Вместе с собой Троцкому разрешили вывезти около 30 ящи-

254

М. Черемных. «Ленин умер, но дело его живёт! Троцкий жив, но „дело" его умерло!» («Крокодил». Декабрь 1927 г.)

«Вырастешь, Саша, — узнаешь... В „Правде" опубликовано письмо молодых партийцев тов. Троцкому и ответ тов. Троцкого.

— Лев Давидович, скажите, что мне сделать, чтобы стать умным?

— Да так, знаете... Это скорее... „индивидуальная особенность"» (журнал «Красный перец», 1923 г.).

ков его архивов. Позднее И. Сталин в частных разговорах назы­вал это своей крупной ошибкой, как и всю высылку в целом.

В ЭМИГРАЦИИ

Началась последняя, третья эмиграция Л. Троцкого. Все эти годы, находясь вдали от родины, Троцкий не складывал оружия, не прекращал политической борьбы. Он писал книги и статьи, вы­пускал журнал «Бюллетень оппозиции». Существо своей позиции он выражал так: «Ненависть ко мне бюрократии определяется тем, что я веду борьбу против её чудовищных привилегий и пре­ступного произвола. В этой борьбе и состоит суть так называе­мого „троцкизма"».

Отношение Троцкого к советскому режиму постепенно ме­нялось. В 1937 г. он замечал: «В течение 1923—1933 годов я по отношению к советскому государству, его правящей партии и Коминтерну стоял на точке зрения, которая лапидарно выража-

255

В. Дени. Карикатура на Л. Троцкого. 1930 г.

САМОУБИЙСТВО АДОЛЬФА ИОФФЕ

Через два дня после исключения Льва Троцкого из партии, 16 ноября 1927 г., застрелился его давний друг и соратник, дипломат Адольф Иоффе. Этой крайней мерой Иоффе выразил протест против происшедшего. Кроме того, он был тяжело болен.

Предсмертное письмо Адольф Абрамо­вич адресовал Троцкому. Своё само­убийство он просил расценивать как «протест борца». Исключение из пар­тии Л. Троцкого, как писал Иоффе, «неизбежно должно явиться началом термидорианского периода в нашей ре­волюции». Обращаясь к Троцкому, он подчёркивал: «Залог победы Вашей правоты — в максимальной неуступ­чивости, в строжайшей прямолинейно­сти, в полном отсутствии всяких ком­промиссов». Это предсмертное пись­мо (с комментариями Е. Ярославского) опубликовали и в советской печати.

Похоронили дипломата 17 ноября на Новодевичьем кладбище в Москве. За гробом шли «троцкисты», сочувство­вавшая оппозиции молодёжь. Речь пе­ред ними произнёс Л. Троцкий, уже «беспартийный». Это было его послед­нее публичное выступление на родине.

лась словами: реформа, а не революция. Со второй половины 1933 г. я всё решительнее прихожу к тому убеждению, что для освобождения трудящихся масс СССР от новой паразитической касты исторически неизбежна политическая революция».

20 февраля 1932 г. Льва Троцкого и его родных, выехавших за рубеж, лишили советского гражданства. Но на родине вовсе не предали его имя забвению. Наоборот, с каждым годом оно подвергалось всё более горячему осуждению.

С 1936 г. в Москве начались суды над бывшими вождями партии большевиков. Французский журналист Борис Суварин замечал: «В этих средневековых процессах Троцкий играет роль дьявола». Этой роли соответствовали и выдвинутые против него обвинения; убийство Кирова и другие покушения, связь с геста­по и т. д.

В августе 1936 г. Троцкий, находившийся в Норвегии, узнал об этом новом повороте событий. Он вспоминал: «Готовый ко многому, даже ко всему, я всё же не верил глазам. „Хорошо, тер­роризм — это ещё можно понять... но гестапо... — повторял я в изумлении, — так и сказано: гестапо?"».

Л. Троцкий собирался дать в печати решительный бой мос­ковским обвинениям. Конечно, советские власти постарались этому помешать и пригрозили Норвегии бойкотом её торгового флота. После этого Троцкого посетил начальник норвежской полиции, а затем и министр юстиции. Они потребовали от него прекратить любую политическую деятельность, в том числе — не отвечать на обвинения из Москвы. «Я предпочитаю арест!» — с негодованием отвечал Троцкий.