Личность первого реформато­ра России вызывала интерес и со­временников, и потомков. А. С. Пуш­кин записал в дневнике о своей встрече со Сперанским, у которого поэт был на обеде весной 1834 г. Беседовали о ссылке Михаила Ми­хайловича. Хозяин среди прочего рассказал об одном эпизоде, в ко­тором отразилось отношение к вышестоящим властям на перифе­рии России. По дороге в ссылку на какой-то из станций частному при­ставу Шипулинскому, сопровождав­шему изгнанного политика, не да­вали лошадей, и тот пришёл за помощью к опальному: «Ваше пре-

262

восходительство! помилуйте! засту­питесь великодушно. Эти канальи лошадей нам не дают».

М. М. Сперанского в зените его славы изобразил в романе «Война и мир» Л. Н. Толстой. Увлечённый идеями преобразования России, князь Андрей Болконский, один из главных персонажей романа, сблизился со Сперанским. И хотя позд­нее Болконский охладел к рефор­матору и его проектам, тем не ме­нее признавал его заслуги перед Россией: «А я скажу, что ежели что-нибудь сделано хорошего в нынеш­нее царствование, то всё хорошее сделано им — им одним... И потом­ство отдаст ему справедливость...».

АЛЕКСЕЙ АНДРЕЕВИЧ АРАКЧЕЕВ

(1769—1834)

СОВРЕМЕННИКИ О ГРАФЕ АРАКЧЕЕВЕ

А. С. Пушкин, современник Аракчее­ва, написал на него знаменитую убийственную эпиграмму:

НА АРАКЧЕЕВА

Всей России притеснитель,

Губернаторов мучитель

И Совета он учитель,

А царю он — друг и брат.

Полон злобы, полон мести,

Без ума, без чувств, без чести...

Немного найдётся в русской истории людей, которые получали бы от со­временников и потомков столь бес­пощадные и, главное, единодушные оценки своей личности и деятельно­сти. Кто же он, любимец двух им­ператоров, всесильный временщик, давший имя целому десятилетию рус­ской истории? И почему именно пе­риод с 1815 по 1825 г. стали называть аракчеевщиной?

Хорошо знавший лично всемо­гущего графа Н. А. Саблуков, чьи воспоминания о несуразном и тра­гическом царствовании Павла I яв­ляются бесценным историческим источником, писал об Аракчееве следующее: «По наружности он по­ходил на большую обезьяну в мун­дире. Он был высок ростом, худо­щав и жилист, в его складе не было

Н. Уткин.

Граф

А. А. Аракчеев.

Гравюра.

263

ЛЕВ ТОЛСТОЙ О ГРАФЕ АРАКЧЕЕВЕ

У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приёмной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приёмной гра­фа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорно­сти; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство нелов­кости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперёд, иные, шепчась, смеялись, и князь Андрей слышал sobri­quet (франц. «прозвище». — Прим. ред.) «Силы Андреича» и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важ­ное лицо), видимо оскорблённый тем, что должен был так долго ждать, сидел, перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.

Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгно­венно только одно — страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черёд придёт в своё время. После нескольких лиц, введённых и выве­денных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным ви­дом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из-за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда и, схватив себя за голову, прошёл через приёмную.