были молодец к молодцу. Они превос­ходили своих сверстников и ростом, и статью, и телесной мощью, и удалью и обещали вырасти в настоящих рус­ских богатырей. Особенно наградила природа третьего из братьев — Алек­сея, которого уже в то время стали ве­личать атаманом Алеханом. Это был настоящий Геркулес, к тому же с за­датками силача-буяна Василия Буслае­ва. То есть большой любитель всяких, порой небезобидных, народных по­тех, в которых было где разгуляться душе и развернуться силушке. Здесь Алехану не было равных. Впрочем, братья отставали ненамного, и за Ор­ловыми на всю жизнь закрепилась по­лупрезрительная кличка Кулачные Бойцы, которой окрестили выскочек аристократы.

За исключением Владимира, ставшего студентом Лейпцигского университета, все сыновья Григория Ивановича пошли по стопам отца. Образование они получили ещё мальчиками в Сухопутном Шляхет­ском кадетском корпусе, откуда были выпущены в гвардейские пол-

126

ки. Трое старших как будто в Пре­ображенский, а Фёдор — в Семё­новский. О жизни Орловых как гвардейских солдат, сержантов и офицеров (это было последнее де­сятилетие царствования Елизаветы) известно очень немного. Правда, у Пушкина записан один любопыт­ный анекдот, который до сих пор питает вдохновение писателей, а подчас и историков. Будто бы Ор­ловы в молодости принадлежали к так называемой гвардейской бедно­те и были завсегдатаями трактиров и притонов, драчунами, кутилами и повесами. В своих похождениях братья часто сталкивались с сослу­живцем из лейб-компании (при­вилегированной 1-й роты Преоб­раженского полка) Шванвичем, шведом по национальности, крест­ником императрицы и силачом, способным одолеть любого из Ор­ловых в одиночку, но пасовавшим перед двоими. После многих стычек они договорились, что при встрече один на один победителем призна­ётся Шванвич, в остальных случаях он без драки покоряется Орловым. Однажды Шванвич зашёл в трактир, где верховодил Фёдор Орлов, и ото­брал у него «вино, карты и девок». В это время в дверях появился Алехан. Пьяный швед отказался выполнять уговор. Тогда его вытолкали. Он затаился за дверями и, когда Алехан появился на пороге, неожиданно по­лоснул его палашом по лицу. Однако анекдот этот возник, кажется, не без участия самого Шванвича. Современ­ники рассказывали, что дело было не так: Алехан побился об заклад и сде­лал вызов сразу нескольким гренадерам-преображенцам — кажется, на кулачный бой. Верх остался за ним, и вот тут-то разозлённый лейб-компанец «изменнически» пустил в ход палаш... Шрам от левого уха до уголка рта с тех пор пересёк красивое лицо Орлова и принёс ему в подарок от офранцузившейся знати прозвище «le balafre» (Лё Балафре) — «человек со шрамом», или «меченый».

Что же касается бедной и раз­гульной жизни братьев, то верно здесь только второе. Согласно воспо­минаниям современников, юноши Орловы «кувыркались», не в силах одолеть Бахуса (т. е. хмель), во время приезда Елизаветы с эскортом в Мо­скву. Но таков был привычный образ жизни гвардейской молодёжи, когда у неё водились в кармане деньги. А Орловы вовсе не были бедняками. Да и занимались не только драками и кутежами. Григорий и Фёдор успе­ли понюхать пороху в большой об­щеевропейской Семилетней войне, причём первый, перешедший в ар­тиллерию, отличился в сражении при Гросс-Егерсдорфе (1757 г.) и был ранен. Сплетни об Орловых — люмпенах, грубых, неотёсанных рус­ских мужиках, к тому же круглых не­веждах — распространялись евро­пейскими публицистами с целью дискредитировать самых активных участников государственного пере­ворота 28 июня (9 июля) 1762 г., приведшего к власти Екатерину II и вызвавшего бурную реакцию в за­падных столицах.