Во вновь присоединённых к России областях создавались коже­венные, свечные, кирпичные, фаян­совые и другие фабрики. Князь отда­вал предпочтение росту частной фабричной промышленности. У самого светлейшего была суконная фабрика в Дубровке, чулочная и шляпная — в Кременчуге, фаянсо­вая — в Екатеринославе.

Большинство современных крупных южных городов своим возникновением и последующим расцветом обязано Г. А. Потёмкину. Наши современники могут убедить­ся в том, что ни один из этих го­родов не похож на другой. В этом заслуга талантливых русских архи­текторов (таких, как И. Е. Старов, К. Геруа, В. В. Ванрезант), которые воплощали творческие замыслы на­местника края. Свои самые чес­толюбивые надежды Потёмкин свя­зывал с Екатеринославом (ныне Днепропетровск), который он хо­тел превратить в столицу края и центр просвещения. На высоком берегу Днепра архитектор Старов воздвиг огромный дворец для кня­зя, главным фасадом обращенный к городу. При дворце был разбит ве­ликолепный сад с двумя оранжерея­ми. Под наблюдением самого По-

136

тёмкина в Севастополе построили «маленькое Адмиралтейство», при­стань, дома для офицеров и солдат. Камень для построек в основном брали из развалин древнегреческо­го Херсонеса.

В 1787 г. в сопровождении мно­гочисленной свиты придворных и иностранных дипломатов Екатери­на II предприняла путешествие в Крым (древнегреческое назва­ние — Таврида, или Таврика). Кипу­чая деятельность князя Г. А. Потём­кина не могла не обратить на себя внимание современников, но не все­гда беспристрастно оценивалась ими. Так возникли легенды о «потём­кинских деревнях» — декорациях в виде цветущих городов и селений, расположенных по пути следования императрицы.

Исследование документов той эпохи не оставляет сомнений в том, что слухи о «потёмкинских деревнях» возникли за несколько месяцев до того, как Екатерина II ступила на новоприобретённые российские земли.

В этом нет ничего удивительного, если принять во внимание атмосферу соперничества, наговоров и взаимной ненависти, в которой жил петербург­ский высший свет. Ещё в Петербурге императрице твердили о том, что её ожидает лицезрение размалёванных декораций, а не долговременных по­строек. Что же в действительности увидели в Новороссии Екатерина II и её свита? Что показал им Потёмкин? Для них было приготовлено невидан­ное по разнообразию и пышности зрелище. На это, несомненно, ушли миллионы и миллионы казённых де­нег, которым можно и должно было найти лучшее, более полезное для страны применение. Но ведь пышная встреча высоких особ была в обычае того времени. Между тем за блестя­щей потёмкинской феерией Екатери­на II сумела увидеть главное. Об этом она писала своему внуку, великому князю Александру Павловичу: «Доро­га сия мне тем паче приятна, что вез­де нахожу усердие и радение, и, ка­жется, весь сей край в короткое время

Крымское путешествие Екатерины II.

137

ни которой (никакой. — Прим. ред.) российской губернии устройством и порядком ни в чём не уступит». Труды князя Потёмкина были высоко оцене­ны императрицей: к своей фамилии он получил титул Таврический. А в честь путешествия Екатерины II были отчеканены специальные моне­ты, названные «таврическими».

В трудные годы второй русско-турецкой войны (1787—1791 гг.) Потёмкину пришлось впервые ис­пытать свои силы в роли главноко­мандующего. В 1788 г. князь лично руководил осадой и штурмом кре­пости Очаков, расположенной у выхода в Чёрное море. В боях при­нимал участие Черноморский флот, созданный в предвоенные годы в значительной степени благодаря стараниям Потёмкина. Позже князь занял Аккерман, а затем и Бендеры, обойдясь при этом без потерь. Кам­пания 1789—1790 гг. ознаменова­лась победами А. В. Суворова при Измаиле, Фокшанах и Рымнике, что вызвало искреннюю радость По­тёмкина. Их знакомство, завязав­шееся ещё в первую русско-турец­кую войну, переросло в отношения взаимного уважения. Именно бла­годаря мощной поддержке князя мог развернуться выдающийся во­инский талант Суворова. Потёмкин