павшие призывали не выходить на ра­боту, пока не восстановят прежние расценки на заводе и не снизят цены на мясо и молоко. Митингующие тре­бовали освободить арестованных, при­гласить в город членов Президиума ЦК. Тем временем к площади подъехали танки. Раздалась стрельба из автома­тов. Первые очереди солдаты дали над головами толпы, и они пришлись по де­ревьям, с которых стали падать убитые и раненые подростки.

Очевидец событий А. Симонов вспо­минал: «Солдаты открыли огонь из ав­томатов. Началась паника. Люди по­старше, видимо фронтовики, падали и ползли по площади по-пластунски. Что было дальше, помню плохо. Долго пы­тались смыть кровь с площади. Снача­ла пожарной машиной, потом ещё ка­кой-то со щётками и, наконец, пригна­ли каток — заасфальтировали всё тол­стым слоем». Всего было убито 24 че­ловека и около 30 ранено. Погибших тайно похоронили.

В Новочеркасске воцарилось «спокой­ствие». В газетах о происшедшем не было сказано ни слова. А в городских магазинах наступило неожиданное «изобилие»: прилавки заполнились продуктами.

В августе над «зачинщиками беспоряд­ков» (в основном уличными оратора­ми) состоялась серия судов. Для «глав­ного» из этих процессов в Новочер­касск специально прибыла коллегия Верховного суда России. Из 14 подсу­димых 7 были приговорены к смертной казни и расстреляны. Всего же осуди­ли около 105 человек.

За участие в волнениях шесть лет на­ходился в заключении новочеркасский рабочий Пётр Сиуда. Позднее он за­нимался расследованием обстоятельств новочеркасской трагедии. Он был убит при невыясненных обстоятельствах 5 мая 1990 г.

События в Новочеркасске не были единственными. Волнения в связи с повышением цен, хотя и меньшего раз­маха, происходили более чем в десяти городах страны (в Донецке, Кемерове, Иванове и др.).

585

СУД НАД

ИОСИФОМ БРОДСКИМ

4 мая 1961 г. в России был принят указ о борьбе с тунеядцами. В их число по­падали все взрослые граждане, «укло­няющиеся от общественно полезного

труда».

29 ноября 1963 г. газета «Вечерний Ленинград» напечатала фельетон «Окололитературный трутень». В нём высмеивался и разоблачался как тунея­дец поэт Иосиф Бродский. «Этот пиг­мей, самоуверенно карабкающийся на Парнас, не так уж безобиден, — заме­чала газета. — Надо перестать нян­читься с окололитературным тунеяд­цем. Такому, как Бродский, не место в Ленинграде».

И. Бродский был арестован. В февра­ле — марте 1964 г. над ним состоялся суд. Между судьёй и подсудимым не­сколько раз повторялся один и тот же диалог:

«Судья: Объясните суду, почему Вы не трудились.

Бродский: Я работал. Я писал стихи.

Судья: Но это не мешало Вам трудить­ся.

Бродский: Я трудился. Я писал стихи».

Раздражённая, судья поинтересова­лась:

«А кто это признал, что Вы поэт? Кто причислил Вас к поэтам?»

«Никто, — отвечал удивлённо Брод­ский. — А кто причислил меня к роду человеческому?»

«А Вы учились этому? — спросила су­дья. — Не пытались кончить вуз?»

«Я не думал, что это даётся образова­нием, — сказал Бродский и с лёгкой растерянностью добавил: — Я думаю, это... от Бога».

В последнем слове он под смех судьи и заседателей заявил: «Я не только не тунеядец, а поэт, который прославит свою Родину». Пять лет ссылки — гла­сил приговор.

Дело Бродского стало определённой исторической вехой... Пастернака не решился защитить никто. А в защиту

Сторонники обоих направлений ссылались на идеи Лени­на, но по-разному относились к эпохе Сталина. «Октябрь» выде­лял её положительные стороны, «Новый мир» — отрицательные.

Острая полемика двух журналов не прекращалась в 60-е гг. Вокруг неё шли горячие споры интеллигенции.