Между тем генерал Ренненкампф получил приказ держать­ся до последнего, ни в коем случае не отступать. Но в тяжёлых боях его армия несла большие потери и в сентябре вынуждена была всё-таки отступить под напором противника...

Таким образом, выполнить задуманное и захватить Восточ­ную Пруссию русским войскам не удалось. Однако своими жерт­вами они помогли французской армии. В разгар сражений Гер­мания перебросила с запада на восток часть своих сил. Это по­зволило французам сдержать натиск немцев и разгромить их в

Манифестация в лень объявления войны. Москва. 1914 г.

ный вопрос, лишавший нас проливов, обращения Чёрного моря в Русское озеро, присоединения всей его южной Ривьеры и... может быть, заведения на месте Царьграда „Третьего Рима"».

Летом 1915 г. в газете «Биржевые ве­домости» философ Николай Бердяев писал: «Единственным естественным притязанием России являются Кон­стантинополь и выход к морям через проливы. Русский Константинополь должен быть одним из центров едине­ния Востока и Запада».

Любопытно, что идею «русского Кон­стантинополя» поддерживали и неко­торые социалисты-оборонцы. Напри­мер, Георгий Плеханов весной 1917 г. говорил адмиралу Александру Колча­ку: «Отказаться от Дарданелл и Бос­фора — всё равно что жить с горлом, зажатым чужими руками. Я считаю, что без этого Россия никогда не в состоя­нии будет жить так, как она хотела бы». Одним из самых горячих поборников этой идеи после Февральской револю­ции 1917 г. оказался глава кадетов Павел Милюков. Его даже с насмеш­кой прозвали Милюковым-Дарданелльским...

В феврале — марте 1915 г. Англия и Франция дали официальное согласие на будущее присоединение Константи­нополя к России. Некоторые сторон­ники расширения пределов России шли в своих мечтах и планах ещё дальше

145

«русского Царьграда». «Но и этого мало, — говорил в 1914 г. в своей про­поведи архиепископ Антоний, извест­ный деятель черносотенного движе­ния. — Невозможно могущественной России сносить, чтобы величайшая наша святыня — Господень Гроб, и Гол­гофа, и Вифлеем оставались в руках неверных магометан».

Впрочем, в среде солдат и простона­родья эти идеи встречали гораздо меньше понимания и сочувствия, чем в образованных слоях общества. Чем дольше шла война, тем более скепти­чески в народе относились к идее «русского Царьграда». Юрист С. За­вадский вспоминал о разговоре, услы­шанном им после Февральской рево­люции: «Идёшь по Марсову полю и слышишь, как матрос, „собрав вокруг себя род веча", доказывает, что нам не нужны Дарданеллы: „У нас и своей земли довольно", а на замечание ваше, что Дарданеллы — пролив и там толь­ко вода, победоносно восклицает: „Ну вот, и земли даже нет, так на кой они нам шут дались"».

битве на реке Марне. Французский маршал Фердинанд Фош позднее говорил: «Если Франция не была стёрта с лица Европы, то этим прежде всего мы обязаны России».

Судьба генерала П. Ренненкампфа оказалась весьма печаль­ной. Его обвиняли в том, что он предал А. Самсонова, не придя ему своевременно на помощь. Сам П. Ренненкампф объяснял это тем, что приказ поступил слишком поздно. Из-за немецкой фа­милии генерала в войсках появилось стойкое убеждение, что Ренненкампф — изменник. Уволенный в отставку, он поселился в Петрограде. На улицах ему часто приходилось слышать тяж­кие обвинения и оскорбления в свой адрес. В 1918 г. толпа сол­дат учинила самосуд над генералом...

Поражения в Восточной Пруссии несколько охладили в России воодушевление, вызванное началом войны. Надежды на молниеносную победу постепенно испарились. Стало ясно, что война обещает быть долгой и нелёгкой...