СУФИЙ ИЛИ БУНТОВЩИК?
Этюд (II)
|
|
Бунтарский дух, неистовую энергию, страсть к авантюризму, постоянную готовность к риску, к неожиданной перемене мест отмечают все, кто хоть что-то писал о Бертоне (во всяком случае из всех, известных автору данной статьи). В поисках Истины он был столь же неутомим, несмотря на то что искал ее чаще всего не там, где она есть. Через 40 лет после выхода в свет его поэмы «Касыда», пережив события, опрокинувшие жизнь поистине всего мира, которые Бертон с его чувством перманентного катастрофизма не мог и вообразить, русский моэт Максимилиан Волошин, осмысливая историю человечества и мучаясь теми же самыми вечными проклятыми вопросами, излил не менее эмоционально свои размышления в поэме «Путями Каина», имевшей подзаголовок «Трагедия материальной культуры». В главе «Бунтовщик» можно прочесть яркие, афористические строки, как нельзя точно подходящие к характеристике сэра Ричарда: «Преступны те, которым в стаде тесно». Или в другом месте:
Ему всегда было тесно в стаде, и стадо платило ему сторицей. Но, что хуже, бунт был не только против стада, но и против Бога; и Бог, которого сэр Ричард настойчиво продолжал именовать в своей поэме Судьбой, упорно не признавая Его права на существование, всю жизнь наказывал своего заблудшего и мятежного сына. Ричард Фрэнсис Бёртон родился 19 марта 1821 года в Торкуэе (Девоншир). Военная карьера его отца, лютеранина, не отличалась успешностью, и он вышел в отставку в чине полковника. В жилах его детей текла английская, ирландская и, говорят, францкзская кровь. Детство Ричард провел во Франции и Италии, где и развились его ранние способности к языкам. Обучение юноша Бертон проходил в Оксфорде, в Тринити-колледже, и в 19 лет свободно говорил на четырех языках и нескольких итальянских диалектах. Уже в этом возрасте он ощущал в себе некий космополитизм, говоря, что «Англия - единственная страна, где он не чувствовал себя дома». Ему было тесно и в Англии, и в колледже, и в 1842 году способного студента исключили за нарушения дисциплины. Определившись низшим офицером, Бертон отбыл в Индию, где в это время Англия воевала с Синдом (нынешняя южная провинция Пакистана). Там Бертон освоил арабский и хинди и целую обойму диалектов. (Всего, как утверждает The New Encyclopaedia Britanica, он изучил за свою жизнь 25 языков, а считая диалекты, - 40.) Такие знания и способности не могли остаться неиспользованными, и непосредственное военное начальство задействовало молодого офицера в целях сбора информации и разведданных, переодев его в мусульманина-коммерсанта и отправив кочевать по базарам. Вскоре Бертон, охотно шедший на риск, так поднаторел в такого рода разведывательной деятельности, что в 1845 году был «командирован» следить за притоном для гомосексуалистов в Карачи. Что в действительности произошло по прошествии времени, сказать уже не может никто: то ли растущие карьера и популярность отчаянного офицера вызвали зависть некоторых ординарных, безынициативных сослуживцев, то ли, выполняя военное задание, Бертон переусердствовал и слишком вошел в образ, то ли обе этих причины имели место одновременно, так или иначе, обо всем было доложено вышестоящему командованию в Бомбей и многообещающая карьера обернулась позорной отставкой. В 1850 году Бертон, больной и безутешный, вернулся в ненавистную Англию, но последующие три года жил во Франции с матерью и сестрой, где написал четыре книги об Индии, включая блестящее, по характеристике авторов Encyclopaedia Britanica, этнографическое исследование - и это до того, как этнография и этнология еще не сформировали свои научные подходы, задачи, методологические и методические принципы. В 1853 году звезда Бертона вошла в Трансцендентальную Среднюю точку его астрологического поля и достигла Второго Сатурна. Вся эта пришедшая к слову белиберда означает, что неугомонный двадцатидвухлетний англичанин отправился в Медину, а затем под именем Мирза Абдулла - в сердце исламского мира, Мекку. Там он с огромным риском для жизни измерил и описал главную мечеть и мусульманскую святыню - Каабу. Бертон не был первым европейцем, кто вознамерился это сделать, но его сведения оказались наиболее точными сриди прочих. Его трехтомное «Паломничество в эль-Медину и Мекку», изданное в 1855-1856 годах, являло собой не только живой авантюрный роман, но и научную работу по этнографии мусульманских народов. Завершив свое опасное путешествие в религиозную столицу ислама, Бертон двинул в 1854 году в Восточную Африку, даже не удостоив своим посещением Лондон, чтоб насладиться хоть немного заслуженной славой, и стал первым европейцем, которому удалось проникнуть в закрытый город Харар (ныне в Эфиопии), счастливо избежав казни. Описание этой туристической авантюры вышло также в 1856 году. В это время звезда Бертона манила его уже в другой район Африки на поиски истока Белого Нила. В 1855 году экспедиция, включавшая трех офицеров, среди которых был Джон Спик, также прошедший через военную службу в Индии, пыталась пройти Сомали, но атакованная туземцами, потеряла одного члена команды и с ранеными Спиком и Бертоном вернулась в Англию. И вот новый поворот судьбы: оправившись от раны, в июле 1855 года Бертон вербуется волонтером в Крым на войну с Россией. У Дарданелл он работает, как бы мы сейчас выразились, инструктором по подготовке турецких боевиков, т.е. нерегулярного военного контингента. Однако лично ни в одном деле на поле боя участия не принял. После окончания войны Бертон снова возвращается в Африку вместе со Спиком продолжать поиски истока Нила. Там они проводят 1857-58 годы. Отправившись из Занзибара, они испытали все виды трудностей, какие могла наслать Африка на горстку европейцев. Когда они, наконец, прибыли на берега озера Танганьика, тем самым открыв его, Бертон был так болен малярией, что не мог продолжать путь. Спик тоже был не в лучшей форме. Обследования северной части озера не дали положительных результатов, но начальник экспедиции - Бертон - верил, что истоком Нила является именно это озеро. Он настаивал на возвращении в Лондон с последующей организацией новой экспедиции для даполнительных обследований. Спик, который выздоравливал быстрее, прослышав о существовании другого большого озера, отказался возвращаться и, пользуясь неработоспособностью начальника, продолжил поиски в одиночку, вскоре и открыв это огромное озеро, которому дал название Виктория в честь Британской королевы. По версии Спика, оно и являлось настоящим истоком Нила. Нежелание Бертона принять эту теорию привело к размолвке с товарищем. Спик первым вернулся в Лондон, где с ним носились как со знаменитостью и Королевское Географическое общество снарядило для него новую экспедицию, дав в помощники Джеймса Гранта. Бертона же просто игнорировали, и он остался не у дел. Его книга «Озерный район Центральной Африки», вышедшая в 1860 году, в которой, кроме всего прочего, он выступил с нападками на притязания Спика, привела к их публичному разрыву. В этом же году Бертон неожиданно уехал в Соединенные Штаты, где предпринял путешествие в столицу мормонов Солт-Лэйк-Сити. По возвращении, в январе 1861 года, он и Изабель Арунделл, наследница аристократического рода, за которой он ухаживал около пяти лет, тайно поженились 4. До 1864 года Бертон служил консулом Британского Министерства иностранных дел на Фернандо-По, испанском острове у берегов Западной Африки (сейчас это остров Бийого, на котором расположена столица Экваториальной Гвинеи). За время его трехлетней службы в результате многочисленных коротких поездок по западноафриканскому побережью Бертон собрал на пять томов этнографического материала, среди которого довольно большой объем занимали описания ритуальных убийств, канибализма и экзотических сексуальных практик. Но что привело в восхищение современников-антропологов, то вызвало недоброе подозрение у сотрудников Министерства - и экстравагантного консула отозвали. В сентябре 1864 году Бертона пригласили в Британскую Ассоциацию содействия науке на дебаты со Спиком. К этому времени благополучно закончилась экспедиция последнего по озеру Виктория и далее вниз по всему Нилу. К слову сказать, в самый ответственный момент на завершающей стадии обследования северных акваторий, будучи уверенным в своих расчетах, Спик отослал своего помощника Джеймса Гранта исследовать сопредельную часть озера, дабы войти в историю единоправным открывателем истока Нила. При всех положительных качествах, которыми всегда обладали, обладают и должны обладать люди, связанные с экспедиционными работами в небольших группах (в противном случае, не обладай они ими, то и не смогли бы вести подобный образ жизни - автор знает это по собственному опыту), Спик оказался еще и человеком весьма практическим, не без дальних расчетов присвоив водопаду у истока Нила имя Рипона. Дело в том, что главным вдохновителем и «лоббистом» последней экспедиции был крупный геолог, президент Геологического общества и член Лондонского Королевского общества, сэр Родерик Мёрчисон, а президентом Королевского Географического общества, которое финансировало экспедицию, в год отбытия Спика стал преуспевающий чиновник, никакого отношения к науке не имевший, Джорж Робинсон Рипон - вот имя этого «славного» ученого и решил увековечить Джон Спик. Жизнь впоследствии восстановила справедливость в этом казусе, и водопады были затоплены при строительстве гидроэлекторостанции 5. Автор позволил себе остановиться на этом щекотливом и, по сути дела, не имеющем прямого отношения к данной книге моменте отнюдь не для того чтобы походя очернить имя человека, весьма отважного, - а зная некоторые подробности трех описанных экспедиций, автор может это утверждать, - о котором даже Грант незадолго до своей смерти отзывался исключительно хорошо, хотя, по совести сказать, и имел право таить обиду, - но для того, чтобы показать, что сэр Ричард имел достаточно оснований недолюбливать род людской, что нашло свое отражение в тексте его поэмы. Итак, 15 сентября состоялось предварительное заседание. После него Спик отправился на охоту и при таинственных обстоятельствах был убит в грудь из ружья. Следствие заключило, что смерть произошла в результате несчастного случая; Бертон же был уверен в самоубийстве. Расстроенный и удрученный, он писал в те дни одному из своих друзей: «Доброжелатели говорят, он убил сам себя; недоброжелатели - его убил я». В заключение этой истории стоит добавить, что среди поклонников Бертона на посвященном ему интернетовском сайте обсуждается возможность дуэли между бывшими друзьями. Бог весть. Впрочем, это тема для другой книги. После этого Министерство отправило одиозного консула еще дальше - в Сантос, в Бразилию 6. За четыре года он написал там книгу о бразильских горах, перевел книгу «Викрам и Вампир, или Истории об индусских дьяволах» и занялся переводами португальского поэта XVI века Луиса де Камоэнса, к которому испытывал глубокое чувство родства 7. Бразилия, тем не менее, не вызывала у него симпатии, и Бертон начал пить. В конце концов, его жена, имевшая некоторые связи в свете, отправилась в Лондон искать для мужа более подходящее место. Результат хлопот выразился в назначили Бертона консулом в Дамаск. Ближний Восток Бертон любил и в течение некоторого времени весьма преуспевал в своей дипломатической деятельности. Однако традиционные мусульманские интриги, осложненные прозелитской нескромностью его жены, ревностной католички, привели к унизительному увольнению в 1871 году. В своей яркой книге «Внутренняя жизнь Сирии», изданной в 1875 году, Изабель Бертон изложила детали этой злополучной истории. Направление в Триест (северо-западная оконечность Италии, на берегу Адриатики) Бертон воспринял как недостойное изгнание. Но в конце концов он свыкся с этим местом и полюбил его. Там он прожил до конца своей жизни и за это время опубликовал удивительное число книг с не менее удивительным разнообразием выбранных тем. Он писал об Исландии, об этрусской Болонье, ностальгические воспоминания о Синде, о золотых приисках Мидии, об Африке, но удивительное дело - ни одна из них не принесла ему ни популярности, ни денег. Исписался ли Ричард Бертон и его поздние книги не шли ни в какое сравнение с ранними живыми наблюдениями, приелся ли он публике, появились ли новые, более профессиональные авторы в быстрыми шагами продвигающихся науках этнографии и антропологии (а они появились) - трудно ответить, не зная его книг и не сравнив их с другими; впрочем, кое-что будет сказано по поводу его пространных философско-антропологических рассуждений; но опубликованная в 1880 году поэма «Касыда» и выданная за перевод явилась подлинным шедевром. В Триесте Бертон проявил себя как виртуозный переводчик. Он перевел с комментариями шесть томов Камоэнса 8, том неаполитанских сказок, поэмы Катулла. Преуспел же сэр Ричард и прославился как популяризатор восточной эротической литературы. Я позволю себе повторить последнюю фразу, используя цитату из Encyclopaedia Britanica: «Что волновало его более всего, однако, - так это восточная эротика» (курсив - Ю.Ш.). Непонятно, почему авторы энциклопедии своего соотечественника, столько сделавшего для чести Британии, возведенного самой королевой Викторией в рыцарское достоинство, портрет которого, кисти лорда Лейтона 9, украшает Национальную портретную галерею, постарались представить в качестве сексуального маньяка. Скорей всего, они имели на это право, обладая подробностями его биографии, не сравнимыми с возможностями автора данного очерка (не говоря уже о цели самой публикации), но... Но об этом позже. Итак, с 1883 по 1886 годы Ричард Бертон опубликовал секретно «Камасутру», «Ананда Рангу» и «Благоуханный сад» шейха Нефзави. Открыто, но частным образом с 1885 по 1888 год были опубликованы 16 томов «Арабских ночей», известных как «Тысяча и одна ночь». «Более того, он нашпиговал эти тома этнологическими сносками-примечаниями и смелыми эссе по порнографии, гомосексуализму и сексуальному воспитанию женщин. Он поносил „бесстыдную стыдливость", ханжество и лицемерие своей эпохи 10, показывая психологическую проницательность, которая предвосхитила Х. Эллиса и З. Фрейда» (цитата по: The New Encyclopaedia Britanica). Справедливости ради можно отметить, что Джон Пэйн (напомню: переводчик, чуть раньше Бертона переведший «Арабские ночи» без всяких урезок) сохранил из непристойных мест только те, что имелись во всех четырех арабских изданиях, которыми он располагал при работе над переводом; Бертон же выбрал из всех вариантов самые напристойные 11. За подобное ознакомление Запада с восточными руководствами по искусству любви Бертон рисковал судебными преследованиями и даже тюремным заключением. Однако нельзя однозначно сказать, что подвигнуло шестидесяти-шестидесятипятилетнего сына пуританской страны, находящегося на государственной дипломатической службе, имевшего опыт отрицательных последствий за свои странные увлечения и своеобразные научно-литературные опусы, на столь смелый, граничащий с вызовом обществу, шаг. Вряд ли стоит исключать личную склонность к подобной тематике, но столь бурное проявление ее в таком возрасте не может быть доминирующей причиной. Все, писавшие о Бертоне и комментировавшие его переводы, подчеркивали его борьбу с ханжеством Викторианской эпохи , стремление шокировать недолюбливаемых им современников. Нельзя не согласиться с подобным объяснением, зная импульсивный характер сэра Ричарда и склонность к нетрадиционным поступкам. Сохранившиеся до «пенсионного» возраста энергия, бунтарский дух, экспрессия, которые сквозят во многих строфах его «Касыды», не перестают удивлять читателя на всем протяжении поэмы. Все это верно и говорит в пользу вышесказанного аргумента. Но уж больно не хочется уважаемому, поседевшему, шестидесятилетнему мужу приписывать «шкодность» натуры и стремление к шокирующим поступкам, которые есть, все-таки, привилегия молодости, в качестве единственного и основного мотива для столь дерзкого публичного выступляния, хотя бы и вдали от родины. Нельзя человека, ходившего в разведку, испытавшего все виды тягот, во время путешествий по странам, населенным дикарями и бандитами-работорговцами, не раз находившегося на волос от смерти, человека, прочитавшего и обдумавшего труды не одной сотни мыслителей, человека, в то же время, хоть и не являвшегося примером христианского благочестия, ставить в один ряд с безмозглой суфражисткой или эстрадной звезой, бездумно и позорно, корчащей идеал свободы и героя сексуальной революции. Думается, Бертон чувствовал разницу между бунтарством и хулиганством. Помимо названных побудительных мотивов, в данном случае, вероятно, сыграла роль и падающая популярность его литературных и этнографических писаний. Это был способ восстановить падающий общественный интерес не только к своей персоне, но и к своей этнографической деятельности, способ довольно рискованный, но который при его возрасте можно было позволить без оглядки на репрессии, впрочем, не забывая и о некоторых предосторожностях. Да и так ли уж страшны были репрессии человеку, прожившему такую жизнь! Случилось, однако, то, что никак нельзя было ожидать. В феврале 1886 года за многолетнюю службу короне королева Виктория возвела Ричарда Фрэнсиса Бертона в потомственное дворянство, сделав рыцарем и добавив к его имени титул «сэр». Несмотря на продолжавшиеся дискуссии «за» и «против» по поводу его последних творений, общественное признание, хоть и запоздалое, зато на высочайшем уровне, свершилось. И это стало последним важным событием в жизни беспокойного искателя Истины. 20 октября 1890 года в Триесте сэр Ричард Бертон скончался от сердечного приступа. После смерти мужа, Изабель Бертон, опасаясь за посмертную репутацию мужа, а возможно, при ее католическом благочестии 12 и даже набожности разделяя точку зрения большинства своих современников, сожгла готовившееся к публикации новое издание «Благоуханного сада» с комментариями, а затем и сорокалетнюю подшивку дневников и журналов мужа, что привело к невосполнимой утрате не только для биографов Бертона, но и для истории и антропологии. Потом Леди Изабель написала биографию мужа, где в раблезианской форме и не выходя за пределы католического благочестия описала полную приключений жизнь верного супруга и утонченного эстета. Ричард Бертон написал 43 книги научных трудов и отчетов о путешествиях, более 100 статей и почти 30 томов переводов. Профессор Норман Пензер скурпулезно собрал все, что было опубликовано при жизни Бертона в различных изданиях и журналах, а также то немногое, что счастливо избежало сожжения, в обзорно-критическом ревю «Аннотированная библиография сэра Ричарда Бертона» и выпустил его в 1923 году. |
Суфий или Бунтовщик? Этюд (III) =>