростране­ние этих пороков можно было, как считал Шамиль, лишь железной ру­кой. Он повелел карать смертью не только тех, кто совершает обман, из­мену, разбой и грабёж, но также и тех, кто оказывает сопротивление мюриду, не совершает пяти поло­женных молитв в день и не отдаёт часть своего имущества в пользу бед­ных. Одновременно Шамиль ввёл наказания за такие нарушения ша­риата, как занятия музыкой и тан­цами, курение трубки. Танцорам пач­кали лицо сажей и возили их по селению на ишаке лицом к хвосту. Курильщику продевали сквозь ноздри бечёвку и привязывали к ней трубку. Шамиль ненавидел пьянство. Ещё мальчиком он пригрозил любившему выпить отцу, что сам себя зарежет, если тот не перестанет пить. Отец пить бросил. По шариату за пьянство были положены 40 ударов палкой. Став имамом, Шамиль добавил к ним смертную казнь. Карались ею те, кто кроме пристрастия к вину отличались неблаговидным поведением. Так год за годом он заменял неписаное право обычаев собственным сводом правил, основанных на шариате.

Среди важнейших социальных преобразований Шамиля в Дагестане была отмена крепостного права, противного, по мнению имама, му­сульманской идее о равенстве всех людей. К 60-м гг. XIX столетия его законы представляли собой уже це­лый кодекс, охватывавший почти все стороны жизни горцев. В этих зако­нах суровость, доходившая до жесто­кости, соседствовала со справедливостью, основанной на заповедях Корана и нормах шариата. А это вы­зывало уважение к ним у мусульман­ских народов Северного Кавказа.