Особенно сильно верили кре­стьяне в доброго царя-избавителя: некогда устранённый от власти злы­ми боярами, он обязательно должен вернуться и устроить справедливую, счастливую жизнь для народа. На этой почве расцветало самозванчество: весьма часто авантюристы и бунтовщики объявляли себя короно­ванными особами, XVIII столетие знало лжецаревичей Алексеев, Лже-петров II и несколько десятков Лже-петров III. Из последних более всех прославился казак Емельян Пугачёв. Недаром он обещал народу в одном из своих «царских» указов: «По ис­треблении... противников и злодеев-дворян всякой может возчувствовать тишину и спокойную жизнь, коя до века продолжатца будет».

Не знавшие тягот крепостного права крестьяне русского Севера и уходившие от властей на Урал и в Си­бирь крестьяне-старообрядцы бе­режно хранили обычаи допетровско­го времени. На протяжении XVIII и XIX вв. в крестьянской среде сохранялась рукописная традиция: здесь соз­давались и пользовались спросом книги допетровского репертуара, за­писи молитв и духовных стихов, пев­ческие сборники, лечебники.

Бедственное положение кре­постных крестьян уже во второй половине XVIII столетия рассмат­ривалось наиболее дальновидными представителями «верхов» как угро­за существованию государства. «Если мы не согласимся на уменьшение жестокостей и умерение человече­скому роду нестерпимого положе­ния, то и против нашей воли сами оную возьмут рано или поздно», — писала генерал-прокурору Вяземско­му Екатерина II. (Однако это не поме­шало ей сообщить своим европей­ским корреспондентам, что русский крестьянин ежедневно имеет на обед курицу, а по праздникам — индейку.)

В екатерининскую эпоху появ­ляются первые проекты ограничения крепостного права, авторами которых были Д. А. Голицын, Н. И. Панин, Я. С. Сивере, И. П. Елагин. Но едино­душно высказанное на заседаниях Уложенной комиссии 1767 г. мнение о неприкосновенности прав дворян­ства заставили правительство отло­жить решение главного для России вопроса. Крепостное право просу­ществовало в стране ещё 100 лет.

А. Венецианов. Крестьянская девушка с телёнком.

165

ПОСЛЕДНЯЯ ВЕЛИКАЯ КРЕСТЬЯНСКАЯ ВОЙНА В РОССИИ (ВОССТАНИЕ ЕМЕЛЬЯНА ПУГАЧЁВА)

22 ноября 1772 г. в Яицком городке (ныне Уральск) в доме казака Дени­са Пьянова остановился гость. За столом разговор зашёл о бедствен­ном положении Яицкого казачьего войска после подавления недавнего бунта, о брожении среди казаков. Гость вызвался увести всех желаю­щих в «турецкие земли», где они не будут терпеть притеснений, обещал снабдить деньгами. На вопрос изум­лённого хозяина, где же он возьмёт столько денег, пришелец ответил, что он «заграничный торговый чело­век» и это для него пустяки. Пьянов, понизив голос, доверительно поде­лился распространившимся на реке Яик слухом, будто в Царицыне объя­вился сам государь Пётр Фёдорович

(т. е. император Пётр III, убитый по приказу императрицы Екатерины в 1762 г.). Одни говорят, будто схва­тили его там и засекли до смерти, а другие уверяют, что скрылся он. «Спасся государь!» — убеждённо от­ветил гость. Почуяв в Пьянове близ­кого по духу и настроению человека, он в конце концов перестал таиться и открыл совсем опешившему каза­ку, кто перед ним «на самом деле»: «Вот, слушай, Денис Степаныч, хоть поведаешь ты казакам, хоть не пове­даешь, как хочешь, только знай, что я — государь Пётр III». Так произо­шло первое явление народу нового (то ли шестого, то ли восьмого по счёту) самозванца. Настоящее имя его было Емельян Пугачёв.

ЖИЗНЬ И СКИТАНИЯ МУЖИЦКОГО ЦАРЯ