176

В своём выступлении 27 апреля Г. Львов подчеркнул, что правительство «ищет опоры не в физической, а в моральной силе». «Основой государственного управления, — сказал Георгий Евгеньевич, — правительство полагает не насилие и принужде­ние, а добровольное повиновение свободных граждан созданной ими самими власти». Такая формулировка звучала совершенно необычно, но вполне отражала настроения тех дней. «Ни одной капли народной крови не пролито по воле правительства, — про­должал князь, — ни для одного течения общественной мысли им не создано насильственной преграды». Свою речь он завершил поэтической цитатой:

Свобода, пусть отчаются другие, Я никогда в тебе не усомнюсь!

ДВОЕВЛАСТИЕ

27 февраля одновременно с Временным комитетом Думы в Пет­рограде возник Совет рабочих депутатов. Возглавил его меньше­вик Н. Чхеидзе. Совет обосновался в Таврическом дворце, где за­седала и Дума. «Звезда Совета меркла первое время в лучах

Л. Генч. «Доисторическое.

— Папа, расскажи о жандармах.

— А откуда я о них знаю. Спроси дедушку». («Крокодил». 1936 г.)

Князь Г. Львов.

К. Елисеев. «К седьмой годовщине Февральской революции. Детям семилетнего возраста, никогда не видевшим городового» (журнал «Заноза», 1924 г.).

177

ПЕРВЫЕ «КРАСНЫЕ ПОХОРОНЫ»

23 марта 1917 г. на Марсовом поле в Петрограде состоялись похороны по­гибших в дни Февральской револю­ции. Около миллиона человек прово­жали в последний путь 210 убитых. Среди павших были не только револю­ционеры, но и городовые, защищавшие старый порядок.

Французский посол Морис Палеолог записал в своём дневнике: «Сегодня с утра огромные, нескончаемые шествия с военными оркестрами во главе, пест­ря чёрными знамёнами, вились по го­роду... Под небом, закрытым снегом и разрываемым порывами ветра, эти бес­численные толпы, которые медленно двигаются, сопровождая красные гро­бы, представляют зрелище необыкно­венно величественное. И, ещё усиливая трагический эффект, ежеминутно в крепости грохочет пушка». Больше все­го посла поразило то, что в погребаль­ной церемонии не участвовал ни один священник, не прочитали ни единой молитвы. Звучали только «Марсельеза» и другие революционные песни. «Впер­вые великий национальный акт совер­шается без участия церкви, — писал М. Палеолог. — Я, может быть, был сви­детелем самых знаменательных фактов современной истории. То, что похоро­нили в красных гробах, это — всё про­шлое святой Руси...»

«Но на следующий день, — продолжал он, — странное беспокойство распро­странилось среди простонародья — чувство, в котором были: осуждение,

думского комитета, — замечал юрист С. Завадский. — Не случай­но Совет поместился в Таврическом дворце, а не в другом каком-либо здании».

Так в ходе революции возникло двоевластие — как бы пе­реплетение власти Временного правительства и власти Совета. Вскоре Советы стали появляться и в других городах, а затем и в сёлах. Ведущую роль во Временном правительстве играли либе­ралы, кадеты, а в Советах преобладали социалисты (меньшеви­ки и эсеры). По замечанию генерала А. Деникина, «обе стороны черпали свои руководящие силы из одного источника — немно­гочисленной русской интеллигенции». При этом считалось, что Временное правительство выражает интересы буржуазии, а Со­веты — интересы рабочих, солдат и крестьян (выборы в Советы были классовыми, а не всеобщими).

Но в первые месяцы революции Советы не спешили занять место правительства. Они предпочитали оказывать на него дав­ление извне. «Мы поддерживаем правительство постольку, по­скольку оно проводит желательные меры», — говорили вожди Советов. Кроме того, чтобы следить за деятельностью правитель­ства уже «изнутри», в число министров вошёл единственный со­циалист — А. Керенский.