В то же время махновцы твёрдо отстаивали свою самостоя­тельность, не желая растворяться в Красной армии. Повседневные вопросы жизни в деревне решали до весны 1919 г. съезды кресть­янских Советов, где большевики пребывали в меньшинстве. Ещё осенью 1919 г. в Гуляй-Поле свободно печатались эсеровские, анар­хистские и другие газеты. Кроме того, махновцы не допускали к себе продотряды, изымавшие зерно. В представлениях крестьян Гуляй-Поле становилось чем-то вроде новой Запорожской Сечи, «вольного крестьянского царства». «Безобразиям, которые проис­ходят в „царстве" Махно, нужно положить конец», — писала в ап­реле харьковская газета «Известия». Лев Троцкий в статье «Махнов­щина» назвал происходящее «анархо-кулацким развратом». В на­чале июня Махно объявили вне закона. Он заявил Троцкому о сво­ём желании уйти в отставку «ввиду создавшегося невыносимо-не­лепого положения». Большевики арестовали членов махновского штаба, а 18 июня сообщили о расстреле их как изменников. В от­вет Махно нанёс свои первые удары по «красным».

Однако момент для борьбы с Махно оказался явно неудач­ным. Как раз в это время белогвардейцы Деникина развернули мощное наступление, вытеснив Красную армию с Украины. Те­перь «белым» противостояли только «зелёные» — армия Махно.

В конце 1919 г. Махно второй раз заключил союз с Красной армией. Но продлился он недолго: в январе 1920 г. Махно при­казали выступить на войну с Польшей. Он отказался: Польша да­леко, а от Гуляй-Поля уходить опасно. Предложил повоевать где-нибудь «поближе». В ответ его снова объявили вне закона.

Махно продолжил партизанскую борьбу — теперь против большевиков. Свою армию он подчинил твёрдой дисциплине, установил в ней жёсткий порядок. Журналист 3. Арбатов описы­вал одну из его операций этого времени: «Узнав, что в Павлогра­де находится главная полевая касса Крымской группы красных войск, Махно всему своему отряду нацепил на папахи коммуни­стические звёзды, приказал сшить красные флаги и двинулся к Павлограду. Вплотную приблизившись к заставе, отряд дружно запел: „Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!" — и совершенно свободно въехал в город, распевая: „Это будет по­следний и решительный бой!". Подъехали к дому, где помещалась касса. Часовые были связаны, вся наличность кассы размещена по карманам, и с такими же весёлыми песнями отряд вышел из города, исчезнув в густо заросших лесах».

В октябре 1920 г. Махно заключил своё третье — и послед­нее — соглашение с Красной армией. Речь шла о совместных дей­ствиях против крымской армии Петра Врангеля. В обмен Махно обещали обсудить «автономию вольного района» Гуляй-Поле.

Но после победы над Врангелем Крым превратился в ловуш­ку для махновцев. Им приказали сдать оружие, а командиров аре­стовали и расстреляли. Самого Махно окружили в Гуляй-Поле, но он сумел каким-то чудом вырваться и продолжить партизанскую

ВСТРЕЧИ МАХНО

С КРОПОТКИНЫМ И ЛЕНИНЫМ

Летом 1918 г. в Москве Нестор Мах­но встретился с патриархом анархиз­ма Петром Кропоткиным, которого на­зывал «дорогим нашим стариком». Тот ободрил и напутствовал Махно не­сколькими тёплыми словами. «Надо помнить, дорогой товарищ, — сказал Кропоткин Нестору Ивановичу, — что борьба не знает сентиментальностей. Самоотверженность, твёрдость духа и воли к намеченной цели побеждают всё». Но вообще московские анархи­сты сильно разочаровали Махно: зам­кнувшись в своём кругу, они «проспа­ли» революцию.

Встретился Н. Махно и с Владимиром Лениным. Глава Совнаркома принял его «по-отцовски». «Анархисты про­пускают настоящее для отдалённого будущего, — сказал Ленин. Но тут же добавил: — Вас, товарищ, я считаю че­ловеком реальности и кипучей злобы дня. Если бы таких анархистов-комму­нистов была хотя бы треть в России, то мы, коммунисты, готовы были бы ид­ти с ними на известные условия и сов­местно работать...» Эти слова очень растрогали Н. Махно. «Я почувствовал, что начинаю благоговеть перед Лени­ным», — вспоминал он...