| ВОЕННОЕ ИСКУССТВО В ЭПОХУ ГОМЕРА И В МИКЕНСКУЮ ЭПОХУ Более чем за тысячу лет до начала христианской эры греческие экспедиционные войска осадили Трою, находившуюся в Малой Азии. Рассказ о ней, приведенный в эпосе Гомера, дает живописную, пусть и фрагментарную картину того, что представляло собой военное искусство этого древнейшего периода классической истории. Древние источники Гомеровская "Илиада" является историческим произведением, но никак не историческим документом. Мы никоим образом не должны забывать об этом очевидном факте, приступая к рассмотрению истории военного искусства в древней Греции. Гомеровские поэмы были созданы в восьмом или в девятом веке до Р.Х., однако события, о которых в них идет речь, относятся к куда более раннему периоду. Тема "Илиады" заявляется в первых же ее строках. В ней рассказывается о ссоре двух греческих вождей, участвовавших в походе на Трою, и о тяжелых и длительных военных последствиях этой ссоры. Ахилл, юный греческий вождь, о деяниях которого, во многом, и повествует "Илиада", может быть вежливым и даже благородным, однако яростный и непримиримый гнев совершенно ослепляет его. Первыми жертвами его гнева становятся сами греки. После ссоры с предводителем греческого войска Агамемноном он отказывается от участия в боях. Через какое-то время это приводит к гибели его ближайшего друга Патрокла, и тогда гнев Ахилла обращается на Гектора, неприятельского предводителя, от руки которого и погиб Патрокл. Ахилл мстит за Патрокла и оскверняет тело своего поверженного противника. Однако "Илиада" заканчивается на мирной ноте, - Ахилл, умерив свой гнев, все-таки отдает тело Гектора троянцам для того, чтобы те могли похоронить его должным образом. История гнева Ахилла соответствует той фазе войны, на которой греческое войско, лишившееся части своих сил, вынужденно переходит к обороне. Греческое контрнаступление на Трою начинается только после того, как Ахилл переносит свой гнев с собственного командира на неприятеля. Таким образом, "Илиада" повествует лишь об одном эпизоде Троянской войны. Другой великий эпос, также приписываемый "Гомеру", - это "Одиссея". В нем рассказывается о возвращении одного из греческих вождей Одиссея в свой дом, находящийся на острове Итака, у северо-западного побережья Греции. Эта поэма, в известном смысле, может рассматриваться как продолжение "Илиады", в котором неоднократно упоминаются события Троянской войны. Было замечено, что, если "Илиада" описывает мир Гомера в состоянии войны, то "Одиссея" говорит о мире, единственное отличие которого от войны, на взгляд современного человека, состоит в том, что насилие здесь носит неорганизованный характер. Рассказ о древнейшем периоде греческой истории, вероятно, завершался в иных, недошедших до нас поэмах. Эти эпосы, получившие название "киклических", представлены в виде прозаических синопсисов, которые входят в состав некоторых манускриптов гомеровских поэм. О причинах и о раннем этапе Троянской войны говорится в стихотворном повествовании, которое получило название "Киприя", вероятно, вследствие того, что его автор был уроженцем Кипра. Другие эпизоды Троянской войны описываются в "Малой Илиаде" и в "Разорении Трои". Первая поэма повествует о смерти Париса, троянского царевича, похитившего Елену у греков, что и послужило поводом к началу войны. Вторая поэма содержит известный рассказ о деревянном коне и о захвате греками Трои после десятилетней ее осады. Согласно этому источнику, троянскому герою Энею и его спутникам, ошеломленным устрашающими знамениями, удалось незаметно покинуть город в последнюю ночь перед его захватом и разграблением. В древнем греческом искусстве представлен и другой мотив, - Эней спасает своего престарелого отца, - впоследствии развитый Вергилием. Еще одна киклическая поэма обычно именуется либо "Эфиопидой", либо "Амазонией". В ней рассказывается о том, как на помощь троянцам пришла Пентесилея, царица легендарных амазонок, которая была убита в поединке с Ахиллом. Та же судьба ждала и Мемнона, царя Эфиопии, который также являлся союзником троянцев. В "Эфиопиде" описывается и смерть самого Ахилла, погибшего от направляемых божественной волей стрел у городских врат. Поэты, драматурги, художники и скульпторы древности постоянно возвращались к темам киклических эпосов и неким образом развивали их, что сопровождалось неизбежным интерполированием позднейших норм и обычаев в древний контекст. Основным письменным источником по интересующей нас теме остается гомеровская "Илиада". Разумеется, об археологических свидетельствах речь здесь не идет. Мы обсудим их несколько позже. Политический фон Предводитель, с которым поссорился Ахилл, - это Агамемнон. Судя по тому, как его изображает "Илиада", его несомненное военное и политическое превосходство было как вопросом чести, так и вопросом юрисдикции. Он обладал правом выбирать для себя особые трофеи. В начале "Илиады" он остановил свой выбор на дочери жреца, когда же бог Аполлон выразил свое недовольство, наслав на греков моровую язву (что в антисанитарных осадных условиях он мог проделывать достаточно часто), Агамемнон был вынужден вернуть свою любимую наложницу ее отцу безо всякого выкупа. Следует заметить, что собрание греков, на котором обсуждалась проблема моровой язвы, было созвано Ахиллом, а не Агамемноном, последний же ответил Ахиллу тем, что завладел одной из любовниц Ахилла. Здесь мы сталкиваемся со своеобразным проявлением демократии. Однако это не та демократия, которая зиждется на понятии прав человека или гражданина. Концепция прав человека попросту не могла существовать в античном мире, в основе которого лежал институт рабства. В эпоху Гомера речь, естественно, не могла идти и о гражданских правах. В данном случае мы имеем дело с хорошо сбалансированной системой распределения властных полномочий среди греческих лидеров. Агамемнон не мог оставить без внимания мнения собрания, на которое повлияла и позиция Ахилла, также имевшего под своим началом воинство. Ахилл же, со своей стороны, не мог воспрепятствовать Агамемнону, пославшему вестников, которые должны были забрать его, Ахилла, наложницу. Номинально Агамемнон оставался командующим, имевшим право на особый трофей. Ахиллу, несмотря на всю его гневливость, приходилось прислушиваться к общественному мнению. Агамемнон потребовал определенной компенсации, которая в отсутствие каких-либо общественных фондов должна была стать своеобразным налогом, которым облагалось бы все войско. В ответ Ахилл предложил Агамемнону дождаться лучших времен, когда появится новая добыча. Политика поправок должна была оправдать себя, однако Агамемнон раздраженно ответил собственной поправкой. Для получения компенсации он хотел обложить налогом не рядовых воинов, но одного из военачальников, желательно, самого Ахилла. Эти гомеровские вожди, несмотря на весь их возвышенный аристократический стиль, не могли обойтись без демагогии. В различных традициях история Агамемнона рассказывается по-разному, что характерно и для ряда других гомеровских героев. Согласно одной из версий, он стал главнокомандующим с общего согласия, поскольку именно он и его оскорбленный брат Менелай набирали по Греции рекрутов с тем, чтобы вернуть Елену и отомстить за ее похищение. В таком случае широкая поддержка, которой пользовалась эта кампания, могла объясняться тем, что другие греческие вожди могли связывать с ней надежду на обогащение и снискание славы. Впрочем, существует и другая история, согласно которой отец Елены заставил всех ее поклонников поклясться в том, что они будут оберегать честь того, кто станет ее супругом. Эта клятва может свидетельствовать о наличии некой вассальной зависимости греческих вождей от семейства Агамемнона; это предположение подтверждается и историей о том, как Одиссей притворился безумным с тем, чтобы избегнуть участия в Троянской экспедиции. Не имей он таковых обязательств, ему не пришлось бы прибегать к обману. Что касается Трои, то там власть царской семьи была незыблемой. Ее члены были сплочены и действовали сообща. Царь Приам и его сыновья правили не только окрестными землями Троады, но и обширной империей, доходившей до Геллеспонта (Дарданелл) и охватывавшей как юго-восток Европы, так и Малую Азию. Если Агамемнон был именно военачальником, то здесь мы имеем дело с правлением совсем иного типа. Гектор, старший сын Приама и Гекубы, супруги царя, был как главнокомандующим, так и самым лучшим воином троянцев. Этим троянская ситуация выгодно отличалась от греческой, где Агамемнону и Ахиллу приходилось бороться за свой воинский престиж. Троянское правительство, которое, вероятно, можно было бы уподобить династическим режимам современного Ближнего Востока, поддержало и одобрило похищение Елены Парисом. Богатство Трои, владевшей черноморскими торговыми путями, делало ее желанной добычей для хищников. Тем не менее, мы не должны считать, что история Париса и Елены вообще лишена какого бы то ни было исторического основания. Согласно Гомеру (в своем мнении он далеко не одинок), тот, кто женится на царице, получает приданое не только в виде золота, серебра и движимого имущества, но и в виде соответствующих властных полномочий и земельных владений. Парис, похитивший Елену, женился на ней, однако в Трое она так и не стала госпожой. Даже в современном мире вследствие различия национальных брачных законов женщина может иметь разных мужей в разных странах. После гибели Париса на Елене женился его брат Деифоб. Троянская царская семья, похоже, не желала отказываться от своих притязаний на континентальное греческое царство. В этом гармоничном семейном правлении существовал, вероятно, всего один диссонанс, который в случае успеха троянцев мог бы привести к дворцовому перевороту. Эней, который во Второй Книге "Илиады" предстает перед нами как второе по старшинству лицо после Гектора, представлял младшую линию троянского царского дома. В Книге Тринадцатой мы узнаем о том, что он был недоволен скудными почестями, полученными им от Приама. Впоследствии Ахилл насмехается над его желанием унаследовать царство, мы слышим и о божественных пророчествах, согласно которым Эней должен стать со временем предводителем троянцев. Как уже отмечалось выше, в "Разорении Трои" рассказывается о его бегстве из обреченного города. Среди поздних авторов находятся даже такие, которые обвиняют его в том, что он продал Трою грекам. Тем не менее, традиция доносит до нас портрет честного, верного своему семейному и религиозному долгу человека, представленный в поэме римского поэта Вергилия "Энеида". Возможно, этот образ был бы таким же и в случае несоответствия его политическим пристрастиям Вергилия. При чтении "Илиады" создается такое впечатление, что троянцы также имели греческое происхождение. Они, по большей части, носят греческие имена. Они не испытывают особых затруднений при общении со своими греческими врагами, то ведя переговоры о перемирии, то обмениваясь похвальбой и взаимными угрозами. Общность языка, разумеется, можно было бы рассматривать как поэтическое допущение, обусловленное соображениями удобства, однако этому противоречит то, что сообщает нам Гомер об отношениях троянцев с их союзниками. Ирида, вестница богов и охранительница троянцев, советует Гектору избегать языковых трудностей, наделяя властью предводителей национальных групп. В этой связи следует заметить, что Гомер не употребляет слов, которыми бы обозначались все народы, говорящие по-гречески. Людей, находящихся под началом Агамемнона, он обычно называет ахейцами*, а иногда аргивянами или данайцами. И, хотя эти носящие изначально локальный характер наименования жителей Ахеи или города Аргоса, которым некогда правил царь Данай, здесь используются в общем смысле, они совсем не обязательно могут обозначать всех носителей греческого языка и греческой культуры. Помимо других народов Азии, поддерживавших Приама, его союзниками были и жители Ликии во главе с Сарпедоном, который, несмотря на некоторые хронологические неувязки, считался уроженцем Крита. Его заместитель Главк также был ликийцем. Гомер рассказывает о том, как во время затишья в битве Главк обменивается несколькими дружескими фразами с греческим героем Диомедом. Ликиец говорит о том, что его семья некогда жила в Аргосе, и Диомед тут же находит, что их связывают узы наследственной дружбы: в прошлом их предки обменялись в Аргосе подарками. Соответственно, и два этих воина, теперь воюющие друг против друга, клянутся не нападать друг на друга на поле боя и обмениваются доспехами в знак дружбы. К сожалению, Диомед преследует при этом и корыстные цели, поскольку латы Главка сделаны из золота и стоимость их в десять раз превышает стоимость бронзовых доспехов Диомеда. Оружие и доспехи Гомер неоднократно говорит о доспехах, сделанных из золота, однако отзывается о них с презрением. Оружие изготавливалось, в основном, из бронзы. Гомеру хорошо знакомо и железо, но оно используется только для изготовления инструментов, хотя в ту пору уже существовали и железные наконечники стрел. Методы производства железа, вероятно, все еще были крайне примитивными, и оно ценилось, разве что, как заменитель бронзы, но не более того. Характерное для "Илиады" наступательное оружие - это копье. Копья изготавливались из ясеня и использовались, в основном, для метания, а не для нанесения ударов, хотя Ахилл убил Гектора именно ударом копья. Длина копья Гектора, как явствует из текста, составляла 11 локтей (около 5,5 м). Мечи были достаточно массивными и в ряде случаев обоюдоострыми. Если меч не использовался, он находился в ножнах, крепившихся к перевязи. Мечи использовались скорее для рубящих, чем для колющих ударов. Высота щитов была сравнима с длиной тела. В походном положении щит подвешивался к шейному ремню и при этом нижним краем касался лодыжек воина. Щиты делались из бычьих шкур и обшивались бронзовыми пластинами. Щит Аякса был сделан из семи слоев кожи. Копье Гектора прошивает шесть из них и застревает в седьмом. Щит Аякса сравнивается и с башней, ибо Аякс был человеком огромного роста, который нуждался в таком щите и мог совладать с ним. Впрочем, мы можем предположить, что тогда же использовались и круглые щиты куда меньших размеров, поскольку воины носили наголенники или поножи. Наголенники Ахилла, которые тот дал Патроклу, имели серебряную застежку. Возможно, поножи эти больше походили на накладные гетры, которые совсем не обязательно должны были делаться из металла (впрочем, в тексте говорится о том, что ахейцы пользовались бронзовыми поножами). В эпоху Гомера шлемы героев изготавливались, в основном, из бронзы, хотя тогда же использовались и кожаные колпаки, которые были больше характерны для рядового состава. Бронзовый шлем венчал гребень из конского волоса, покачивание которого производило устрашающий эффект. Сами шлемы были настолько прочны, что меч от соударения с ними мог сломаться. Защитные металлические доспехи, очевидно, являлись привилегией военачальников, сразиться с которыми на равных могли только вражеские предводители. В противном случае, мы имели бы ситуацию, подобную той, когда пехота бросается на танки. Доспехи были очень дороги, и потому, когда герой, облаченный в них, погибал, начиналась яростная схватка за его доспехи и оружие. Впрочем, не следует думать, что рядовой состав был плохо вооружен. В тексте воинов неоднократно называют искусными копейщиками. Мирмидоняне Ахилла, представлявшие собой своего рода воинскую элиту, носили своеобразный нагрудник, который, возможно, делался не из металла. О последователях Диомеда говорится, что на привалах они использовали свои щиты в качестве подушек, копья же свои при этом они вонзали в землю. Что касается самого Диомеда, то ему подушкой служил уже не щит, но ковер. Щиты имелись и у троянцев. Воины укрывают ими Пандара, когда он пускает свою коварную стрелу, нарушая договор о перемирии. Следует заметить, что с оружием и доспехами той эпохи многое остается неясным. В данном контексте мы вынуждены ограничиваться обобщениями, некоторые из которых, тем не менее, также могут вызывать сомнения. Колесницы Греческие и троянские вожди были достаточно богатыми для того, чтобы иметь не только оружие и доспехи, но и коней с колесницами. Именно этим обстоятельством определялась их манера ведения боя. Обычно колесница использовалась для того, чтобы доставить полностью снаряженного воина на поле битвы, где он спешивался и вступал в бой, возничий же отводил коней и колесницу в сторону на безопасное расстояние, ожидая его окончания. Если воин одерживал победу, он вновь занимал свое место в колеснице, которая возвращала его в свой стан. На практике же, колесницы нередко принимали участие в непосредственных боевых действиях, находясь на расстоянии полета стрелы, броска копья или даже камня от врага. Гомер пишет о том, как стрела, пролетев мимо Гектора, поразила насмерть его возничего. Другой возничий позднее был убит камнем, брошенным Патроклом. В гуще битвы забрызганные кровью кони и колесницы прокладывали себе дорогу через обломки вражеских колесниц, круша тела поверженных воинов. Патрокл пронзает своим копьем вражеского воина, находившегося в колеснице, и выволакивает его оттуда через край колесницы подобно тому, как рыболов выводит рыбу из воды. Колесница может использоваться эффективно только в том случае, если поле боя будет достаточно ровным; на плохом поле дышло, соединяющее ярмо с самой повозкой, может легко сломаться, вследствие чего кони могут понести. Это произошло со многими троянскими колесницами, возничие которых тщетно пытались преодолеть канаву, которой был окружен лагерь греков. Во времена Гомера колесницы запрягались двумя конями и перевозили двоих ездоков - воина и его колесничего или возничего. Существует детальное описание колесницы богини Геры. Оно чрезвычайно ценно, пусть колесница богини, несомненно, не может не отличаться от колесниц простых смертных куда большей роскошью. У колесницы Геры железная ось, У ее коней золотые налобники. Ободья колес золотые, шины бронзовые, ступицы серебряные. Колеса имеют по восемь спиц, хотя на древнейших изображениях их обычно всего по четыре. Если мы сравним эту колесницу с обычной, то тут же заметим, к примеру, что ось колесницы Диомеда сделана из дуба, а не из металла. Чрезвычайная орнаментальность колесницы Геры, очевидно, является плодом фантазии. В этом смысле ее можно сравнить, разве что, с щитом Ахилла, изготовленным самим Гефестом, кузнецом богов, который (щит), тем самым, никоим образом не может рассматриваться в качестве типичного. Тем не менее, в данном случае, мы можем иметь дело с достаточно точным описанием парадной колесницы, напоминающей богато украшенные золотом и инкрустацией колесницы, найденные в гробнице Тутанхамона. Те также являлись продуктом эпохи, в которую изделия из железа были еще редкостью. Методы ведения боевых действий В нормальных обстоятельствах, как мы уже видели выше, военачальник гомеровской эпохи сходил с колесницы и пешим приближался к неприятелю. Он был вооружен одним или двумя копьями, которыми он мог атаковать своего противника. Если тот оставался невредимым, он защищал себя щитом от неминуемой ответной атаки. Если копья обеих сторон не достигали своей цели, соперники переходили к бою на мечах или же метали друг в друга тяжелые камни. Этих готовых к бою орудий на поле боя было предостаточно. Такого рода поединкам порой был свойственен откровенный авантюризм. К примеру, когда Менелай и Парис попытались решить исход войны в единоборстве, от удара о гребень шлема Париса меч Менелая разбился на несколько кусков. Однако Менелай, нисколько не смутившись, схватил Париса за гребень шлема и поволок его к греческим позициям. Ремень шлема едва не задушил Париса, от чего его избавило лишь вмешательство покровительствовавшей ему богини, благодаря которому ремень разорвался, а сам Парис смог бежать. При описании сражений основной акцент делается на поединках между хорошо вооруженными предводителями противоборствующих армий, однако тут же обращается внимание на большую численность греческой армии и на ту помощь, которую оказывают троянцам то одни, то другие их союзники. Нам говорится о большом числе погибших, о тучах летящих копий и стрел. Мы узнаем и о том, что во время боя воины действовали некими формированиями (фалангами). Перед боем обе стороны выстраивали свои войска в определенные порядки, однако с началом сражения порядки эти обычно смешивались, и начиналось хаотическое кровавое действо. Этому нарушению порядков способствовала гибель военачальников, которая могла обернуться беспорядочным бегством их подчиненных, преследуемых колесницами. Впрочем, у нас нет оснований считать, что фаланги, о которых говорит Гомер (в единственном числе он употребляет это слово всего раз), походили на фаланги более поздней эпохи с характерной для них плотностью построения. Несомненным представляется и то, что гомеровская фаланга в отличие от классической использовала копья, преимущественно, как метательное, а не как колющее оружие. Для греческой армии была характерна хорошая дисциплина. Греки совершали марши молча в отличие от болтавших без умолку троянцев, причиною чего могли быть испытывавшиеся последними коммуникативные и языковые трудности. В этой связи следовало бы обратить особое внимание на одного из греческих вождей, который отличался именно своим непослушанием. Гомер говорит о Терсите, который был для греков источником постоянных неприятностей, с явным презрением. Терситу была свойственна уже не та достаточно утонченная демагогия, которая была характерна для Агамемнона и Ахилла, - в отличие от них, он открыто насмехается над другими командирами и оскорбляет их. В конце концов, Одиссей, не выдержав этого, избивает Терсита и доводит его до слез. В "Эфиопиде" рассказывается о том, как тронула Ахилла красота убитой им в бою царицы амазонок. Это вызывает насмешки Терсита, и Ахилл убивает его на месте. В "Илиаде" неоднократно упоминаются стрелы, хотя в ту пору луку как оружию, судя по всему, отводилось второе место после копья. Некоторые из вождей, как с одной так и с другой стороны, были хорошими лучниками. Среди них следует отметить, прежде всего, троянцев Париса и Пандара. Лучшим стрелком из лука у греков был Тевкр, поразивший в "Илиаде" своими стрелами девять врагов. Подобно другим аристократичным стрелкам из лука он владеет и другими воинскими искусствами, - когда тетива его лука лопается, он тут же берет в руки другое оружие. Согласно "Одиссее", Одиссей также был прекрасным стрелком из лука, однако в Троянской войне он прибегает к помощи лука только раз, выполняя особую миссию, краткое описание которой будет дано ниже. Здесь уместно вспомнить о том, что отправляясь в Трою, Одиссей оставил свой лук дома. Вообще говоря, для Гомера понятие "хороший копейщик" синонимично понятию "хороший воин". Тем не менее, в Троянской войне решающим фактором стало именно искусство стрельбы из лука. И Ахилл, и Парис были убиты вражескими стрелами. Существовало пророчество, что Трою невозможно будет взять без лука Филоктета, неудачливого греческого царя, долгое время томившегося на острове Лемнос hors de combat после вызывающего зловонное гниение укуса ядовитой змеи. Лишь после того, как Филоктета удалось вернуть в строй, был убит Парис и взята Троя. Не только сам Филоктет, но и весь его отряд отличался мастерством в стрельбе из лука. У троянцев же самыми искусными лучниками были выходцы из Пеонии, одной из областей северной Македонии. О наличии большого числа лучников в армиях противников можно судить хотя бы по той частоте, с которой в тексте упоминаются стрелы, далеко не все из которых были выпущены из луков аристократии. Вероятно, следует сказать и о том, что луки, описываемые Гомером, были далеко не самыми эффективными, да и использовались они не самым лучшим образом. Сами луки были составными и представляли собой два изогнутых рога, соединенных посередине. Стрелок натягивал тетиву только до груди, а не до уха, как это делалось при стрельбе из средневекового английского большого лука. Эффективная зона поражения при таком способе стрельбы вряд ли могла сильно отличаться от зоны боевого метания копья. Греческая стратегия и осадные орудия В прозаическом пересказе киклических эпосов рассказывается о том, что после смерти союзника троянцев Эврипила греки "осадили Трою". При этом нам известно, что в течение первых девяти лет войны не делалось никаких попыток блокады Трои, которая вынудила бы ее защитников сдаться. Сам факт того, что туда раз за разом прибывало подкрепление, свидетельствует о том, что любые попытки такого рода были бы обречены на неуспех. Там не было ни стен, ни рвов, ни осадных сооружений. Мало того, греки сами вынуждены были вырыть ров и возвести вал на берегу, дабы защитить собственный лагерь и вытянутые на берег корабли. После того, как Ахилл со своим воинством отказывается от дальнейшего участия в войне, Гектор нападает на греческий лагерь и вплотную подступает к греческим кораблям, которые он намеревается сжечь. Ситуацию удается спасти только Патроклу, командовавшему воинами Ахилла и облаченному в его доспехи. После того, как Ахилл вновь решил воевать с троянцами, греки могли в очередной раз начать наступление. Согласно одной традиции, между Ахиллом и Одиссеем разгорелся спор о том, как следует брать Трою, - силой или хитростью, - в котором каждый из героев отстаивал свою точку зрения. Ахилл, будучи верным себе, пошел в атаку на Скейские ворота (то есть, Западные ворота), и здесь его настигла смерть. Одиссею же, в конце концов, удалось осуществить свой хитроумный замысел и захватить Трою, используя для этого деревянного коня. Трою не пытались брать на измор, и стены ее не подвергались атакам. Следует обратить внимание на то, что последний бой Ахилл вел за городские ворота, что заставляет нас вспомнить о том, что троянцы, нападавшие прежде на греческий лагерь, также проникли туда через ворота. Сам Гектор сокрушил их тяжелым камнем, сорвав их с петель. Одновременно он приказал колесницам остаться у края рва, а пешим воинам пойти на приступ вала. Один из командиров ослушался его приказа и попытался преследовать бегущего неприятеля, воспользовавшись открытыми воротами на левом фланге. Однако ворота хорошо охранялись, и атака быстро захлебнулась. Сомнительным оказался и исход битвы за вал, пусть вождь ликийцев Сарпедон и сумел разрушить некоторые укрепления. Когда атаковавшая сторона начала свое отступление из лагеря, она потеряла множество колесниц, которые не могли переправиться через ров. Исходя из вышесказанного, мы можем придти к выводу о том, что в эпоху Гомера греки практически не владели осадным искусством. В отличие от них, восточные народы, о которых мы читаем в Ветхом Завете, умели осаждать города и брать укрепления. Вероятно, троянцы, благодаря своим контактам с восточными соседями, в этом отношении были несколько искуснее греков, хотя, конечно, мы не можем сравнивать городские стены с укреплениями военного лагеря. Корабли в эпоху Гомера Корабли, являвшиеся в "Илиаде" целью атаки Гектора, были достаточно легкими, что позволяло без труда как заносить их на берег, так и спускать их на воду. Желая уберечь греческие суда от троянцев, Агамемнон предлагает как можно быстрее отвести их от берега. Одиссей отговаривает его от этого, но сама возможность подобного экстренного маневра не подвергается ни малейшему сомнению. Гомеровские корабли были оснащены прямым парусом на рее, поднимавшемся фалами. На носу и корме имелись палубы, средняя же часть корабля была занята скамьями для гребцов. Одиссей, будучи пассажиром феакийского корабля, спит на плоской кормовой палубе, но не под нею. Нижних палуб эти корабли не имели. Уже во времена Гомера конструкция торговых судов отличалась от конструкции военных галер. Судя по всему, торговые суда отличались большей шириной и обычно имели примерно двадцать гребцов. Боевые же корабли, которые, помимо прочего, предназначались для транспортировки войск, вмещали куда большее количество людей. Гребцы, по большей части, сами являлись воинами, и потому разделения на гребцов и воинов, характерного для классического периода, в ту пору еще не существовало. Так, мы узнаем, что все гребцы на семи кораблях Филоктета были - так же как и их предводитель - отменными лучниками. С другой стороны, Агамемнон предоставил корабли и для воинов из горной Аркадии, которые не имели собственных судов и не были знакомы с искусством мореплавания. Судя по всему, им не пришлось сидеть и на веслах. Ахилл отплыл в Трою на пятидесяти кораблях, в каждом из которых находилось по пятьдесят человек. При этом в повествовании не говорится о том, что все они были гребцами. Корабли беотийцев перевозили по сто двадцать человек. Опять-таки, не следует думать, что все они были гребцами (впрочем, они могли и сменять друг друга на веслах). В любом случае, количество гребцов далеко не всегда совпадало с общей численностью корабельного экипажа. В битве с киконами, давними фракийскими союзниками Трои, на каждом из кораблей Одиссея погибло по шесть человек, немалое количество людей он потерял и впоследствии. Если все гребцы были воинами, потери должны были понести и они, соответственно, количество гребцов со временем могло существенно уменьшиться. Судя по всему, боевые корабли использовались, главным образом, для нападения на прибрежные города и для набегов на приморские земли. Собственно говоря, не существует ни одного описания морского боя или столкновения между греками и троянцами. Тем не менее, подобные бои наверняка имели место и в эпоху Гомера, поскольку греческие корабли были к ним готовы. Когда троянцы атаковали корабли на берегу, греки встретили их длинными коленчатыми абордажными пиками, какие обычно используются в морских сражениях. Так, Аякс орудовал с пикой длиной в 22 локтя (около 11м). Троянцы, вероятно, не имели собственного сколько-нибудь развитого флота. Прежде чем Парис отправился в Грецию на поиски прекраснейшей женщины на свете, в стране началось строительство кораблей. Во всяком случае, об этом говорит один из киклических поэтов. Приморские же союзники троянцев, вероятно, обладали флотом, который мало чем уступал флоту греков, Во всяком случае, при помощи этих кораблей их фракийские союзники смогли переправиться через Геллеспонт. Разведывательные и диверсионные операции Фракийская экспедиция, о которой мы только что говорили, кончилась неудачей. Предводитель фракийцев царь Рес (Резус) погиб на троянском поле в первую же ночь. Об этом рассказывается в Книге Десятой "Илиады". В эту ночь троянцы развернули свои силы за пределами города, готовясь к нападению на лагерь греков. Никто не понуждал их к отступлению за городские стены, и их сигнальные костры виднелись повсюду. Греки встревожились не на шутку. Им нужно было заполучить какого-нибудь достаточно разговорчивого пленника, который мог бы поведать им о ближайших планах противника. Одиссей и Диомед вызвались пойти этой тревожной ночью в разведку. По счастливому стечению обстоятельств, этой же ночью Гектор отправил к грекам лазутчика Долона, который должен был собрать информацию о состоянии дел в греческом лагере. Одиссей и Диомед в темноте столкнулись с Долоном. После недолгого преследования они пленили его, заставили говорить и, наконец, убили. Помимо прочего, им стали известны позиции только что прибывшего фракийского воинства во главе с Ресом. Их-то они и избрали своей целью. Согласно информации Долона, троянцы несли ночной дозор, в то время как союзники их ночью спали. Эта информация оказалась точной. Одиссей и Диомед сначала убили двенадцать фракийцев из окружения Реса, после чего убили их царя и угнали прекрасных фракийских коней. Возвращаясь в лагерь, они ненадолго остановились с тем, чтобы забрать окровавленное оружие и снаряжение Долона, которое было повешено ими на кустах тамариска и служило им ориентиром. Некоторые ученые считают эпизод о Долоне и Ресе позднейшей вставкой, поскольку в Книге Десятой описывается совершенно иное чем в других частях "Илиады" оружие и снаряжение. Отправляясь в ночной рейд, Диомед надевает кожаный шлем без гребня, Одиссей же в кожаной шапке, украшенной клыками вепря, берет с собой лук и колчан со стрелами. Впрочем, не следует забывать о том, что данный случай является исключительным в своем роде. Во мраке ночи металлические доспехи могли отразить свет дозорных костров троянцев, и потому решение не использовать их представляется вполне естественным. Данный эпизод проливает определенный свет и на то, что являли собой тогдашние колесницы, и как они могли использоваться. Колесницы были не только у Реса, но и у всех его сторонников. В одном месте говорится о том, что Диомед взял или даже поднял колесницу Реса, в которой лежали его драгоценные доспехи. Сколь бы могучим не был Диомед, это говорит, прежде всего, о чрезвычайной легкости фракийских колесниц. Информация, которую поведал героям Долон, имела отношение не только к фракийцам, но и к другим союзникам троянцев, при этом он описывает фракийцев и мэонийцев словами, которые вполне могут интерпретироваться в том смысле, что они были воинами, сражавшимися на колесницах. У союзников троянцев колесницы, судя по всему, не являлись прерогативой "аристократов". Складывается впечатление, что в некоторых отрядах наличие у воина колесницы и пары коней считалось вполне нормальным явлением. В Книге Второй, где приводится описание сил троянцев, об этом не говорится ни слова, однако та роль, которую играли колесницы при атаке на греческий стан, говорит в пользу подобного предположения. Археологические свидетельства Археологи совершенно неожиданно смогли подтвердить факт существования шапок, сшитых из кожи и войлока и украшенных клыками вепря, подобных той, которую надел во время ночной вылазки Одиссей. Разумеется, кожа и войлок быстро истлевают, поэтому речь может идти только о клыках вепря. Здесь уместно поговорить об археологическом подтверждении как таковом. Во второй половине девятнадцатого столетия сначала Шлиман, а затем и другие исследователи занялись раскопками тех мест, о которых шла речь в гомеровских поэмах. Следствием этого стало открытие материальных памятников древних цивилизаций, которые поразительно соответствовали описаниям, представленным в "Илиаде" и в "Одиссее". Помимо знаменитого золотого клада Шлиману удалось обнаружить в Микенах бронзовое оружие, оставленное в могилах воинов, являвшихся некогда его владельцами. Характерной особенностью микенского меча был длинный клинок, похожий на клинок рапиры. Меч этот имел хвостовик, на который могла насаживаться рукоятка, изготовленная из другого материала, причем хвостовик этот был явно слишком хрупким для такого рода оружия и мог надламываться при ударе. При раскопках были найдены такие клинки с отломленными хвостовиками. Впрочем, подобная поломка рукояти меча позволяла сохранить целым его клинок (вспомните о том, что произошло с мечем Менелая, разлетевшемся на несколько кусков). В захоронениях, относящихся к тому же периоду, были обнаружены и мечи совершенно иного типа с укороченными клинками. Они отличались большим совершенством и вместо хвостовика имели рукоятку с развитым фланцем. Археологи относят это оружие к периоду с семнадцатого по пятнадцатый век до Р.Х., что, по меньшей мере, на триста лет раньше (древний город, находившийся на месте Гиссарлыкского городища в Малой Азии, который обычно отождествляется с гомеровской Троей, был разрушен, по меньшей мере, на три столетия позже). В микенских захоронениях раннего периода наконечники копий встречаются куда реже, чем мечи. Возможно, они представляли столь большую ценность для живых, что те отказывались отдавать их мертвым. Уцелевшие наконечники имеют различные размеры. Самые крупные из них достаточно массивны и потому, скорее всего, их использовали для колющего оружия, что касается более мелких наконечников, то они вполне могли прикрепляться к древкам дротиков. Шлиман нашел в Микенах фрагменты клыков вепря, однако ему не удалось обнаружить ни одного металлического шлема. Микенские золотые нагрудные пластины при всей своей красоте были очень непрочными и использовались, очевидно, исключительно как украшение. В ходе раскопок в Микенах было найдено большое количество наконечников стрел, изготовленных из кремня и обсидиана. Поскольку эти материалы не характерны для материковой Греции, они, очевидно, были завезены сюда из других регионов. Были обнаружены и изображения щитов, из которых следует особо отметить изображение, сделанное на инкрустированном клинке микенского кинжала. Судя по всему, щиты эти изготавливались из бычьих шкур. Они имеют два типа: вытянутые щиты и щиты, имеющие форму восьмерки. Размеры щитов обоих типов достаточны для того, чтобы прикрыть всего воина - от подбородка до щиколотки. Первый тип напоминает щит Аякса, описанный в "Илиаде". Что касается щита, имеющего форму восьмерки, то к нему вполне приложимы постоянно используемые Гомером эпитеты "круглый" и "округлый". В конце концов, его форма является сочетанием двух примыкающих друг к другу выпуклых кругов. Микены и Крит Благодаря раскопкам, произведенным сэром Артуром Эвансом на Кипре, мы можем проследить за дальнейшим развитием микенской культуры. В этот период, который обычно именуется "дворцовым", оружие было определенным образом усовершенствовано и улучшено. Захоронения, в которых удалось обнаружить оружие, очевидно, принадлежали знатным воинам, которых мы могли бы без особых натяжек уподобить героям "Илиады". Основное же изменение, характерное именно для этого периода, состояло в появлении бронзовых доспехов и шлемов. Наконечники стрел встречаются столь же часто, как и прежде, но делаются они теперь не только из кремня и обсидиана, но и из бронзы. На территории Греции удалось обнаружить совершенно целые пластинчатые доспехи, а также отдельные фрагменты других доспехов, относящихся к культуре этого периода. Для них характерны бронзовые наплечные пластины и воротник, которые предвосхищают пластинчатые доспехи средневековых рыцарей. Подобные доспехи по причине их тяжести должны были серьезно ограничивать подвижность их носителя. Ловкость героев "Илиады" свидетельствует о том, что они не использовали таких доспехов, которые появились, скорее всего, в 1450-1350 гг. до Р.Х. Поздний период микенской цивилизации характеризуется появлением большого количества более простого и скромного оружия. Складывается такое впечатление, что эпоха героев миновала, и оружейники приступили к производству оружия для простолюдинов, а не для знати. В то же время микенская цивилизация распространила свое влияние и характерную для нее культуру до Сицилии и Эолийских островов на западе и до Кипра и сирийского побережья на востоке. Тогдашнюю тенденцию к производству все большего количества продукции все более низкого качества, к экономии сырья и снижению издержек, вероятно, можно было бы уподобить тенденциям в современном промышленном производстве. Впрочем, производившееся в этот период оружие при всей своей видимой простоте отличалось большей эффективностью, чем прежде. Вообще говоря, микенский период приходится, главным образом, на вторую половину второго тысячелетия до Р.Х. Изображения и письмена Открытие и расшифровка древних письменных памятников археологами позволили расширить границы истории и отодвинуть еще дальше в глубь веков начало исторической и окончание доисторической эпохи. Этот пересмотр истории затронул и микенскую цивилизацию. Письменные памятники этого периода были обнаружены на многих городищах, связанных с микенской культурой. Надписи сделаны на греческом языке, однако буквы греческого алфавита здесь еще не используются. Эта архаическая система письма получила у археологов название "линейное письмо Б". Продолжая работу, проводившуюся Шлиманом, сэр Артур Эванс нашел в Кноссосе (Крит) множество глиняных табличек с надписями, выполненными средствами линейного письма Б, хотя в ту пору ученые не только не могли расшифровать их, но и не знали того, что они сделаны на греческом языке. Помимо знаков линейного письма эти таблички зачастую содержат пиктограммы, напоминающие схематические рисунки с рекламой услуг, предоставляемых на ближайшей автостоянке. Эти пиктограммы дополняют письменные записи и облегчают весьма сложный процесс их дешифровки. К сожалению, до сих пор не было найдено никаких записей исторического характера. В большинстве своем глиняные таблички являются записями расчетов и описями. Особый интерес они вызывают в связи с тем, что многие из них, возможно, описывают содержимое дворцового арсенала или военного склада, находившегося в Кноссосе. Количество колесниц, которые хранились здесь на случай войны, исчисляется сотнями. Мы видим колесницы и на скульптурных барельефах Микен, изображающих батальные сцены. Свидетельств того, что микенцы когда-либо скакали верхом, не существует, и это лишний раз говорит в пользу того, что Гомер мог описывать именно их. Интересно было бы обнаружить и свидетельства об обычных армейских колесницах, а не о тех колесницах, которые находились в личной собственности знатных вождей. Из текста явствует, что колесницы хранились неким упорядоченным образом, причем сами колесницы при этом отделялись от колес. Возможно, от них отделялись и какие-то другие детали. В любом случае, при знакомстве с этими памятниками возникает ощущение того, что в Кноссосе умели воевать на колесницах куда лучше, чем это описывается у Гомера. Вместе с тем, складывается впечатление, что в мирное время армия была куда организованнее. Таблички дают определенную информацию не только о колесницах, но и о различных видах оружия и доспехов. Впрочем, несмотря на реалистичность некоторых пиктограмм, текст табличек зачастую с трудом поддается осмыслению. Так, в данном случае, очень сложно отличить мечи от кинжалов. Греческое слово, которое используется Гомером в значении "меч", в рассматриваемом микенском контексте означает именно колющее оружие, к которому относятся и кинжалы. Еще большие затруднения у археологов вызывают предметы, представление которых оказывается затруднительным, например, доспехи разных видов. Фортификационные сооружения Раскопки города, отождествляемого сегодня с Троей Приама и находившегося на холме Гиссарлык в северо-западной части Малой Азии, были начаты Шлиманом. Судя по всему, город этот, выстроенный на руинах более древних поселений, одно из которых погибло при землетрясении, был разрушен и сожжен. В греческих легендах также говорится о древней Трое, уничтоженной Гераклом. Согласно легендам, причиною катастрофы стал сам бог Посейдон, который властвовал не только над морскими стихиями, но и над землетрясениями. Развалины массивных стен, найденные на городище, также являются подтверждением этой древней традиции. Согласно свидетельствам археологов, сожженная Троя переживала свой расцвет примерно в то же время, что и греческие Микены. Для Микен и для других микенских городищ весьма характерны необычайно массивные стены. Они построены в стиле, называемом "циклопическим", поскольку греки, жившие в позднейшие времена, считали подобные постройки делом рук легендарных огромных циклопов. Циклопические стены сложены из огромных грубо обтесанных камней, лежащих друг на друге. Щели между ними, наличие которых в подобных случаях представляется неизбежным, заполнялись мелкими камнями. Часть стен, примыкавшая к воротам, выкладывалась куда более аккуратными горизонтальными рядами из камня, обтесанного под прямым углом. Возможно, микенские строители обращали особое внимание на внешний вид этой части стен или же пытались придать им особую прочность. В древних сказаниях под штурмом города обычно понимается штурм городских ворот. В Микенах главный бастион находился возле городских ворот, что позволяло защищать их от неприятеля наилучшим образом. Согласно киклическому поэту, Ахилл был убит при атаке Скейских ворот Трои. Более поздняя легенда говорит о том, что он был поражен стрелой в пяту. Рассказчик наверняка имел в виду то, что эта роковая стрела была послана либо с фланга, либо с тыла. Наличие бастионов, фланкирующих городские ворота, является отличительной особенностью всех микенских фортификационных сооружений. Эта деталь полностью соответствует письменным свидетельствам о характерной для того времени тактике штурма. В войне против Фив, которая велась несколько раньше и которую, как считается, отделяло от Троянской войны время жизни одного поколения (именно из этого исходили греческие драматурги), каждый из семи предводителей нападавшей стороны избрал для атаки одни из семи ворот города. Ни одному из них не сопутствовал успех, а шестеро из них были убиты. Заключение Когда мы сравниваем археологические данные об эпохе, описываемой Гомером, со сведениями, которые содержатся в письменных памятниках, мы обращаем внимание на то, что в чем-то они совпадают, но в чем-то и расходятся. Таким образом, наш взгляд на эпосы Гомера как на художественные произведения, основанные на реальных исторических событиях, представляется вполне оправданным. Их не следует считать историческими документами. Гениальный поэтический дар может лишь помешать историку. Поэт же пытается вдохнуть жизнь в мумию письменной или изустной традиции. Стремясь к соединению былого с миром собственных непосредственных переживаний, он, скорее всего, не сможет удержаться от анахронизмов. В нашей литературе схожим явлением является цикл романов о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Они повествуют о подвигах романо- британского короля, жившего, согласно легенде, в эпоху раннего средневековья, однако при этом Артур и его паладины ведут себя как самые настоящие рыцари и вдобавок к этому носят французские доспехи. Несложно вычленить в артуровском цикле и элементы, восходящие к истории и верованиям кельтских язычников, живших на островах до прихода римлян. Подобный синкретизм - не редкость для традиционных эпических сочинений. С подобными вещами мы можем встретиться, к примеру, и в драме. Мы ничуть не порицаем Шекспира за то, что в его драме "Юлий Цезарь" неведомо откуда появляются камзол, часы и книга, сшитая из отдельных листов. В нашем столетии Т.С. Элиот, лишний раз желая заявить о свободе поэта, намеренно вводит анахронизмы, рассматривая те или иные исторические сюжеты. Считать, что Гомер или любой другой поэт изображает прошлую эпоху, прежде всего, для того, чтобы представить нам ее историю, значит, совершенно не понимать, в чем состоит суть литературного творчества. Таким образом, ситуация оказывается достаточно сложной. Эпические произведения зачастую могут включать в себя исторические элементы, поскольку поэт не имеет ни времени, ни терпения для того, чтобы изобретать некую собственную историю. Однако без привлечения неких объективных свидетельств мы не можем отличить историю от вымысла, хотя и понимаем, что в произведении может присутствовать и то, и другое. Трудности возникают в тех случаях, когда эпические произведения живут дольше, чем их источники, поскольку археология, пусть в некоторых отношениях ее данные отличаются необычайной живостью, может стать сколько-нибудь полноценным субститутом документальной традиции только в тех случаях, когда она может сослаться на исторические данные, засвидетельствованные письменными памятниками. Ученые испытывают постоянное искушение, которое побуждает их то и дело соотносить гомеровские описания с результатами археологических изысканий, проводимых в Греции и в районе Эгейского моря, поскольку литературные и археологические данные во многих отношениях прекрасно соответствуют друг другу. Однако они то и дело сталкиваются и с явными противоречиями. Если даже мы оставим в покое археологию, рассмотрение вопроса о времени написания гомеровских поэм будет серьезно осложнено проблемами семантического характера. Что в данном случае следует понимать под их написанием? С поэтической точки зрения, написанная Шекспиром сцена встречи Антония и Клеопатры на реке Кидн принадлежит его перу, описание же той же сцены Плутархом является для Шекспира лишь исходным материалом. Если же мы будем придерживаться исторической точки зрения, то окажется, что автором этой сцены был Плутарх или некий еще более ранний автор, у которого Плутарх заимствовал эту сцену, Шекспир же предстанет лишь в качестве драматурга, использовавшего данную сцену в своем произведении. Наше почтительное отношение к гомеровским поэмам, во многом, связано с их поэтическими достоинствами, и потому, говоря о них, правильнее было бы использовать лексикон литературного критика. Однако, если мы попытаемся "извлекать" из произведений Гомера собственно исторические данные, эта терминология может сыграть с нами злую шутку. Во всяком случае, при этом должно в корне измениться значение понятия "сочинение" и соответствующая его датировка. Что касается того, другого, ближайшего к описываемым в памятнике историческим событиям сочинителя, то ему совсем не обязательно быть поэтом. ПРИМЕЧАНИЯ 1. Точнее, в соответствии с мифом, ее предполагаемый отец. 2. Существует предположение, что это же имя в форме Achehijawa фигурирует в хеттских табличках (последняя треть четырнадцатого - конец тринадцатого веков до Р.Х.). В египетской надписи, относящейся к 1225 году до Р.Х., говорится о неких Akawash, совершавших набеги на Дельту Нила. Делались небезынтересные попытки неким образом сочетать наши знания о греческой истории с этими хеттскими и египетскими памятниками. |