Комиссия не смогла решить стоявшую перед ней задачу: нового государственного законодательства

Карета-купе. Принадлежала императорской фамилии, 1795 г.

11

ШАТКАЯ ОСНОВА МОНАРХИИ

Пётр Великий, неограниченный диктатор на практике, превратил в тео­рии московскую вотчинную монархию в чиновническую монархию на европейский манер. Екатерина Вторая пыталась доказать, что Россия не деспотическая страна, потому что в ней есть дворянство, привилегиро­ванный правящий класс, составляющий промежуточную силу между ца­рём и народом. Но для народа это было плохим утешением.

Русская монархия тем и отличалась от западной, что её не ог­раничивали никакие права сословий, никакие привилегии областей, и на широком просторе собранной ею Руси она хозяйничала как хо­тела. Ей не пришлось бороться с чужим правом, а потому и сама она не заботилась забронировать себя доказательствами собственного права. Когда в конце царствования Екатерины II и Александра I обра­зованные люди стали спорить против неограниченности царской вла­сти, русское самодержавие прибегло к мерам самообороны. Но эти меры были не юридическими, какими было бы превращение монархи­ческой власти хоть в это время в государственный орган, а чисто по­лицейскими и военными. Борьба самодержавия с общественностью тянулась целый век. Насильственный характер этой борьбы вызвал со стороны общественности окончательное убеждение в неизбежности насильственного переворота. Самодержавие сделало, наконец, в тя­жёлую минуту запоздалую и неискреннюю уступку в виде слабого и непоследовательного подражания единственному уцелевшему в Ев­ропе дворянско-военно-монархическому образцу — германскому. Так появилась Государственная дума и апрельские основные законы 1906 г. Но они уже не могли удовлетворить народ. В течение десяти лет существования Государственной думы продолжалась скрытая борь­ба: с одной стороны стоял республиканский парламентаризм интел­лигенции и чёрный передел крестьянства, с другой стороны — лож­ный конституционализм царя и царицы, всё ещё надеявшихся, что самодержавное «солнце правды воссияет, как встарь».

Как видим, собственного твёрдого права у нашей монархии, которая упорно хотела остаться вотчиной, так и не было. Западное право монарха вело туда, куда вёл и закон эволюции, но куда само­державие не захотело пойти; к монархии конституционной. Не усту­пив закону эволюции, монархия окопалась на своих позициях и про­должала до первого толчка держаться практикой постоянно усиливавшегося насилия, рассчитывая на неподготовленность масс и всячески задерживая просвещение народа.

(Из сочинений П. Н. Милюкова.)

страна так и не получила. 19-летний студент Лев Толстой, изучая «Наказ», сделал суровый вывод: «Наказ этот принёс больше славы Екатерине, чем пользу России». И тем не менее след­ствием работы императрицы над этим документом стали губернская реформа 1775 г., жалованные грамо­ты дворянству (см. статью «„Золотой век" российского дворянства») и го­родам Российской империи 1785 г. В 70-е гг. определённые льготы и при­вилегии получили купечество и предприниматели. В духе «просвещённого абсолютизма» решались проблемы культурного развития страны. Реформа образования, раз­решение на издание журналов, соз­дание сети учебно-воспитательных учреждений для дворян, мещан, ку­печеских детей, сирот и бедных, начало женского образования, осно­вание Вольного экономического об­щества (1765 г.) влили свежую струю общественную жизнь. Однако Фран­цузская революция, а также деятель­ность российских просветителей и масонов испугали правительство. В конце 80-х — начале 90-х гг. с поли­тикой «просвещённого абсолютиз­ма» было покончено.