27 июня в Исаакиевском соборе Ма­рии Бочкарёвой было торжественно вручено знамя её батальона. После этого женщины-добровольцы отправи­лись на фронт. В ходе наступления они взяли несколько линий немецких око­пов. В какой-то момент другие части, состоявшие из мужчин, отступили, и женщины остались одни на поле сра­жения. Они не стали отступать, но, под ураганным огнём забыв приёмы веде­ния боя, собрались вместе, став хоро­шей мишенью... Женский батальон по­нёс в этом сражении большие потери.

Всего же сформировали два женских пехотных «батальона смерти» и не­сколько команд. В них вошло более 3 тыс. женщин. Один из женских ба­тальонов оказался в числе последних защитников Временного правительст­ва в дни Октябрьского переворота в Петрограде. В январе 1918 г. женские батальоны формально распустили, но многие их участницы (в том числе и М. Бочкарёва) продолжали службу в частях белогвардейских армий.

Вручение знамени женскому батальону, уходящему на фронт. Москва. Июнь 1917 г.

Мария Бочкарёва — командир женского «батальона смерти».

159

В тот же день, опасаясь, что немцы, несмот­ря на заключённый мир, займут Петроград, со­ветское правительство переехало в Москву. Так более чем через два столетия Москва вновь ста­ла столицей российского государства.

Подготовка женского «батальона смерти» к наступлению 18 июня (третья слева в первом ряду — М. Бочкарёва). Петроград. 1917 г.

УБИЙСТВО КОМИССАРА ЛИНДЕ

Революция принесла в армию много новшеств. Появились, например, комис­сары. Временное правительство назна­чало их на фронты, в армии и иные круп­ные воинские формирования. (При большевиках комиссаров стали назна­чать в каждое, даже мелкое, воинское подразделение.) Комиссаром Юго-За­падного фронта стал Ф. Линде. Он был одним из тех, кто 20 апреля вывел рево­люционных солдат Петрограда на де­монстрацию против «ноты Милюкова» (см. ст. «Павел Милюков»).

В августе 1917 г. Ф. Линде получил со­общение о солдатских волнениях в од­ной из частей. Пехотные полки отка­зывались выполнять боевые приказы. Линде решил немедленно прибыть на место событий, чтобы восстановить дисциплину. Он приехал в расположе­ние войск вместе с командиром диви­зии генералом В. Гиршфельдтом, поте­рявшим в сражениях обе руки.

Комиссар приказал построить части, участвовавшие в беспорядках, и заявил им: «Когда наша Родина изнемогает в нечеловеческих усилиях, чтобы побе­дить врага, вы позволили себе лентяй­ничать и не исполнять справедливые требования своих начальников. Вы не солдаты, а сволочь, которую нужно уничтожить. Вы зазнавшиеся хамы и

свиньи, недостойные свободы... Тре­бую, чтобы вы сейчас же мне выдали тех, кто подговаривал вас не исполнять приказ начальника. Иначе вы ответи­те все. И я не пощажу вас!».

Громким, исполненным гнева фразам комиссара вторило лесное эхо. Когда он закончил речь, воцарилась зловещая тишина. Очевидец происшедшего гене­рал П. Краснов вспоминал: «Когда Лин­де замолчал, рота стояла бледная, сол­даты тяжело дышали. Видимо, они не того ожидали от „своего" комиссара». Из строя вызвали «зачинщиков волне­ний». «Выходившие были смертельно бледны, — писал Краснов, — тою зе­леноватою бледностью, которая пока­зывает, что человек уже не в себе. Их набралось 22 человека». В строю по­слышался возмущённый ропот: солда­ты не хотели выдавать товарищей. «Ве­дите этих подлецов, и при малейшей попытке к бегству — пристрелить», — скомандовал генерал В. Гиршфельдт одному из офицеров. «Понимаю», — мрачно произнёс тот и повёл аресто­ванных прочь. Слова Гиршфельдта можно было понять как приказ рас­стрелять «бунтовщиков» под предло­гом «попытки к бегству».