| АЛЕКСАНДР ВЕЛИКИЙ Всего нескольким полководцам удавалось повторить успех Александра III Македонского, сумевшего создать за свою короткую жизнь огромную империю, простиравшуюся от Греции до Индии. Проживи он подольше, и его мечта об объединении всего ведомого мира под его началом могла бы стать явью. Древние источники У сына Филиппа II Александра Великого, третьего из македонских царей, носивших это имя, было множество биографов. Многие древние историки рассказывают о его завоеваниях. Наиболее полным и надежным источником считаются труды Арриана (Флавия Арриана). Арриан жил во втором столетии от Р.Х. Он был не только философом, но и чрезвычайно деятельным человеком. Арриан правил Каппадокией при римском императоре Адриане и раз за разом отражал набеги алан, кочевников, живших на юге современной России. Будучи воином, уроженцем Малой Азии и опытным стратегом, он как нельзя лучше подходил для написания истории завоеваний Александра Македонского в Азии. Он был очень строг при отборе источников и взял за основу не дошедшую до нас историю, написанную Птолемеем, одним из полководцев Александра и основателем египетской династии, которая пресеклась со смертью Клеопатры в 30 году до Р.Х., то есть, через год после битвы при Актии. Помимо истории Птолемея Арриан использовал труды Аристовула, еще одного доверенного лица Александра, занимавшегося в македонской армии решением технических вопросов. Труд Арриана носит название "Анабасис Александра". Греческим словом "Анабасис" Ксенофонт назвал свою книгу, посвященную описанию похода Кира в Персию, что в данном контексте означает "путешествие во внутреннюю часть страны". Арриан также пересказывает некоторые эпизоды из книги "Индика", написанной Неархом, начальником флота Александра. "Индика" начинается с описания Индии и ее обычаев, однако главная ее тема - плавание поддерживавших наземные силы македонцев на их пути из Индии в Грецию кораблей Александра, которыми командовал сам Неарх, от устья Инда до Тигра. Арриан включает в свое повествование некоторые свидетельства из книг других авторов, считая, что они также могут обладать определенной исторической значимостью. Судя по сделанным им заметкам, он считал большую часть того, что было написано об Александре, откровенным вымыслом. Многим авторам Александр представлялся чисто легендарной фигурой, вследствие чего они украшали его жизнеописание разного рода романтическими и сенсационными материалами. К разряду таких материалов можно отнести и историю его отношений с амазонками и с их царицей, вызывавшую недоверие и у Арриана. Другие биографии Александра написаны в русле либеральной греческой традиции, представителям которой как Александр, так и его отец представлялись эдакими губителями греческой свободы. Подобные работы носят откровенно клеветнический характер. Птолемей и Аристовул, будучи лично преданными Александру, естественно, не могли не восторгаться им и его деяниями, сведения же, содержащиеся в трудах других авторов, как правило, вообще не имеют никакого отношения к действительности. Работая над жизнеописанием Александра, Плутарх, похоже, использовал как одни, так и другие источники, вследствие чего оно страдает непоследовательностью и противоречивостью. Жизнеописание Александра, написанное другим биографом Квинтом Курцием Руфом, жившим в первом столетии от Р.Х., также отличается крайней непоследовательностью, хотя из него, так же как и из труда Диодора Сицилийского, и возможно почерпнуть определенную полезную информацию. И Курций, и Диодор использовали в качестве основного источника труды Клитарха, написанные в третьем столетии до Р.Х. Однако Клитарх как историк никогда не пользовался особым авторитетом - ни в древности, ни, тем более, сейчас. Политическая ситуация после смерти Филиппа Рассмотрим ситуацию, унаследованную Александром от своего отца. После битвы при Херонее в 338 году до Р.Х, Филипп уже мог диктовать другим греческим государствам свои условия, однако он понимал, что заключению мира должно предшествовать принятие некоего мирного договора. После собрания в Коринфе он стал главой нового союза греческих государств. В него входили все главные города Греции кроме Спарты. После этого Филипп объявил войну Персии. Война эта представлялась как ответ Греции на нападение персов, предпринятое ими в начале предыдущего столетия. Греки нередко использовали в качестве формального повода к началу войны некие давние ссоры или обиды. Подобное припоминание прошлых обид придавало любым военным кампаниям определенное достоинство. С подобных взаимных обвинений началась и Пелопоннесская война. Впрочем, не только Филипп с его экспансионистскими амбициями, но и любой другой лидер, стремящийся к объединению Греции, не мог не видеть в Персии врага. Персы продолжали удерживать под своим контролем многие города Ионии и, нисколько не таясь, настраивали друг против друга свободные греческие государства, используя для этого не только средства дипломатии, но и подкуп. Как только все узнали о смерти Филиппа, города, входившие в союз, немедленно вышли из соглашения. Тем не менее, македонские гарнизоны оставались на прежних местах, в том числе, в крепостях Фив и Коринфа, и потому, стоило Александру со своей армией поспешить на юг, как всяческое сопротивление тут же было прекращено. Коринфский союз вновь был восстановлен. Более серьезной представлялась военная угроза со стороны племен, живших к северу от Македонии, во Фракии и в Иллирии. В войнах с ними была проверена и отлажена македонская военная машина и способность Александра управляться с нею. Из этого испытания они вышли с честью. Александру угрожали не только внешние враги. Еще при жизни Филиппа вопрос наследования встал достаточно остро, поскольку царь оставил мать Александра Олимпиаду и женился на Клеопатре. Некоторые из числа возможных наследников попытались воспользоваться неоднозначностью, порожденной этой ситуацией. Поступок отца возмутил Александра, однако он без малейших колебаний казнил его убийцу, а через некоторое время предал смерти и трех возможных претендентов на трон, которые, вообще говоря, могли не иметь к убийству никакого отношения. Олимпиада же, даже не испросив согласия Александра, покончила с Клеопатрой и с ее малолетней дочерью. Несмотря на приверженность македонцев конституционным идеалам греков, македонская политика оставалась всецело династической, и все подобные проблемы решались в ней обычными династическими методами. Приготовления к походу в Персидскую империю шли достаточно быстро. Филипп успел переправить на другую сторону Геллеспонта около 10 000 воинов, поддерживаемых флотом. Греческие города Малой Азии приветствовали его как освободителя. Эти отряды, которые должны были стать авангардом греческих сил, ожидали прибытия основного войска. Более удачный момент для начала кампании трудно было представить, поскольку персидский двор еще не успел оправиться от недавних интриг и цареубийства. У Александра практически не оставалось времени на раздумья. Характер Александра Александру исполнилось всего двадцать лет, когда был убит его отец. Обычно опыт приходит с возрастом, Александр же, несмотря на свою молодость, успел стать достаточно опытным воином, лидером и дипломатом. В возрасте шестнадцати лет, во время похода отца на Византий, он исполнял обязанности регента и по собственной инициативе нанес удар по мятежным фракийским племенам. Он изгнал фракийцев из их главного города и населил его иммигрантами, назвав город Александрополем. В битве при Херонее Священному отряду фиванцев противостоял элитный конный отряд Филиппа под командованием юного Александра, снискавшего в этом бою славу бесстрашного воина. После заключения мира он был отправлен вместе с другими посланниками в Афины с тем, чтобы доставить туда прах павших афинян. Александр очень рано выказал себя талантливым полководцем, способным принимать мгновенные и безошибочные решения. Эти качества были продемонстрированы им во время фракийской кампании, начавшейся уже после смерти его отца. Так, в одном из эпизодов враг попытался смести его войско, пустив на него с крутого склона распряженные колесницы с косами. Александр приказал македонским фалангистам разомкнуть ряды и пропустить колесницы, в случае же крайней опасности лечь наземь и прикрыться от их колес щитами. Эти приказы были в точности выполнены, что позволило македонцам избежать потерь. Во время своих походов Александр не обращал особого внимания на разного рода физические препятствия. Когда фессалийцы не дали ему пройти по долине Темпе, его передовые отряды проторили путь через утесы горы Осса, что позволило ему выйти во фланг противника. Он проявил подобную же изобретательность и в ходе кампании против северных племен, когда он внезапно пересек Дунай, используя для переправы рыбацкие лодки. Александр подобно Филиппу и другим македонским царям стремился походить на грека. Древние македонцы были близки к грекам и говорили на одном из диалектов греческого языка, который был практически непонятен для греков, поскольку включал в себя множество варваризмов. Благородные македоняне владели как греческим, так и македонским языками, поклонялись олимпийским богам и могли участвовать в Олимпийских играх. Наставником Александра был философ Аристотель, любовь же юного царевича к Гомеру и к греческой культуре общеизвестна. Мало того, он хотел войти в греческий пантеон как сын Зевса, который, как гласила молва, сошелся с Олимпиадой, приняв облик змеи. Несмотря на свои явно грекофильские настроения, после завоевания Персии Александр стал носить персидские одежды и приказал своим военачальникам последовать его примеру. Если любовь к Греции была для Александра чем-то совершенно естественным, то его ориентализм, вероятно, являлся чисто политическим приемом, направленным на умиротворение населения завоеванной им империи. Впрочем, Александра отличала, прежде всего, крайняя противоречивость. Безразличное отношение к опасностям и лишениям сочеталось у него с безудержным пьянством и с приступами гнева, делавшими его по-настоящему страшным. Так, во время пьяной пирушки Александр убил своего старого и верного друга полководца Клита. Поддавшись минутному настроению, он приказал сжечь захваченный им Персеполь, хотя это явно противоречило обычно проводившейся им политике умиротворения. Пленив женщин из семьи Дария, Александр выказал по отношению к ним такое благородство, которое сделало бы честь и рыцарям из средневековых легенд, и, вместе с тем, он крайне жестоко обошелся с уцелевшими жителями Тира и Газы, не говоря уже о Фивах. С той поры прошло уже больше двух тысячелетий, но мы и поныне не можем объяснить столь разительной его непоследовательности. Впрочем, памятуя о том, что он умер в возрасте тридцати двух лет, мы вправе предположить, что характер его просто не успел сформироваться. Армия Александра Александру вряд ли удалось бы завоевать столь обширные земли, если бы его войску не был присущ высокий моральный дух. Дух этот, во многом, питался его собственным мужеством и прирожденным талантом вождя. Помимо прочего, поддержанию ратного духа на должном уровне способствовала и своеобразная организация македонской армии. Армия гоплитов-ополченцев пятого столетия состояла исключительно из представителей элиты тогдашнего общества. Воинов наемнических армий начала четвертого столетия объединял их профессионализм. Хорошо обученные наемники знали, что они могут положиться друг на друга, и понимали, что исход боя определяется, в конечном итоге, талантом полководца. Разумеется, Александр использовал наемников как при завоевании Малой Азии, так, разумеется, и в своих более дальних восточных походах. В то же время, по причинам, указывавшимся нами выше, он, будучи самовластным правителем, стремился к тому, чтобы костяк основных подразделений гоплитов состоял из его знатных соотечественников. Македонским монархам необходимо было выработать какую-то новую основу для "коллективизма". Мы уже слышали о пехотинцах и гипаспистах ("гипаспист" переводится как "щитоносец" или "оруженосец"). За конным отрядом царя, шла конница его "товарищей"; поздние авторы говорят также об особом отряде, носившем название "Серебряные щиты". Подобная терминология свидетельствует о наличии в армии Александра неких элитных подразделений. Следует заметить, что армия эта во многом строилась именно на принципах элитизма. Наличие разного рода элитных подразделений всегда являлось отличительной особенностью македонской армии. Во время боя они составляли передовой отряд, известный как агема. В Греции слово агема понималось как "тот, кого ведут" (смотри, к примеру "Лакедемонскую политию" Ксенофонта 11.9) и могло означать всю полевую армию. Македоняне же понимали его как "тот, кто ведет". Македонская агема представляла собой передовой отряд пехоты или конницы. Существовала агема гипаспистов. Царский конный отряд (ила) являлся агемой "товарищей" которые также принадлежали к элите. Агема, как передовой отряд, продолжала существовать и во время восточных походов Александра, во время которых вся конница была разбита им на гиппархии. Армейские подразделения стали разнообразнее технически и совершеннее практически. Легкая пехота стала иметь на вооружении более тяжелое, а тяжелая - более легкое оружие. Тем не менее, каждый из родов войск рассматривался в качестве особого инструмента, необходимого для решения конкретных задач. "Товарищами" назывались отряды тяжеловооруженных всадников. В отличие от них, фракийские и македонские передовые отряды разведчиков (prodromoi) состояли из легковооруженных всадников. Помимо прочего, Александр использовал лучников, пращников, пельтастов, а также техников и инженеров, которые имели возможность продемонстрировать свое искусство только во время осад. Тактика ведения боевых действий обычно была стандартной, пусть при этом и исключался эффект неожиданности. Основным орудием атаки являлась тяжелая конница "товарищей", начинавшая атаку с фланга; фаланга же, левое крыло которой защищала легкая конница, тем временем останавливала противника в центре. Эта общая схема могла варьироваться в зависимости от обстоятельств. Все определялось выбором времени атаки, и в нем Александр никогда не ошибался. Достаточно гибким подразделением являлась и сама фаланга, которая могла принимать различные построения, образуя квадрат, прямоугольник, обращенный широкой стороной к неприятелю, или плотно сомкнутую колонну, таранящую боевые порядки врага. Помимо прочего, существовало и построение фаланги клином. Судя по всему, сариссами, имевшими длину порядка 17 футов (5,2м), были вооружены не все члены фаланги. Некоторые из них имели более легкое оружие. Специфика фаланги определялась помимо прочего характером размещения и вооружения таких групп. Считается, что сарисса фалангистов Александра была несколько короче сарисс более позднего времени. (Древние измеряли длину локтями, стандартный размер которых мог варьироваться от места к месту. Современные споры об античной системе измерений вызваны отчасти названным отсутствием единого стандарта). Восстание греческих государств До отправления в Азию Александр должен был обезопасить свои коммуникации и основные базы в континентальной Греции и на Балканском полуострове. Походы во Фракию и Иллирию позволили бы ему не только подчинить тамошние народы, но, как он искренне надеялся, и завоевать определенные политические симпатии у греческих государств, что способствовало бы укреплению позиций македонских гарнизонов, поставленных Филиппом после победы при Херонее в Фивах и в других городах Греции. Его надежды не оправдались. В то время как он сражался с иллирийскими племенами, стали распространяться слухи о его смерти. В Афинах никогда не симпатизировавший македонянам оратор Демосфен представил "свидетеля" гибели Александра и получил от Персии деньги для поддержки восстания в Фивах. В Фивах тем временем были убиты два македонских офицера и взят в осаду гарнизон македонян. Эта необычайно резкая реакция свидетельствует о том, что даже в самом начале своего правления Александр пользовался столь большим влиянием, что одного известия о его смерти оказалось достаточно для того, чтобы началось восстание. Александр немедленно вернулся в Грецию. Фивы были взяты штурмом, после чего их стены и дома были стерты с лица земли, а уцелевшее население продано в рабство (все это совершалось от имени греческого союза, некогда созданного Филиппом). В резне, которой сопровождалось взятие города, самое деятельное участие приняли фокийские и беотийские недруги Фив, выказавшие куда большую безжалостность, чем македоняне. Александр практически не тронул афинян и, будучи исполненным крайнего уважения к греческой религии и культуре, приказал пощадить городские храмы Фив и проживавших в городе потомков прославленного поэта Пиндара. Исключение было сделано также для семей, связанных с македонянами дружескими или родственными узами. Александр мог быть разом великодушным и беспощадным, каким и подобает быть подлинному полководцу. Мстительность может ожесточить сопротивление, политика же примирения обыкновенно воспринимается как проявление слабости. В 334 году Александр пересек Геллеспонт с 40 000 воинов. На том берегу его ожидало македонское воинство, отправленное его отцом для защиты азиатского плацдарма. Континентальной Греции теперь никто не угрожал. Пелопоннесцы не принимали участия в восстании. Фив более не существовало, что не могло не устрашить афинян (впрочем, среди последних имелись и искренние сторонники македонян). Обитатели греческих городов Малой Азии, видевшие в Александре освободителя, были его заведомыми союзниками. Александр планировал обходиться без сложных коммуникаций и осуществлять снабжение своей армии с постоянно расширяющихся завоевываемых ею территорий. Тем не менее, он не мог отправиться на восток, оставив в тылу достаточно значительные силы противника, - а такие силы действительно существовали: это было войско, собранное тремя персидскими сатрапами на берегах реки Граник неподалеку от Геллеспонта, и финикийский флот, которому флот Александра существенно уступал в силе. Его флот, насчитывавший около 200 судов, в основном состоял из кораблей, принадлежавших прежде государствам греческой лиги. Впрочем, стратегия Александра состояла в уничтожении вражеских кораблей на суше и в захвате их основных баз. Этот прием обычно оправдывал себя, поскольку размеры и конструкция древних судов были таковы, что они не могли долгое время находиться вне гавани. Помимо прочего, взамен утраченных кораблей можно было построить новые. Персам ничего не стоило построить новые корабли и набрать новые команды, и потому занятие портов и верфей имело куда больше значение, чем уничтожение самих кораблей. Битва при Гранике Александр не мог начинать свой поход на юг, пока к востоку от него находилась сильная армия персов. Он повел свое войско в направлении неприятеля, избрав для этого путь, шедший параллельно берегу Геллеспонта и выслав вперед отряд разведчиков. К этому времени греческие полководцы практически забыли о существовании разведки, чем отчасти объяснялось сокрушительное поражение греков в битве при Эгоспотамах, однако Александр успел пройти в отцовской армии хорошую школу, македонская же военная машина имела строго научную организацию. Численность персов практически совпадала с числом завоевателей, хотя они имели некоторое преимущество в пехоте. Значительную часть их войска составляли греческие наемники, которые могли оказать гоплитам серьезное сопротивление. Их количество доходило до 20 000. Это значение может представляться существенно завышенным, однако в нашем распоряжении нет более серьезного источника, чем Арриан, у которого оно и приведено. Персы занимали умело выбранную позицию на дальнем берегу глубокой реки. Первый заместитель Александра Парменион, приведший по приказу Филиппа передовой отряд македонян в Азию, советовал командующему придерживаться выжидательной политики, однако Александр решил атаковать врага, не медля ни минуты. Несмотря на неровность поля и помеху в виде реки Граник Александром была избрана стандартная тактика ведения боя. Фаланга должна была отвлечь на себя основное внимание и силы противника, после чего конница должна была атаковать его с правого фланга. В конце концов, сражение, происходившее в реке и на ее берегах, вылилось в рукопашную. В этом сражении македонские всадники, вооруженные длинными пиками, имели явное преимущество над персидскими конниками с их короткими дротиками. В то же самое время, в ближнем бою персы умело использовали свои изогнутые сабли, от ударов которых мог погибнуть и сам Александр. Рассказ Арриана об этом сражении походит на эпическое повествование, в котором особое внимание уделяется поединкам между вождями воюющих сторон. Очевидно, персы хотели убить самого Александра. Блистательные знаки отличия и антураж делали македонского царя самой заметной фигурой на поле боя. Персы же, очевидно помнили о том, что смерть Кира в битве при Кунаксе мгновенно обратила победу в поражение. Сам Кир в том памятном сражении избрал своим противником царя Артаксеркса. Очевидно, персидским вождям вообще было свойственно устраивать поединки с военачальником противной стороны. Разведчики Александра должны были выйти к реке первыми и отметить места возможных переправ. Хотя Граник можно было перейти вброд во многих местах, в пору весеннего разлива он был достаточно глубок. Впрочем, всадники имели в воде определенные преимущества. Персы принялись осыпать их с противоположного высокого берега градом дротиков и копий, однако они не могли причинить особого вреда одетой в доспехи македонской коннице. Александр повел свое войско вниз по течению. После нахождения предводителем колонны удобного места с пологими берегами и занятия плацдарма, всадники должны были направить своих коней к берегу, что превращало колонну в развернутые боевые порядки македонской конницы. Передовой отряд, первым перебравшийся через реку, понес серьезные потери. Однако Александр с конницей "товарищей" шел сразу за ним. В отличие от персидских царей, окруженных телохранителями, он возглавлял их отряд. Столь необычное поведение могло свидетельствовать как о его мужестве, так и о его решимости. Переправившись через реку, македонская конница стала теснить неприятеля и быстро сломила сопротивление обеих крыльев персидского войска, бросившегося врассыпную. Однако греческие наемные гоплиты, призванные удерживать центр, оставались на месте, будучи, как язвительно замечает Арриан, ошеломленными масштабами сражения. После того, как конница взяла их в кольцо, они попали в колючие объятия безжалостной македонской фаланги. Практически никому из них не удалось бежать с поля боя. Около 2000 воинов было взято в плен и уведено в цепях в Македонию, где они до конца своих лет должны были заниматься тяжелым трудом, как предатели греческой нации. Примерно половину воинства Александра составляли македоняне, которых он считал греками; четвертая часть приходилась на наемников, набранных самим Александром в городах греческого союза, еще четверть приходилась на фракийцев, жителей Пеонии и представителей других северных народов. Надо сказать, что военачальнику потерпевших поражение греческих наемников Мемнону Родосцу удалось избегнуть и смерти, и плена. На какое-то время он впал в немилость, поскольку пытался убедить персов в том, что им ни в коем случае не следует вступать в открытое сражение с армией Александра. После Граника Потерпев поражение в битве при Гранике, персидский царь Дарий III вынужден был изменить свое отношение к Мемнону. Предлагавшаяся военачальником греческих наемников стратегия отличалась предельной здравостью. Он считал, что персы должны всячески уклоняться от решительного сражения, придерживаясь тактики выжженной земли, и одновременно укрепляя свои прибрежные и морские колонии так, чтобы не позволить Александру выйти к морю. Поскольку сам Мемнон остался жив, этот план имел определенные перспективы. Однако в скором времени многие приморские города, а также Сардис, стоявший на пересечении важных дорог, практически без сопротивления сдались Александру. Милет какое-то время держался, надеясь на помощь персидских сил, находившихся вдали от моря. Его поддержали также финикийские и критские корабли, базировавшиеся на мысе Микале. Александр успел захватить город прежде, чем эти силы успели придти ему на подмогу. Мемнон поспешил в Галикарнасс и занялся его укреплением. После этого он попытался создать колонии на основных островах Эгейского моря, которые не только угрожали бы армии Александра, но и могли бы служить плацдармом для контрнаступления на Грецию и Македонию. К несчастью для персов Мемнон внезапно заболел и умер. Его преемники в течение какого-то времени пытались придерживаться той же стратегии, однако после того, как македонянин Антипатр, которому Александр поручил на время своего отсутствия управление всей континентальной Грецией, продемонстрировал им силу своего флота, они решили оставить свои намерения. Александр оставил Пармениона с основным войском в Сардисе. Взяв свой ударный отряд, он прошел маршем по юго-западной оконечности Малой Азии и южному ее побережью, после чего направился на север, чтобы вновь встретиться с Парменионом в Гордие. Этот поход имел достаточно условную стратегическую значимость, однако порой экспедиции Александра носили характер исследования, паломничества или путешествия. В любом случае, он никогда не пренебрегал возможностью познакомиться с землями империи, которые он уже считал своими. Встретившись с войском Пармениона, Александр вновь направился на юг, к Киликийской равнине, угрожая Сирии. Персидские отряды, которые вряд ли смогли бы защитить жизненно важный горный перевал, бежали при одном его появлении, однако основное персидское войско, которым командовал сам Дарий, поджидало Александра несколько южнее. В этот момент с Александром неожиданно приключился приступ лихорадки, заставивший его повременить с наступлением. Ободренный этой задержкой Дарий обошел армию противника и, спустившись по северному склону горного перевала в город Исс, жестоко расправился с македонянами, оставленными там по болезни. При этом он оказался в тылу Александра. Последний был крайне изумлен этим обстоятельством, которое, однако, нисколько не устрашило его, поскольку после совершения этого маневра персидская армия численностью около 600 000 человек оказалась зажатой в узком пространстве между горами и морем. В этой ситуации численное превосходство персов теряло какое-либо значение. Они и на сей раз заняли позицию, подобную той, что была избрана сатрапами при Гранике. Армия Дария расположилась на высоком берегу реки, которая к этому времени полностью пересохла (стояла поздняя осень 334 г. до Р.Х.). Войско царских гоплитов, состоявшее из эллинских наемников, находилось в центре. Конница стояла в основном на правом крыле, поскольку слева ее развертыванию мешали горы. Помимо прочего, Дарий надеялся таким образом отрезать противника от моря. Не следует забывать о том, что после кружного перехода Дария, армии поменялись местами. Своей победой Александр был во многом обязан разведке. Дарий пытался предотвратить обходной маневр конницы "товарищей" размещением значительных сил на склоне горы. Александр, узнав об этом, решил использовать против них легких пехотинцев. Фессалийскую же конницу, которой командовал Парменион, он отправил на усиление своего левого крыла. Александр имел возможность осуществить все эти перестановки непосредственно перед сражением, поскольку он мог не спешить с началом атаки, персы же, находившиеся в напряженном ожидании, не покидали своих позиций. Сражение развивалось по стандартному сценарию. Правое крыло македонской армии обошло неприятеля, вследствие чего центральная фаланга оказалась в сложном положении. Поскольку правое крыло фалангистов пыталось не отстать от конницы, в рядах македонян образовался опасный разрыв, в который тут же бросились греческие наемники Дария. Однако Александру с "товарищами" удалось окружить наемников прежде, чем те смогли прорваться через центр и взять в кольцо самих македонян. Опасаясь пленения, Дарий бежал на своей колеснице. Примеру своего царя вскоре последовало и правое крыло персов, теснивших до этой поры конницу македонян, которой командовал Парменион. Мать, жена и дети Дария, сопровождавшие персидское воинство, попали в плен к Александру. Осада Тира Так закончилась битва при Иссе. Теперь, когда в руках Александра находились царственные заложники, а его противник Дарий еще не успел собраться с новыми силами, он мог бы, отправиться на восток, во внутренние области Персидской империи. Однако Александр остался верен своему плану завоевания побережья Леванта. Этот его шаг не был случайным. Поскольку персидский и кипрский флоты оставались под контролем персов, они, несмотря на смерть Мемнона, в случае контрнаступления представляли бы собой опасность для материковой Греции и самой Македонии. Согласно причудливой логике, подлежащей такому шагу, война могла привести к взаимному занятию обеими враждующими армиями территории противника. Александр двигался на юг вдоль сирийского побережья. Потрясенные исходом сражения при Иссе жители Сидона и Библа сдались Александру без сопротивления. Однако жители Тира, которому был обещан сюзеренитет, отказались пропустить его в город. Нисколько не смущаясь тем обстоятельством, что Тир стоял на морском острове и представал неприступным, Александр начал его осаду. Его скромный флот не мог соперничать в открытом море с тирскими кораблями, и потому Александр приказал строить насыпь. Чем дальше в море уходила насыпь, тем тяжелее ее было возводить, тем более, что, начиная с какого-то момента, строители оказались в зоне досягаемости снарядов и стрел, пускавшихся в них с городских стен. Александр ответил на эти обстрелы сооружением на насыпи двух башен, на которых ему удалось установить осадные машины (арбалетного и пращевидного типа) для отражения возможных атак и защиты работавших. Сами башни были защищены от зажженных стрел защитников города шкурами. Тем не менее, тирийцам все-таки удалось поджечь башни, используя для этого зажженный корабль-брандер. Александр расширил насыпь и поместил на ней большее количество осадных машин. К этому времени ему удалось собрать и достаточно сильный флот, предоставленный в его распоряжение Сидоном и Кипром, испуганными его победоносным наступлением. Тирийцы, изумленные размерами неприятельского флота, отказались от сражения в открытом море и использовали собственные корабли для того, чтобы запереть ими входы в северную и южную гавани, обращенные, соответственно, к Сидону и к Египту. Строительство насыпи к этому времени было завершено, и на ней были сооружены новые осадные машины. Напротив них защитники Тира поставили на городских стенах, которые к этому времени имели высоту уже около 46 метров, собственные башни. Помимо прочего, камни, сброшенные в море, не позволяли кораблям подходить к стенам. Александр приказал вытащить камни из воды и выделил для этого особые суда, однако бронированные тирийские корабли стали подрезать им якорные канаты. Александр отправил для защиты работников собственные корабли с укрепленными стенками и заменил канаты, перерезавшиеся тирийскими ныряльщиками, цепями, с которыми те уже ничего не могли поделать. В конце концов, македонянам удалось извлечь камни из воды и отбросить их при помощи катапульт в открытое море, где они им уже не мешали. Тирийские корабли предприняли неожиданную атаку на кипрские суда, охранявшие вход в северную гавань. Однако Александр тут же отреагировал на эту вылазку. Он приказал части своих кораблей остановиться у входа в гавань, сам же с несколькими кораблями, на которые успели забраться команды, поплыл вокруг острова с тем, чтобы перехватить вышедшие из гавани тирийские триремы. Александру удалось привести в негодность большую часть неприятельских кораблей, команды которых оставили их и без труда добрались вплавь до гавани. Осаждающая сторона подвела машины, находившиеся на кораблях, к северной стене города, однако та не поддалась им. Аналогичная вылазка с южной стороны оказалась успешной, - в стене удалось сделать пролом. Первая попытка взобраться на стену при помощи мостков окончилась неудачей, однако, после того, как пролом был расширен, стена была взята. Тирийцы пытались оказывать сопротивление и после того, как Александр овладел стенами города. После того, как оно было сломлено, в городе началась настоящая бойня. Александр помиловал всего нескольких паломников и гостей из Карфагена. Женщин и детей он обратил в рабство. Битва при Гавгамелах (331 г. до Р.Х.) Когда Александр все еще был занят осадой Тира, Дарий предложил ему через послов за мать, жену и детей, а также за пребывание в мире и союзе всю землю к западу от Евфрата, десять тысяч талантов и руку своей дочери. Александр отверг это предложение на том основании, что предлагаемые ему земли и без того находились в его владении, взять же в жены дочь Дария он мог бы и без его согласия. Финикийский город Газа подобно Тиру также оказал сопротивление Александру. Он был построен на возвышенном месте и казался неприступным, однако Александр связывал с подобными препятствиями возможность продемонстрировать свою непобедимость. Он получил в Газе ранение, однако это не помешало ему захватить город. Все взрослые мужчины были убиты, женщины же и дети обращены в рабство. После такой демонстрации силы персидский сатрап, правивший Египтом, почел за лучшее сдаться на милость неприятеля. Египет, в котором совсем недавно было восстановлено персидское владычество, приветствовал Александра как освободителя. Его встречали как фараона. Он же, основав Александрию, которая должна была строиться по греческому образцу, повел свое воинство через негостеприимную пустыню в Сиву, где жрец бога Аммона (греческого Зевса) объявил его сыном бога. В 331 г. до Р.Х. Александр вновь повел свое войско на восток. Теперь, когда прибрежная часть страны была завоевана им, он мог отдать все силы восточному походу. Его армия прошла через Сирию, переправилась через Евфрат и Тигр и встретилась с войском Дария на поле, лежавшем к востоку от Тигра при Гавгамелах, находившихся неподалеку от Арбелы. Здесь и произошло его решающее сражение с Дарием. Персидский царь собрал воинство, которое своими размерами и живописным разнообразием походило на армию Ксеркса, вторгшуюся в Грецию полутора столетиями ранее. В нем были колесницы с косами, слоны и верблюды. Армия эта состояла из людей разных национальностей, среди которых были индийцы, скифы и жители Бактрианы, а также традиционные персидские отряды "носителей айвы", названные так по круглому золотому или серебряному набалдашнику на толстом конце копья. Теперь, когда греческих наемников в рядах персидской армии почти не оставалось, Дарию пришлось использовать азиатскую пехоту и рекрутов, набранных из представителей разных племен. Как и обычно, Александр готовился к битве крайне тщательно, активно используя разведку. Допрашивая пленников, он смог получить всю нужную ему информацию о боевых порядках воинства Дария. Александр лично участвовал в разведывательном конном рейде, желая убедиться в том, что на поле будущей битвы для конницы нет ловушек в виде канав или шипов. Надо заметить, что Дарий специально выровнял это поле, поскольку собирался использовать в сражении колесницы с косами. В битве при Иссе Дарий сознательно уступил инициативу Александру, однако в данной ситуации подобная тактика представлялась ему неразумной. Александр увел свою конницу, стоявшую на правом крыле, далеко вправо, боевые порядки персов, существенно превосходивших македонян численностью, также стали смещаться вправо. Если бы это движение продолжилось, армии могли бы выйти за пределы ровного поля. Не желая допустить этого, Дарий приказал коннице левого крыла пойти в атаку. Вначале силы противников казались равными, однако победа и на сей раз досталась Александру. Что касается колесниц с косами, то они, так же как и в битве при Кунаксе, состоявшейся семьюдесятью годами ранее, потерпели полное фиаско. Македоняне открыли в своих рядах проходы, чтобы пропустить персидские колесницы, после чего легкие пехотинцы принялись засыпать их градом снарядов, выхватывать поводья и сбрасывать наземь колесничих. Левое крыло персов обратилось в бегство, преследуемое конницей Александра, однако центральная фаланга не поспевала за ней, тем более что враг начал теснить левое крыло македонян, которым командовал Парменион. Предвидя подобное развитие ситуации, Александр придал фаланге дополнительные фланговые отряды, однако как только между основными подразделениями его войска образовались бреши, в них хлынули персидские и индийские воины, которые атаковали вещевой обоз македонян, освободили пленных персов и вырезали всю охрану. Ситуацию спасла резервная вторая линия пехоты, сумевшая оттеснить неприятеля за пределы обоза. В то же время Александр, ответив на призыв Пармениона о помощи, прекратил преследование врага и вместе с "товарищами" поспешил к левому крылу своей армии. Персидская конница, находившаяся в центре, пытаясь помешать этому, бросилась ему наперерез. Однако к этому моменту фессалийская конница Пармениона наконец-таки смогла остановить неприятеля, после чего и на этом участке битвы положение изменилось в пользу македонян. Это обстоятельство позволило Александру возобновить преследование Дария, бежавшего вместе с левым крылом своего воинства. Так же как и в битве при Иссе примеру "Великого Царя" не замедлила последовать вся его армия. Если бы в сражениях при Иссе или Гавгамелах силами персов командовал более решительный полководец, их исход мог бы стать совершенно иным. Дальше на восток Теперь Александр владел великими столицами Персидской империи - Вавилоном, Сузами, Персеполем и Экбатанами - и всеми их богатствами. Дарий бежал в далекие северные провинции и уже там пал от руки одного из своих приближенных. Теперь уже ничто не мешало Александру объявить себя царем Персии. Он пленил убийцу Дария и передал его персидским судьям, казнившим его с варварской жестокостью. Центральные районы Персидской империи были заняты практически без боя, однако для того чтобы завоевать восточные провинции Александру пришлось провести целых три года в горах современного Хорасана, русского Туркестана и Афганистана. За время этой кампании Александр приобрел бесценный военный опыт. Женившись же на Роксане, дочери бактрийского царя, он смог до некоторой степени умиротворить местное население, относившееся к нему до той поры с нескрываемой враждебностью. После победы при Гавгамелах Александр испытывал скорее политические, а не военные трудности. Став единовластным правителем, он превратился в подлинного деспота. Так, в пьяном угаре он убил полководца Клита, спасшего ему жизнь в битве при Гранике. Филот, сын Пармениона, некогда командовавший конницей Александра, был обвинен им в измене и казнен. Опасаясь мести со стороны Пармениона, Александр обрек на смерть и его самого. Александр быстро понял, что он не сможет властвовать над Персией, не примирившись с ее обитателями. С этой целью он быстро освоил персидские манеры, переоделся в персидское платье и потребовал того же от своих подчиненных. Однако этими примирительными жестами в адрес азиатов, он стал настраивать против себя македонян и греков. Впрочем, престиж победоносного военачальника всегда являлся залогом долгой политической жизни властителя. Пытаясь упрочить сей престиж, Александр отправился в свой индийский поход. На берегах Гидаспа он одержал победу над индийским царем Пором. В описаниях индийской кампании Александра фигурируют боевые слоны, появление которых стало для македонян полной неожиданностью. В битве при Гидаспе они нанесли серьезный урон македонской фаланге. Дарий также использовал слонов при Гавгамелах, однако там их присутствие не оказало практически никакого влияния на исход сражения. Следует заметить, что индийские боевые слоны не представляли для македонян особой опасности. Их наездники были прекрасной мишенью для стрел, без них же насмерть перепуганные слоны становились опасными для обеих сторон, в панике сметая со своего пути все и вся. Впрочем, и греки, и македоняне с этого времени стали использовать слонов в военных целях. После битвы при Гидаспе Александру удалось захватить немалое их количество. Другие слоны были приняты им в дар от индийских принцев и участвовали в боевых действиях его индийских союзников. Возвращение Александра Оставив позади Пенджаб, Александр решил выйти через пустыню к берегам Ганга. И тут армия взбунтовалась, - никто и ничто уже не заставило бы его воинство двигаться дальше. Он намеревался выйти на берег Океана, который согласно географическим теориям греков омывал со всех сторон сушу. Александр надеялся открыть, тем самым, морской путь в Индию. Предполагая вернуться морем, он взял в этот долгий поход греческих кораблестроителей. Выстроив флот, он проплыл сотни миль вниз по течению Инда. Задолго до того, как кораблям удалось добраться до его устья, полководец Кратер с основной частью армии, шедшей за кораблями по берегу, был отправлен в Персию по суше. В этом опасном плавании вдоль берегов Индийского океана и Персидского залива кораблями македонян командовал Неарх, начальник флота Александра. Сам же Александр с частью своего войска тем временем перешел Гедрозийскую пустыню, надеясь создать несколько баз и обеспечить провизией свой флот. Поход этот оказался необычайно трудным и стоил больших жертв. Александр встретился со своим флотом на берегах Кармании (близ Ормуза) и приказал Неарху продолжить путешествие до устья Тигра. Вернувшись в Персию, Александр сурово расправился с теми, кто запятнал себя за время его отсутствия участием в заговорах и коррупцией, после чего занялся общественными работами и борьбой с бандитизмом. Тогда же он стал готовиться к новому походу, собираясь спуститься на кораблях до устья Евфрата и обогнуть Аравийский полуостров с тем, чтобы впоследствии завоевать его. Одновременно он пытался примирить своих македонских последователей с населением Персии. Прежде чем заняться дальнейшим расширением пределов империи на восток, он стал обучать персов македонским методам ведения боевых действий. Появились отряды персидских "товарищей" и персидских "серебряных щитов". Эта политика по-прежнему вызывала недовольство у македонян. В Описе, находившемся близ устья Тигра, македонские ветераны, боясь, что их отправят в запас, едва не устроили бунт. Александру удалось переубедить их, следствием чего стала трогательная сцена всеобщего примирения. Помимо планов захвата Аравии, Александр продолжал вынашивать и "океанический" план. Он собирался обойти морем весь обитаемый мир, покорить территории, находившиеся под властью Карфагена, и ослабить растущее влияние Рима. Проживи он подольше, он вполне мог бы повести свой флот и вокруг Африки. Его политическая и военная сила стали такими, что их уже не могли игнорировать и народы запада. В 324 г. до Р.Х. Александр встретился неподалеку от Вавилона с прибывшими к нему из далеких Ливии, Карфагена, Испании и Галлии мирными послами, представлявшими далекие неведомые македонянам народы. Однако уже в 323 году до Р. Х. Александр, находившийся в это время в Вавилоне, избранном им столицей империи, внезапно умер после непродолжительной болезни. Его смерть была неожиданностью для всех. Помимо Роксаны его женами были дочь Дария Статира и вдова Мемнона Барсина, которую он любил более других. Арриан, ссылаясь на Аристовула, говорит еще об одной персидской жене Александра. [1] Македоняне в отличие от греков не всегда придерживались традиции моногамии. Уже после смерти супруга Роксана родила ему сына, однако в сложившейся ситуации он вряд ли мог рассчитывать на роль наследника. Александр никогда не задумывался о наследовании и, судя по всему, не собирался готовить себе преемников. Впрочем, и в том случае, если бы Александр остался жив, он, скорее всего, оставался бы верен своей роли "отсутствующего" императора, регенты которого боролись бы друг с другом столь же яростно, как и его преемники. ПРИМЕЧАНИЯ 1. В древних источниках нет единства в вопросе о том, сколько жен и наложниц было у Александра. |