Василий Шульгин стал писать статьи в газету «Киевлянин», которую в то время редактировал его отчим Дмитрий Пихно. Га­зета резко выступала против «освободительного движения», про­тив революции. 18 октября 1905 г., на следующий день после подписания царского манифеста, журналисты почувствовали себя в редакции как в осаждённой крепости. Войска с трудом удерживали революционную толпу от разгрома газеты.

Через день ситуация полностью изменилась. В Киеве нача­лись мощные монархические демонстрации и еврейские погро­мы. В. Шульгин был, по его собственным словам, убеждённым антисемитом, но одновременно — решительным противником погромов. Как младший офицер, во главе отряда солдат он пы­тался прекратить эти погромы и грабежи. Из толпы ему крича­ли: «Господин офицер, зачем Вы нас гоните?! Мы ведь — за вас!». А он обратился к участникам беспорядков с речью: «Вы хотите царским именем прикрыться, ради царя хотите узлы чужим доб­ром набивать! Возьмёте портреты и пойдёте — впереди царь, а за царём — грабители и воры. Этого хотите? Так вот заявляю вам: видит Бог, запалю в вас, если не прекратите гадости...».

В. Шульгин.

217

Казалось, эти слова возымели своё действие, но тут из со­седнего дома, где жили евреи, стали стрелять по толпе. Разъярён­ные люди ринулись на приступ... В. Шульгин вспоминал:

«Я решился на последнее:

— По наступающей толпе... пальба... взводом!

Наступила критическая минута. Если бы они двинулись, я бы запалил. Непонятным образом они это поняли. И останови­лись». Однако толпа ждала «правосудия» — ареста тех, кто стре­лял. В. Шульгин вошёл в дом, из которого прозвучали выстрелы Здесь были только старики, женщины, дети... Для успокоения толпы требовалось кого-то арестовать. «Внезапно я решился, -писал Шульгин. — „Из этого дома стреляли. Я арестую десять че­ловек. Выберите сами..." Раздался неожиданный ответ: „Ваше бла­городие, сделайте милость — арестуйте всех...". Я понял: за сте­ной ждёт толпа. Её рёв минутами переплёскивает сюда. Что мо­жет быть страшнее толпы? Не в тысячу ли раз лучше под защи­той штыков, хотя бы и в качестве арестованных?»

К этой мысли — неприязни к толпе, будь она черносотен­ная или революционная, — В. Шульгин в своих воспоминаниях возвращался ещё не раз...

ДЕПУТАТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ

С 1907 г. Василий Шульгин целиком посвятил себя политиче­ской деятельности. Он стал депутатом II Государственной думы и примкнул в ней к националистам. Новый правый депутат сра­зу привлёк к себе общее внимание. Изысканно вежливый, он го­ворил тихим, глуховатым голосом. Но его речи — ехидные, ед­кие, ироничные — приводили в возмущение и левых депутатов, и революционную печать. Выступал В. Шульгин, как признава­ли даже его противники, с необычайной искренностью.

В. Шульгин горячо приветствовал роспуск II Думы, которую называл «думой народного гнева и невежества» (см. ст. «Револю­ция 1905—1907 годов»). В III Думе Шульгин был твёрдым сто­ронником Петра Столыпина и его реформ. Позднее, вспоминая то время, Василий Витальевич писал: «Нашёлся Столыпин — предтеча Муссолини. Черпая силы в сознании моральной своей правоты, Столыпин раздавил первую русскую революцию...».

С думской трибуны В. Шульгин отстаивал суровые меры вла­стей по «наведению порядка». В частности, он не раз выступал в защиту смертной казни. Когда оппозиция возмущалась, что в во­енно-полевых судах у подсудимых нет защитников, он спрашивал: «Есть ли защитники в подпольных судилищах, по приговорам ко­торых растерзывают бомбами министров на улицах и площадях?».