До последних лет жизни Морд­винов был убеждён в том, что введе­ние конституции в стране должно предшествовать отмене крепостного права: «Народу, пребывавшему века без сознания гражданской свободы, даровать её изречением на то воли властителя — возможно, но знание пользоваться ею во благо себе и об­ществу даровать законоположени­ем — невозможно».

Чтобы не повторить судьбу от­ца, Александр I стремился проекты многих реформ разрабатывать втай­не от широких кругов дворянства. Он сформировал что-то вроде «кон­спиративного штаба» по подготовке преобразований. В него входили ближайшие и наиболее доверенные друзья царя: А. Е. Чарторыйский,

В. П. Кочубей, Н. Н. Новосильцев и П. А. Строганов. Современники про­звали этот штаб Негласным комите­том. Так же как и «екатерининские служивцы», члены Негласного коми­тета свой политический идеал виде­ли в британской конституционной монархии. До серьёзных реформ, однако, дело не дошло: помешали войны с Наполеоном, начавшиеся в 1805 г. Преобразовательным замыс­лам Александра мешало и мощное пассивное сопротивление чиновни­чества и консервативно настроен­ных групп аристократии, тормозив­ших любые проекты в этой сфере.

Именно эти круги повинны в трагическом повороте судьбы Ми­хаила Михайловича Сперанского — одного из самых талантливых либе­ральных государственных деятелей Российской империи. Сперанский по поручению императора разрабо­тал план конституционной рефор­мы, который и представил Алек­сандру в 1809 г. В следующем, 1810 г. был учреждён Государственный со­вет, которому, по мысли Сперан­ского, предстояло стать верхней палатой Российского парламента. Грядущие перемены привели кон­серваторов в ярость, они припугну­ли Александра Павловича заговором, а государственного секретаря Спе­ранского обвинили в шпионаже в пользу Наполеона. 17 марта слом­ленный интригами император ска­зал Сперанскому: «Обстоятельства требуют, чтобы на время мы рас­стались». Реформатор был отправлен в ссылку.

Либеральные сановники и пуб­лицисты александровских времён упорно придерживались одного из основных положений либерализма, а именно уважения к частной соб­ственности. Это предопределило их осторожное отношение к проблеме крепостного права. Если поместья являются дворянской собственно­стью, а крестьяне к этой собствен­ности прикреплены, рассуждали они, то нельзя даже волей импе­ратора в одночасье отменить один из основных законов империи, а за­одно пошатнуть и сам фундамент либерализма.

20

Раскол в либеральном лагере произошёл уже в конце царствования Александра. Тогда стали появляться тайные общества, объединявшие в основном молодых офицеров. По убеждению этих дворян, мирный, эво­люционный путь развития России исчерпал себя и реформы можно осу­ществить, только обратившись к рево­люционным методам (революция — вооружённый переворот с целью из­менения политического строя в стра­не). Переход части дворян на ре­волюционные позиции закончился восстанием 14 декабря 1825 г. на Се­натской площади.

С той поры либеральное дви­жение в России постоянно колеба­лось: оно то приближалось к трону, пытаясь подтолкнуть монархов к проведению реформ «сверху», то, очередной раз разочаровавшись в реформаторском потенциале дина­стии Романовых, искало союзников в стане революционеров.

Только учитывая это обстоя­тельство, можно объяснить порази­тельный психологический «феномен Ростовцева».

В канун восстания 14 декабря подпоручик лейб-гвардии Егерского полка Яков Иванович Ростовцев на­правил наследнику престола Николаю Павловичу письмо, в котором преду­преждал великого князя о возможных беспорядках и пытался убедить его уступить престол брату Константину Павловичу. Ростовцев был членом Се­верного общества и, прежде чем от­править письмо, предупредил об этом заговорщиков. В будущем, уже в гене­ральских чинах, Ростовцев станет верным помощником Александра II в деле освобождения крестьян.