Барклай пользовался заслуженной репутацией честного, хладно­кровного и самоотверженного офицера. Он был прекрасно образован­ным человеком и всё свободное время посвящал чтению. Первое боевое крещение получил, как и многие другие русские полководцы того време­ни, в русско-турецких войнах. Отличился Барклай при штурме турецкой крепости Очаков.

Барклай-де-Толли командовал русскими армиями в нескольких войнах. Особенно он прославился знаменитым переходом по льду Ботнического залива, решившим исход русско-шведской войны. Бу­дучи в 1810—1812 гг. военным министром России, Барклай сделал всё, чтобы подготовить страну к войне с Наполеоном.

Генерал Барклай-де-Толли стал командующим главных сил, про­тивостоявших Великой армии Наполеона накануне Отечественной войны 1812 года. Многие обвиняли его в отступлении русских войск. Некоторые завистники твердили даже о его измене, намекая на ино­странное происхождение генерала. Барклая не любили придворные карьеристы, не пользовался он достаточной популярностью и в ар­мии. Да и некоторые историки не смогли верно оценить роль генера­ла Барклая в Отечественной войне.

Сам Барклай был уверен, что народ ему «позже отдаст справед­ливость». И он был прав. Наряду с Кутузовым и Багратионом Барклай-де-Толли является одним из выдающихся героев войны 1812 года.

А. С. Пушкин, считавший, что Барклай «останется навсегда в исто­рии высоко поэтическим лицом», посвятил ему стихотворение «Полко­водец», в котором есть такие слова:

О вождь несчастливый! Суров был жребий твой...

....................................................................

Непроницаемый для взгляда черни дикой,

В молчаньи шёл один ты с мыслию великой...

И долго, укреплён могучим убежденьем,

Ты был неколебим пред общим заблужденьем.

277

Смоленск.

Памятники,

связанные

с событиями

Отечественной

войны 1812 года.

тем более что в её авангарде шла знаменитая кавалерия маршала Мюрата, которая справлялась и с более серьёзным противником.

Мюрат сумел выбить 27-ю диви­зию Неверовского с занятой ею пози­ции. Но русские воины не спасались бегством. Они в полном порядке ото­шли по Смоленской дороге и распо­ложились в лесу. Деревья чрезвычайно затрудняли действия неприятельской кавалерии. Необстрелянные ново­бранцы, вчерашние крестьяне, во гла­ве с генералом Неверовским, умело руководившим обороной, отражали одну за другой яростные атаки трёх корпусов Мюрата.

Но и теперь Смоленск нахо­дился в опасности. Его защищали около 15 тыс. солдат под командо­ванием генерала Раевского. И всё ближе были основные силы армии Наполеона. Опытный военачаль­ник, Раевский понимал, что Смо­ленск, если превратить его в город-крепость, можно долго защищать и небольшими силами. Город был укреплён мощной каменной сте­ной, перед которой жители выко­пали рвы.

На штурм Смоленска был бро­шен корпус самого удачливого фран­цузского маршала Нея. Одновремен­но французская артиллерия начала шквальный обстрел городских укреп­лений. Однако Раевский держался весь день. Ночью к Смоленску подо­шли главные силы русской армии. Передовые позиции в городе занял корпус генерала Дмитрия Сергее­вича Дохтурова (1756—1816). Блес­тяще действовала артиллерия под командованием 28-летнего генера­ла Александра Ивановича Кутайсова (1784—1812). Известен его приказ ар­тиллеристам не сниматься с позиций, «пока неприятель не сядет верхом на пушки». «Артиллерист должен жертво­вать собой и последний выстрел по врагу выпустить в упор», — говорил он. Русская артиллерия наносила про­тивнику чувствительный урон.