Когда в тот же день Николай Александрович захотел выйти в сад прогуляться, шесть солдат-охранников преградили ему путь. Они, по словам А. Вырубовой, даже подталкивали его при­кладами: «Господин полковник, вернитесь назад! Туда нельзя ходить!». Спокойно взглянув на них, бывший государь вернулся обратно во дворец.

Если бы не лишение свободы, он, пожалуй, был бы даже дово­лен тем, что наконец освободился от бремени власти. «Уход в част­ную жизнь, — писал А Керенский, — не принёс ему ничего, кроме облегчения. Старая госпожа Нарышкина передала мне его слова: „Как хорошо, что не нужно больше присутствовать на этих утоми­тельных приёмах и подписывать эти бесконечные документы. Я буду читать, гулять и проводить время с детьми". — „И это,— доба-

Под домашним арестом. Царская семья и придворные вскапывают грядки. Март 1917 г.

21

вила она,— была отнюдь не поза"». Но бывший государь не хотел отправляться за границу, в изгнание. «Дайте мне здесь жить с моей семьёй самым простым крестьянином, зараба­тывающим свой хлеб, — сказал он фрейлине А. Вырубовой, — пошлите нас в самый укромный уголок нашей родины, но ос­тавьте нас в России».

Николай Александрович внимательно следил за полити­ческими событиями, особенно за ходом войны. После начала июньского наступления он за­писал в дневнике: «Совсем ина­че себя чувствуешь после этой радостной вести».

Бывший государь оставал­ся вежливым и даже доброже­лательным по отношению ко всем окружающим, в том чис­ле и к своим охранникам. В пасхальную ночь для царской семьи в дворцовой часовне со­стоялось богослужение. После заутрени Николай Александро­вич, согласно православному обычаю, трижды расцеловался со всеми присутствующими, похристосовался он и с собст­венной стражей — солдатами и дежурным офицером.

ТОБОЛЬСКАЯ ССЫЛКА

А. Керенский вспоминал: «Во­преки всем сплетням и инси­нуациям Временное прави­тельство решило ещё в самом начале марта отправить цар­скую семью за границу. Одна­ко уже летом мы получили ка­тегорическое официальное за­явление о том, что до оконча­ния войны въезд бывшего мо­нарха и его семьи в пределы Британской империи невозмо­жен». После этого отказа цар-

Николай II. Около 1910 г.

22

Е. Самокиш-Судковская.

«Их Императорские Величества Император Николай Александрович и

Государыня Императрица Александра Феодоровна»

(журнал «Нива», 1913 г.).

скую семью решили отправить, по словам А. Керенского, «в са­мое тогда в России безопасное место — Тобольск». Князь Г. Львов замечал: «Сибирь тогда была покойна, удалена от борьбы поли­тических страстей, и условия жизни в Тобольске были хорошие». Это решение носило и символический оттенок, призванный ус­покоить яростных врагов свергнутой династии. До сих пор цари ссылали в Сибирь революционеров. А теперь революционеры ссылают в Сибирь царя!

В Тобольск царскую семью отправили 31 июля 1917 г. По прибытии на место их разместили в бывшем губернаторском доме — каменном двухэтажном здании, в котором было 18 ком­нат. Охрану царской семьи возглавлял комиссар Временного правительства Василий Панкратов, народоволец, отсидевший 14 лет в Шлиссельбургской крепости. Это также во многом было символично: старый революционер держит под стражей коро­нованных особ... Он так описывал их быт: «Обыкновенно в яс­ные дни вся семья, чаще после обеда, выходила на балкон... Про­ходящие по улице вначале с большим любопытством засматри­вались на семью Николая Александровича. Александра Фёдоров­на чаще всего выходила на балкон с вязаньем или шитьём. Реже всех появлялся на балконе Николай Александрович. С того дня,