Через некоторое время Г. Гапон благополучно оказался за границей. Здесь он написал книгу «История моей жизни», состав­лял революционные воззвания. По словам А. Герасимова, в Рос­сии они «производили огромное впечатление на рабочих».

Вначале Гапон хотел примкнуть к социал-демократам, бе­седовал с Владимиром Лениным и Георгием Плехановым. Потом присоединился к эсерам. «Дольше, чем у других, — писал лидер эсеров Виктор Чернов, — гостил он у нас, говоря, что мы не бол­туны, как разные иные прочие, а люди дела». Но и от эсеров Га­пон вскоре ушёл.

Причина заключалась в том, что интеллигенция снисходи­тельно смотрела на него как на какого-то «попа-выскочку», про­бравшегося в её ряды. И уж конечно, она никак не могла признать его одним из своих вождей.

Тогда Г. Гапон решил возвратиться в Россию. Здесь он снова решил действовать через полицию. Однажды этот путь уже при­вёл его к успеху.

Он вновь появился в Петербурге в декабре 1905 г. Составил объяснительное письмо в Департамент полиции, где назвал со­бытия 9 января «роковым недоразумением». Предложил воссоз­дать рабочее общество под опекой властей.

Правительство согласилось и выделило Г. Гапону 30 тыс. рублей. Однако на этот раз дело не ладилось. Казначей общества скрылся, похитив 23 тыс. рублей.

Перед Талоном встал вопрос: где раздобыть деньги? Полиция соглашалась заплатить ещё только в обмен на какие-нибудь ценные сведения. Такими сведениями Г. Гапон не располагал. Тогда он решил обратиться к своему старому другу эсеру П. Рутенбергу. Тому были известны многие тайны Боевой организации эсеров.

126

Рутенберг в то время нелегально жил в Москве. б февраля 1906 г. Гапон пришёл к нему. Он сказал, что хочет «повторить девятое января, только в ещё большем размере». Для этого нуж­ны средства. Полиция готова их заплатить. Надо только назвать членов Боевой организации эсеров, находящихся сейчас в Рос­сии. А чтобы этих людей не казнили, их можно вовремя преду­предить, и они скроются.

П. Рутенберг был глубоко взволнован и потрясён услышан­ным. Однако он сделал вид, что готов подумать над этим пред­ложением, и немедленно отправился в Финляндию. Придя к на­ходившимся там Борису Савинкову и Евгению Азефу, Рутенберг рассказал им о происшедшем и с горечью спросил: «Что теперь делать?».

Возмущённый Азеф сказал, что с Гапоном «нужно покончить, как с гадиной». Так же считали и другие видные эсеры. Было ре­шено убить его на встрече с Петром Рачковским — одним из глав­ных руководителей политической полиции.

Рутенберг отправился выполнять принятое решение. Но уст­роить встречу с Рачковским ему не удалось. Тогда он решил раз­облачить Гапона при свидетелях и для этого снял около грани­цы с Финляндией пустующую дачу.

28 марта 1906 г. П. Рутенберг привёл туда нескольких рабо­чих, бывших товарищами Гапона, и спрятал их в другой комна­те. Он предложил им быть судьями. Вскоре пришёл и сам Гапон. Рутенберг сказал, что его мучает совесть. Он боится, что выдан­ных ими боевиков арестуют и казнят. Г. Гапон успокаивал его: «Можно будет их предупредить, они скроются».

Рутенберг возразил, что все скрыться не смогут и кого-ни­будь повесят. «Ну что же! — ответил Гапон. — Жаль, но ничего не поделаешь! Посылаешь же ты, наконец, Каляева на виселицу! Лес рубят — щепки летят».

«Ну а если бы рабочие, — спросил Рутенберг, — хотя бы твои, узнали про твои сношения с Рачковским?» — «Ничего они не узнают. А если бы и узнали, я скажу, что сносился для их же пользы».

Разговор слушали запертые в комнате рабочие. Один из них потом рассказывал меньшевику Льву Дейчу, что «их страшно то­мил этот казавшийся неимоверно долгим спор». «Не могу пере­дать, — сказал он, — какое отвратительное состояние ожидать с минуты на минуту, что вот придётся убить человека».