670

уклоном для стока воды, чтобы в бане не заводилась сырость, а тепло её было сухим и горячим. Иногда для лучшего стока воды баню ставили на деревянные сваи. В северных же районах для сохранения тепла её за­глубляли в землю, обкладывая стены пластами дёрна.

Внутри баня состояла из двух помещений: предбанника и парилки. В предбаннике на деревянных ска­мьях можно было, удобно усевшись, не спеша раздеться или отдохнуть от жара парилки перед тем, как уйти из бани. Там же лежал запас сухих дров для топки, на стенах висели берёзо­вые веники.

У входа в парилку находилась печь, называвшаяся каменкой. Для неё подбирали камни (валуны-ока­тыши) средней величины, но без трещин и сколов. Камни с трещина­ми или синевато-фиолетового цве­та не годились: считали, что от них исходит угар.

Рядом с печью устраивали по­лок. Его поднимали как можно выше к потолку, где стоял ровный сухой жар. К полку вели ступени. Вдоль стен располагались деревянные лав­ки, на которых парящийся вытяги­вался во всю длину тела, подставляя спину и бока под удары веника. На лавках держали и различную банную утварь — корыта, шайки, ковши.

рани топили «по-чёрному»: дым и угар от горящих в каменке дров распространялся по всему помеще­нию, выходя через проруб-оконце в стене. Во время топки такая баня снаружи выглядела как бы «курящей­ся» дымом, «курной». Для неё заготав­ливали ольховые или берёзовые по­ленья, причём одинаковой длины и толщины, чтобы прогорали дружно. Берёзовые дрова брали охотнее все­го: горели они жарко, без искр, от которых случались пожары, источа­ли лёгкий здоровый аромат, выделя­ли дёготь, со временем покрывавший стены и потолок тонким тёмным слоем, дезинфицируя их.

В банные дни мылись всей семьёй: сначала мужчины, а потом женщины с детьми. Мылись водой со щёлоком, заменявшим в старину заморское мыло. Тёрли друг друга

покоса трав. В давние времена накануне ночью гадали, ждали чудес. Молодёжь отправлялась в лес искать волшебный цветок папоротника, расцветающий, по легенде, раз в году. Существовало поверье: кто най­дёт его, тот всю жизнь будет счастлив и удачлив. Но кончалась ночь, и все от мала до велика принимались за обычные, из года в год повторяю­щиеся работы. Ведь летний день год кормит. Мужчины косили траву, женщины шли следом, теребя и переворачивая скошенные пласты тра­вы — валки'. Все поглядывали на небо: не собираются ли тучи?

Если 10 июля, на Самсона (Сампсона), идёт дождь, то, по при­метам, он будет длиться до 14 сентября, кануна бабьего лета. Затя­нувшиеся дожди могут оставить скот без сена, а людей — без хлеба. Недаром день 10 июля прозвали Самсоном Сеногноем. С 21 июля, с Казанской, начинается уборка ржи. Существовала примета: если 1 ав­густа, на Святую Макрину, будет дождь, то он затянется на всю осень. Значит, зерно после обмолота придётся быстро убирать с гумна в амбары и долго досушивать. Иначе можно остаться без хлеба — со­преет. Уже 12 августа нужно сеять озимую рожь — под снег. По на­родным приметам, рожь, посеянная в этот день, на Силу, родится силь­ной — следующий год будет с хлебом.

14 августа празднуют первый, медовый, Спас: провожают лето. С этого дня росы становятся холодными, рост растений замедляется. 16 ав­густа, на Святого Антония, примечают: если ветер завывал, то быть снеж­ной зиме. В её ожидании начинали убирать и заготавливать впрок овощи. 19 августа наступает второй, яблочный, Спас: собирают яблоки, заготавливают на зиму варенье, мармелад и пастилу. С 28 августа, с Ус­пенья Пресвятой Богородицы, начинается бабье лето. До 11 сентября стоит тёплая погода, как в начале июня, но без птичьего щебета.