| Со дня прибытия в СРВ и по 24 сентября я не мог выкроить время для отдыха, а поэтому решил со своими товарищами поехать на рыбалку в район дач Министерства обороны СРВ. Это всего лишь в 8 км от дома, где мы жили. Несмотря на то, что было раннее воскресное утро, на улицах уже полно народа и как обычно бесчисленное множество велосипедистов. Практически пешком почти никто не ходит, все на велосипедах. Проехать машиной по любой улице требуется большое искусство. То и дело подаются сигналы для предупреждения проезжих на велосипедах. Велосипед не только средство передвижения вьетнамца, но и средство транспортировки. Только изредка везут что-либо на буйволе или машине. На велосипед грузят овощи и фрукты, выращенные на огородах и в садах: кабачки, бананы, какие-то зеленые длинные тыквы, папайю, лимоны, сахарный тростник, кокосовый орех, хлебный орех и т. п. Все это доставляется на импровизированные базары. Можно сказать, что весь город – базар. Вскоре мы выехали за город и по узкой асфальтовой дорожке добрались до первой дачи, огороженной со всех сторон каменным забором. Это одноэтажное строение, достаточно приличное и хорошо обставленное. Мы въехали во двор, поставили машины и кинулись рыбачить. Дул легкий ветерок, но на середине озера уже было сотни рыбацких джонок. И как только они не боятся на таких маленьких лодочках забираться далеко от берега. Правда, они отлично ими управляют с помощью очень легких весел. Мы приспособились рыбачить на металлическом мостике, идущем от дачи к воде. Это довольно прилично и аккуратно сделанный мостик. Надо заметить, что вьетнамцы умеют делать хорошие вещи, если есть материалы. Они хорошо обращаются с цементом. Сооружая плоские крыши, гидроизолируя подвальные помещения, они не применяют рубероид и битум. Все делается за счет качества бетона и, надо сказать, достигают цели. Рыбалка шла плохо, выловили по 2–3 штуки рыбешек, типа нашей плотвы и решили к 9.00 возвратиться домой. Улицы были еще более заполнены велосипедистами. Все они были, как правило, в белых рубашках и темных легких брюках. Надо сказать, что, несмотря на очень простую одежду, носят ее вьетнамцы аккуратно. Почти все одеты одинаково, нет никакого различия и подчеркивания своего достатка. Но это чисто восточное. Видимо в этом сказалось тысячелетнее господство и влияние китайцев на эту страну. В книге Э. Гессе Вартегга "Китай и китайцы" отмечается, что по китайским законам, которые регламентировали всю жизнь китайца до мельчайших подробностей, каждое сословие имело свой цвет и покрой одежды и никто не имел права его нарушать. Время перехода до ношения зимней одежды к летней наоборот определялось императорским указом, а так как Пекин расположен в северной части Китая, южане длительное время изнывали от жары в ожидании на переход к ношению летней одежды. Никому не разрешалось построить дом выше, чем положено его сословию, ни одному мандарину (чиновнику) не разрешалось иметь носильщиков паланкина больше, чем ему положено по чину и т. п. В Китае тех времен были строго определены даже типы приветствий в зависимости от рангов начальства. С нами на рыбалке находился переводчик подполковник Нгуен. Когда мы приехали домой, было еще раннее утро и я решил воспользоваться свободным временем и расспросить его в отношении одежды вьетнамцев. Когда я читал книгу "Китай и китайцы" там о белой одежде китайцев не упоминалось, а вьетнамцы в какой-то степени копировали китайцев во всем, в том числе и в форме одежды. Я спросил подполковника Нгуен: давно ли вьеты носят белые рубашки. Вот что он мне ответит: "Национальная одежда вьетнамцев проста по фасону и покрою, лишена вышивок и украшений. Традиционно на одежду шли темно-коричневые или темно-синие хлопчато-бумажные ткани фабричного и ремесленного производства. В деревнях ее шьют деревенские портные. С ликвидацией сословий за последнее время в городах ее шьют преимущественно из белой ткани, а брюки из темной ткани фабричного производства или домотканные. Женская будничная одежда состоит из куртки, штанов, лифа-нагрудника или лифа-рубашки и головного платка. Куртка распашная, без подкладки, с двумя накладными карманами, глубокими (до 20 см), боковыми шлицами и круглым воротом. Штаны широкие в шагу и поясе, поддерживаются веревочной вздержкой. Штанины до 30 см шириной доходят до щиколоток и для удобства в работе их подвертывают выше колен. Лиф представляет собой кусок ткани ромбовидной формы с вырезом для шеи и четырьмя тесемками, которые завязываются на спине. На севере Вьетнама в прохладный сезон женщины носят также прямозастегнутые платья-халаты с очень глубокими боковыми шлицами. Иногда их передние полы перекрещивают и завязывают сзади. По праздникам, в дни религиозных церемоний, при посещении храмов, пагод крестьяне надевают платья-халаты с узкими рукавами и воротом в виде невысокой стойки. В жаркий и дождливый сезон надевают коническую шляпу из листьев пальмы латании на тонком бамбуковом каркасе. В сухие прохладные дни женщины прикрывают головы хлопчатобумажными платками размером 60х70 см, черного или темно-коричневого цвета. Замужние женщины носят прическу в виде косы, уложенной вокруг головы справа налево. Волосы расчесывают, затем заплетают на матерчатый шнур и сплетенную косу туго обертывают прямоугольным куском ткани, после чего укладывают так, чтобы конец косы находился под ее основанием. У незамужних женщин волосы обычно свободно ниспадают на спину; их закрепляют на голове справа и слева заколками, а на уровне лопаток блестящими металлическими заколками. Наиболее распространенная обувь крестьянок – деревянные сандалии с утолщенным каблуком и широким резиновым ремешком на ступне. Одежда горожанок существенно не отличается от крестьянской. Покрой курток, штанов, платьев-халатов одинаков, но нарядных тонов. По выходным дням и вечерам женщины, особенно молодые, носят шелковые платки, которые надевают на плечи или обертывают вокруг шеи. Из обуви преобладают лакированные босоножки на деревянной подошве, удерживаемые на ногах широкой кожаной или резиновой перемычкой, а также открытые сандалии на плоской деревянной или резиновой подошве. В последние годы девушки все чаще надевают платья и туфли европейского фасона. Основные элементы верхней мужской крестьянской одежды те же, что и женской, т. е. хлопчатобумажная куртка и штаны. В последнее время распространились в городах хлопчатобумажные куртки типа кителя с нагрудными и боковыми карманами и отложным воротником. Многие носят европейские костюмы, чесучевые пиджаки, полуботинки, парусиновые туфли или легкую парусиновую обувь на резиновой подошве. В жаркую погоду ходят без пиджаков, в брюках и белых рубашках с закатанными рукавами и открытым воротом. Детская одежда по покрою и расцветкам такая же, как и у взрослых. У детей трех-четырех лет возраста на штанишках сзади имеется прорешка. Современная одежда вьетов уже не отражает бытовавшего в феодальном Вьетнаме сословного профессионального деления общества. Возвратившись домой, решил написать Начальнику 10 Главного Управления генерал-полковнику Зотову Н. А. об условиях работы наших советников в Кампучии. Но почему ему самому не доложить начальству объективно об этом? Да и моему предшественнику давно надо было все откровенно донести, ведь речь идет об обеспечении советников жильем, холодильниками, мебелью, кондиционерами, без которых нормальная жизнь в этом климате невозможна. С утра заслушивали генерала В. З. Копытина по делам в Кампучии. На некоторые вопросы в полном объеме, он не мог ответить. Мы понимали его трудности, но все же надо обстановку знать. К этому есть много путей, если их правильно использовать. Рассмотрели пятилетний план по Кампучии и ход его выполнения. Только наметки, а реального выполнения почти нет. Стало грустно и обидно за наш коллектив, работающий в Кампучии. Создается впечатление, что они напрасно там присутствуют. Их никуда не пускают, никто с ними не считается и не советуется. Наши братья-вьетнамцы все взяли в свои руки. Придется решать вопрос о верхах. В какой-то степени их можно понять. Всю тяжесть они несут на себе, но они должны уважать соглашение между СССР и НРК по советским военным советникам, в котором четко определена их сфера деятельности и обязанности. Нет. От соглашения отступать нельзя. Ведь это не личное дело советников, а вопрос перерастал в межгосударственные отношения. Стремились найти точки соприкосновения общих интересов, но ничего не получалось. Так и не закончили выработку приемлемых пунктов протокола. Будем думать дальше. После обеда хотел доложить А. А. Епишеву о встрече с начальником политуправления ВНА Тю Хюи Маном 24 сентября, но его не оказалось. Министр обороны СССР и его заместитель улетели в Болгарию на учение "Щит – 82". Доложил Алексею Ивановичу Сорокину – первому заместителю А. А. Епишева. Доклад дважды прерывался звонками, на которые он должен был отвечать. Доклад прошел нормально. Алексей Иванович поблагодарил за доклад, пообещал все доложить А. А. Епишеву. Хотел позвонить Н. А. Зотову по положению с редактированием протокола, но его не оказалось, он уехал в ГКЭС. Позвонил заместителю министра обороны СССР, Главкому сухопутных войск В. И. Петрову, но его тоже не оказалось. Он улетел с МО в Болгарию. Попытался позвонить в Улан-Уде, но не было связи. Пришлось возвратиться в штаб и сесть за текущие дела. К 18.00 поехали с Алевтиной Васильевной на прием к советскому послу Борису Николаевичу Чаплину по случаю отъезда секретаря парткома Аркадия Филипповича Солодовникова. Были все посольские, вьетнамские мидовцы, послы и военные атташе соцстран. Мне составило большое удовольствие поговорить с венгерским атташе полковником Бела и немножко поговорить по-венгерски. Он был приятно удивлен и сразу расположился ко мне. Мы поговорили о Венгрии, общих друзьях, обменялись мнениями. Вскоре подошла и его жена, с которой мы познакомились. Затем было знакомство с товарищем Гвоздевым Виктором Александровичем, главным экономическим советником нашего посольства, с послом Чехословакии Богуславом Гангл, с послом Болгарии Филиппом Марковым, ГДР Германом Швизау, Монголии Ривдамгийном Гунсен, Польши Брониславом Муселяк и другим. Особый интерес проявил чехословацкий посол. Проявили интерес и вьетнамские товарищи из МИД. Они раньше меня не знали, да и не могли знать. Произносились речи (тосты) в адрес Аркадия Филипповича. Они были теплыми и объективными. Он действительно хороший человек, опытный работник, умеющий мобилизовать коллектив на качественное выполнение стоящих задач. Пообещал проводить его на аэродром. Так и закончился еще один день моего пребывания во Вьетнаме. На следующий день работал в штабе. Надо было все тщательно продумать по поездке на север и встретиться с Лен Гок Хиеном по поводу этой поездки. Встреча была назначена на 18 часов. План поездки был выработан и изложить его труда не составляло. Встреча прошла в хорошей обстановке. Заместитель начальника ГШ Лен Гок Хиен согласился с предложенным планом, пообещав выделить еще один вертолет для вьетнамских товарищей. Мы торопились до начала работы на северном стратегическом направлении закончить подготовку протокола о разделении функций советских и вьетнамских советников в Лаосе и Кампучии и на следующий день опять собрались обсуждать пункты протокола, опять мучительный процесс разделения того, что невозможно было полностью разделить. По ходу подготовки протокола по всему было видно, что вьетнамская сторона не желала бы выносить этот вопрос на официальное обсуждение, тем более решать его на уровне Москвы – Ханоя, ибо это накладывало тень на наши отношения, которые были, в целом, доброжелательными. Однако, положение в Кампучии требовало узаконенного определения функций советских и вьетнамских советников, и мы настаивали на его подготовке и утверждении. После обеда готовился к подведению итогов и постановке задач на октябрь. Надо было обсудить некоторые вопросы, довести их до сознания советнического аппарата, особенно по вопросам боевой готовности. С 8.00 29 сентября доклад на совещании советнического аппарата об итогах за сентябрь и задачах на октябрь. В целом прошло хорошо, но для себя я сделал вывод, что надо доклад делать короче. Слишком много фактов и примеров. Подготовка материалов запоздала и по-настоящему отработать его мне не удалось. Выручило свободное изложение текста без привязанности к написанному. После постановки задач провел двухчасовое занятие генерал Царапкин по разработке документов мобилизационного плана. Занятия прошли хорошо и с большой пользой. Посл обеда опять смотрел пункты протокола. Наконец, мы его сверстали в новой редакции, но будет ли он утвержден, трудно сказать. Посмотрим на реакцию Москвы. Затем текущие дела, затянувшиеся до 21.00. С 8.00 30.9 партийное делегатское собрание. Выступил с докладом. Доклад слушали внимательно. Затем пошли выступления. Некоторые, как адмирал Захаров Фридрих Федорович, жаловался на трудность советнической деятельности. Он подчеркнул, что внимание к ним за последнее время ослабло и труднее стало проводить предложения и советы в жизнь. Говорили о неустроенности быта, об отсутствии культурного досуга, спортплощадок и т. п. Все правильно, но как эти вопросы решить? Нужны люди, материалы, а именно это является проблемой. Собрание прошло хорошо. В заключении я высказал мысль, что наша советническая деятельность должна быть более успешной, т. к. мы приобрели опыт, знаем условия и только надо разумно все предлагать и проявлять настойчивость. Да, у вьетнамцев тяготение к самостоятельному решению вопросов очень большое, хотя беспорядков еще много. Иногда наши предложения не совсем учитывают сложившуюся обстановку, традиции и сложность ТВД. Проведем опытные учения и посмотрим, что получится. После обеда занимался подготовкой к полевой поездке на север. Предстоит серьезная и трудная работа. К 7.00 1 октября были на аэродроме. Хотелось сэкономить время и побольше посмотреть войска Куньмыйского Особого Военного Района. Полковник Бардюговский Владимир Иванович, советник при ГВС по авиации утверждал, что погода хорошая, идет на улучшение и можно лететь. Провожали генерал-лейтенант Ж. К. Кереев, генерал-лейтенант П. М. Недзелюк и другие генералы и офицеры. Не люблю этих проводов. Всегда предупреждаю и требую не делать этого, но увы, все повторяется сначала. Они по-своему понимают свою службу. Вылетели в 7.15. Все шло хорошо до Хайфона, но затем началась дымка, которая переросла в туман, а затем в дождь и грозу. На подходе к штабу КОВР (Куньмынский Особый Военный Район) то и дело сверкали молнии справа и слева вертолета. С большим трудом в дождь мы добрались по ущелью к штабу. Нас, видимо, не ожидали. Это чувствовалось по всему ходу событий и той растерянности, царившей на площадке посадки вертолета. Растерянность объяснялась просто – в такую грозу мы не должны были прилететь и нас не ждали. Благополучно приземлившись, мы были встречены и. о. командующего КОВР генерал-лейтенантом Лам и другими вьетнамскими товарищами. Вместе с ними нас встречали советские военные советники: генерал-майор И. В. Вельджанов, советник при НШ КОВР полковник Мельник. Вьетнамские товарищи, будучи гостеприимными, сразу пригласили на чай. Но мы дипломатично ушли от чаепития. Нам нетерпелось заслушать командование КОВР. В течение 2-х часов мы слушали генерал-майора Лам и начальника разведки. Мне понравилась обстоятельность доклада, да и карта была отработана весьма прилично. После уточнения ряда вопросов мы решили лететь в 395 пд, но погода не улучшалась. Мы поняли, что надеяться на вертолет – просто тратить в пустую время, да и хотелось посмотреть одно из важных направлений своими глазами. Благо были машины и мы двинулись. До штаба дивизии ехали 2,5 часа. Наконец, мы добрались. Нас встретил командир дивизии старший полковник Тхай. Это очень энергичный и опытный полковник. Он обладал незаурядной мудростью и организаторскими способностями. Заслушав командира дивизии, мы решили побывать на КП 44 пп, но подняться на высоту машинами было нельзя. Тогда мы решили поехать на передний край. На главном направлении оборонялся 9 сб 44 пп. Мы это знали и я настаивал на посещении этого батальона. Вьетнамские товарищи всячески отговаривали меня, ссылаясь на безопасность, подчеркивали, что они за нас отвечают головой и т. п. Но я убедил их, что ссылки на безопасность напрасны, что там воюют солдаты, а мы тоже солдаты и должны проявлять солдатское мужество. С большим трудом уговорили вьетнамских друзей удовлетворить нашу просьбу. До переднего края оставалось 10-15 км и мы двинулись. Бесконечные КПП и на каждом проверка. Правда, нас особо не задерживали, видя большое начальство и твердые распорядительные команды генерала Лам. Наконец, мы добрались до подножья высоты 611, но надо на нее взобраться. Желание посмотреть передний край, встретиться с солдатами переднего края было неудержимым. Мы шаг за шагом начали подниматься на высоту. Все мои спутники были моложе на 10–20 лет, а мне уже почти 60, да еще излишнее курение. Здесь во Вьетнаме температуры всегда высокие и большая влажность. С меня пот катился градом, все было мокрое, но я решил, во что бы то ни стало добраться до вершины высоты и побывать на переднем крае. Не скрою, что для меня это было делом очень трудным, даже невероятно трудным, но я не подавал вида и упорно шел к цели. Все жи три раза пришлось остановиться для передышки. Я понимал, что это не совсем удобно, но другого выхода не было. Эти остановки были по 2–3 минуты, но все же остановки. Понимали ли они мои годы, мои трудности – не знаю. Во всяком случае делали вид доброжелательности, к которой я относился весьма критически. Не менее 3–4 литров пота было спущено за это время, но все же высота была "покорена" и мы – на первой траншее. Характерно, что вьетнамские товарищи потели не менее, чем мы. В 300–500 метрах противник, он хорошо наблюдается, особенно в относительно крупном населенном пункте за рекой. Говорили, что там около 3500 китайцев, но не демонстрируют своего присутствия в этом населенном пункте. 9 пр 3 пб 44 пп обороняла очень важный участок на этом направлении и мы тщательно ее изучили. Командир полка доложил по местности созданную систему обороны. Она отвечала характеру местности и возможным вариантам действий противника, однако на правом фланге сил было недостаточно, а это одно из главных направлений, да и полоса полка, состоящего из четырех пб, достигала 25–30 км по фронту и до 10 км в глубину. К сожалению, на второй позиции оборонялся только один батальон и то на левом фланге полосы обороны полка. В полку был плохо оборудован КП и практически отсутствовала связь между батальонами. Управление предполагалось по УКВ радиостанциям и сигналами. Сделав необходимые указания, мы возвратились в расположение штаба дивизии. Возвращение было значительно легче, чем подъем в высоту. Стемнело, вертолет к штабу дивизии не пришел и нам ничего не оставалось делать, как заночевать здесь в штабе дивизии. Командир дивизии проявил большую настойчивость к этому. По возвращении мы заслушали его о состоянии дивизии и перешли в другое помещение пить чай. Завязалась беседа и мы проговорили до 23 часов. Надо было ложиться спать. В отведенной комнате стояла кровать, накрытая тонким матрацем и белой простыней и покрывалом с подшивкой. Было жестко и сыро, но сон взял свое. К 5 часам утра проснулся и больше спать не хотелось. Сделал физзарядку, попил чаю и решил сделать запись в книге посещений дивизии, которая предусмотрительно лежала на столике. Завтракали в 6 часов, т. к. вылет в 323 пд наметили на 7.00 утра. Кушать не хотелось, съел банан и на этом завтрак был закончен. В 6.50 мы услышали шум вертолета и обрадовались, что день пойдет по плану. Ровно в 7.00, попрощавшись с командиром дивизии, мы улетели. Перед отлетом принесли к вертолету ствол с бананами. На нем было не менее 5–6 кг бананов. Я пытался отказаться от этого, но мне сказали, что это делать нельзя, можно обидеть хозяев. Их хватило на всю группу нашего вертолета. В 7.30 мы совершили посадку на небольшом стадионе, он еще был мокрым после дождя и стояли лужи воды. Вокруг стадиона разрушенные бунгало – свидетельство недавнего тайфуна, прошедшего на севере страны. Нас встретил командир дивизии старший полковник Зян с начальником политотдела. Сразу пошли в домик, где все было подготовлено к заслушиванию. Командир волновался, но доложил о состоянии дивизии неплохо. Возник вопрос: в какой степени боевой готовности она находится? Было странно слышать, что она находится в повышенной боевой готовности, как определил ГШ. Я не мог не прокомментировать этот вопрос, но обсуждать указания ГШ не стал и не имел права. После заслушивания дал указания по организации обороны дивизии. Многие вещи были не учтены. Действия ПТ резерва предусматривались с одной позиции, не было позиции для маневра артиллерии, не были предусмотрены действия отдельного самоходного батальона по огневым рубежам, плохо был посажен второй эшелон и другие недостатки. Но мы торопились в полки 1-го эшелона. Надо было их посмотреть повнимательней. Когда мы подъехали к штабу полка, нас уже ждал командир полка и замполит. Мы не стали на КП слушать решение на оборону, а решили посмотреть на местности. Мне показали высоту с выступом, очень похожую на крышу дома. Она была довольно высокая и я сразу понял, что опять предстоит штурм высоты. Вначале мы пытались проехать по дороге, которая вела к высоте, но она после тайфуна была вся размыта и в валунах. С большим трудом на УАЗах мы добрались до середины, а дальше машины подняться не могли. С грустью я посмотрел на эту высоту, но решил не сдаваться. Надо было подниматься дальше. Двигаться было труднее, чем вчера. Температура воздуха до 35?, да еще после дождя сильно парило. Мой темно-коричневый военный костюм, сшитый перед поездкой в СРВ, хорошо притягивал солнце. В отличие от вчерашнего, я решил идти медленно, чтобы не задыхаться. Через час мы были на высоте. Пот градом катился по лицу, спина и все костюм были мокрыми. С высоты хорошо просматривалась местность во все стороны. Траншеи шли по склону высоты на удалении 200–300 метров, от траншей противника. Он, видимо, хорошо нас наблюдал, так как его наблюдательные пункты были тоже на высотах. Командир полка показал районы обороны батальонов и рот первого эшелона. Их и так было хорошо видно с высоты. Мне понравилось расположение батальонных и ротных опорных пунктов, хорошо оборудованных системой траншей, которые отлично просматриваются с высоты, где мы находились. Но беда в том, что полоса обороны полка была шириной до 35 км и сил полка явно не хватало, хотя полк состоял из 4-х батальонов. Глубина обороны была создана не только на левом фланге, но и на правом, самом доступном направлении. Правый фланг обороны дивизии оборонял еще один полк, упиравшийся своим правым флангом в берег залива. За правофланговым полком оборонялся полк 2-го эшелона. На этом же направлении была ДАГ, реактивная батарея, батальон "САУ–100". Так что правый фланг был надежно обеспечен, что создавало устойчивость и для левофлангового полка. Время было 13.00 и мы решили спускаться с высоты, что потребовало немало времени. Спустившись, мы сели в машины и вскоре были у штаба полка, где намечался обед. Сняли куртки, майки, ополоснулись, но одевать снятое было невозможно, оно все было пропитано потом. Решили в тазиках прополоскать майки, платки и развесить сушить. Солнце и небольшой ветерок позволили через 30 минут все высушить. Обедать не хотелось. Перед обедом выпил 3 чашки зеленого чая без сахара. Поблагодарив за обед, мы поехали в штаб дивизии, но по пути должны были заехать на позиции отдельного самоходного батальона. Так мы и сделали. Одна из рот находилась на техническом обслуживании. Я с удовольствием посмотрел САУ–100. Когда-то, командуя полком, у меня также был батальон САУ– 100. Это отличные машины с непревзойденной точностью стрельбы. Батальон всегда имел отличную оценку, да и я с удовольствием стрелял из них даже на инспекции. Собрались офицеры батальона и я решил рассказать им об этой замечательной машине, тем более что исполняющий обязанности командующего КОВРа недооценивал их преимущества и считал, что их надо передать в подчинение начальника артиллерии. Пришлось убедить его в ошибочности суждений, но это было сделано в машине, когда мы возвращались в штаб дивизии. Я постарался уделить этому вопросу побольше времени и рассказал все способы, которые возможны в обороне при их применении. Думаю, что он хорошо понял это. В штаб мы не заезжали, а поехали прямо к вертолетам. У вертолетов было до сотни солдат, сержантов и офицеров. Ведь не так часто вертолеты здесь появляются. Командир дивизии Зян все не хотел прощаться и я недоумевал. Но вскоре все выяснилось. Принесли сделанного из угля миниатюрного льва в качестве сувенира. Я вынужден был принять его. Через 1 час 15 минут мы были в Хаоне на своей вертолетной площадке, а сувенир передали в подразделение связи, которое нас обслуживало. В 7.00 4 октября вылетели на основное Лакшанское направление. Сначала мы должны были побывать в 1 ВО и заслушать командующего генерал-лейтенанта Дам Куан Чунга. Это один из старейших и опытнейших командующих ВНА. Еще в детстве он был знаком с Хо Ши Мином, так как его село было расположено рядом с местом пребывания в подполье Хо Ши Мина и его соратников. С тех пор он становится на путь революционной деятельности, выполняя различные поручения в качестве связного. К революционной деятельности приобщались и его старшие братья и сестры. Все они прошли большой революционный путь. Под воздействием Хо Ши Мина он, как и его братья и сестры, стал настоящим революционером-интернационалистом. Штаб округа располагался в небольшом населенном пункте. Мы были встречены командующим округа генералом В. В. Кавериным, советником при начальнике штаба округа генералом Шмелевым. Дам Куанг Чунг был знаком мне еще по Улан-Удэ и мы встретились как добрые знакомые. После встречи в течении двух часов состоялось заслушивание командующего округом. Из доклада чувствовалось хорошее знание обстановки на всех направлениях в полосе обороны округа. После доклада мы хорошо разобрались с вопросами инженерного оборудования полос обороны дивизий и корпусов, использование территориальных войск и войск самообороны провинций и уездов. Этот вопрос уже ставился при Г. И. Обатурове, но до конца доведен не был. Надо было снова его обсудить и убедить вьетнамских товарищей, что все войска в полосе дивизии, корпуса, округа должны действовать по единому замыслу и плану проведения оборонительной операции. Возникали и другие вопросы, особенно по созданию полосы обеспечения. Было ясно одно, что шаблонный подход к ее созданию мог нанести большой вред в случае внезапного нападения противника. Противник мог захватить господствующие, ключевые высоты и тем самым поставить соединения и части обороняющихся войск в тяжелое положение. Пришли к выводу, что так создавать полосу обеспечения нельзя. Надо подойти к ее созданию разумно, не уступая противнику господствующих высот на главных направлениях. Вьетнамские товарищи согласились с мнением и охотно поддержали его. Затем мы перелетели в штаб АК, расположенный в районе маленького населенного пункта. Встретил и. о. командующего корпусом старший полковник Там. В штабе корпуса мы заслушали командующего корпусом. Присутствовали генерал Каверин и генерал Гольдин. Заслушивание прошло нормально. Чувствовалось возросшее мастерство генералов и офицеров ВНА. По нашему плану мы должны были посетить пд, заслушать командира дивизии и посмотреть передний край обороны. На первом вертолете летели командующий Дам Куан Чунг с группой генералов и офицеров. Мы шли за ними в удалении зрительной видимости. Но произошло непредвиденное. Экипаж вертолета не мог найти подготовленную площадку и, ища ее, вклинился на территорию Китая на 3–4 км. Когда я посмотрел в окно вертолета, траншеи противника смотрели в сторону Вьетнама. Я приказал сделать резкий разворот налево и немедленно уходить. Ведь нас легко было сбить даже обычными пулеметами. Слава богу, мы ушли безнаказанно. Видимо служба ПВО у китайцев была поставлена плохо. Наконец, мы нашли площадку в небольшой впадине между гор и совершили посадку. Мы находились в полосе обороны полка 1-го эшелона дивизии. Заслушали доклад командира дивизии, командира полка и надо было уже возвращаться, так как солнце начало садитья. Через 25 минут мы были в штабе 14 АК. Вьетнамские товарищи решили организовать ужин совместно с местными властями – первым секретарем провинции Ла Бан, председателем народного комитета Бу Чу Ланг и и. о. командующего территориальными войсками провинции полковником Хуан Лан. После ужина состоялся концерт силами 14 АК, который много раз прерывался выключением света. На следующий день перед возвращением в штаб корпуса мы залетели в 327 пд, где заслушали ком. дивизии. Хотели побывать на переднем крае, но приближалась гроза и мы побоялись застрять на неопределенное время в этой дивизии. Вечером мы заслушали командира 3 пд, находящейся во 2-ом эшелоне. С утра 5.10 перелетели в соединения левого фланга корпуса. Побывали на переднем крае, посмотрели ту сторону. Погода была не очень жаркой, но тем не менее, взбираясь на высоту, изрядно вспотели. После обеда мы еще посмотрели одно хозяйство. Везде давали советы, как лучше организовать оборону, использовать вторые эшелоны, артиллерийские и другие средства. Полезность работы поднимала настроение. Вьетнамские друзья принимали советы доброжелательно. В 17.00 мы вылетели в соседний корпус на Као Бангское направление. На это направление очень уж торопился командующий округом генерал-лейтенант Дам Куан Чунг. Ведь там у границы его родина и его народность. "Тай". Интересно, что из этой маленькой народности вышло много генералов, в том числе командующий 2-го округа генерал-лейтенант Бу Лап, некоторые заместители министра обороны ВНА. Мой сопровождающий старший полковник Чан До говорил, что это очень воинственная народность, что китайцы, если они попадали к ним в плен, их расстреливали без допросов. В Као Банге нас встретил командующий корпусом генерал-майор Доан Хонг Шон. После заслушивания нам было объявлено, что мы приглашаемся на совместный ужин, который давал генерал Хонг Шон. На ужине должны были присутствовать секретарь парткома провинции Зыонг Тыонг, председатель народного комитета Лыонг Ич Лап, исполняющий обязанности командующего войсками провинции полковник Хуан Лан. На 8 часов утра было намечено заслушивание командующего корпусом, а затем поездка в одну из левофланговых дивизий на машинах. Хотелось посмотреть местность на этом направлении, да и место, где родился Дам Куан Чунг. Переправившись через реку по подвесному мосту, мы оказались на другой стороне реки, где собралось много народа. Мы ожидали подхода машин, которые переправлялись на пароме. Я внимательно рассматривал приветливых вьетнамцев, одетых в различные национальные одежды. У генерала Дам Куан Чунга оказались знакомые, которые обступили его со всех сторон. Чувствовалось по всему, что он здесь свой человек и его очень любят местные жители. Вскоре подошли машины и мы поехали дальше, но попали на базарную улицу. Она вся была забита торгующими и покупателями. Среди предметов торговли было много стеклянных и других сосудов. Полковник Чан До объяснял мне, что здесь очень любят погулять и многие с базара не возвращаются в результате сильного опьянения. Начинают пить с утра и пьют весь день, пока не сваливаются где- нибудь под кустом или у обочины дороги. Пьют самогон из риса собственного производства. Вскоре мы попали в небольшую долину, где были остановлены китайцы во время агрессии в феврале-январе 1979 года. Валялись останки ПТ-76. Их было уничтожено в этом районе 18 штук. Мне рассказал генерал-лейтенант Дам Куан Чунг, что когда партизаны окружили в районе Као Банга до 300 человек китайцев, он на БТР-152 въехал прямо в их сосредоточение и на китайском языке, которым он владеет безукоризненно, обратился к окруженным. Они вначале приняли его за китайского командира и стали просить его вывести их из окружения. Но автоматчики, сидевшие в бронетранспортере, быстро рассеяли их надежду. Все они сдались в плен. Мы ехали еще 30–40 минут, проезжая многочисленные небольшие деревушки. Все они выглядели разоренными и страшно бедными. Бросалось в глаза обилие детишек. Они все приветливо улыбались и махали руками. Наконец, мы добрались до уездного центра, но останавливаться не стали, т. к. сказали, что если мы сейчас остановимся, наша поездка прекратится, что здесь очень гостеприимный народ и особые национальные обычаи. Особенность национального обычая состояла в том, что при угощении девушки подносят бокалы с рисовой водкой и ты должен взять бокал и поднести ко рту девушки, а она берет твой бокал, подносит его к твоему рту и, таким образом, оба должны вместе пить. Никогда и ничего подобного не встречал. Меня предупредили, что это обычай и его надо уважать. Но с обычаем мы познакомились позже, а пока мы ехали к переднему краю. Вскоре мы остановились и пошли дальше пешком. По тропинке мы взбирались на небольшую высотку и стали наблюдать. До китайских траншей оставалось 300–400 метров и надо было быть осмотрительным. Впереди нашей траншеи в 100–200 метрах были разрушены дома. Здесь жили вьетнамцы до агрессии 1979 года. На небольшой высотке справа от домов стояло больше ветвистое дерево. Генерал Дам Куан Чунг пояснил мне, что под этим деревом похоронена одна из его старших сестер, первая знавшая грамоту и работавшая учительницей в этом поселке. До революции 1945 года никто из женщин Вьетнама грамоте не обучался. Это было запрещено. Рассмотрев позиции противника и оценив местность, мы отошли назад, сели в машины и поехали обратно. Через 600–800 метров мы остановились у небольшого поворота дороги, справа от которого в 200-300 метрах была небольшая деревушка. Мы вышли из машин. Генерал-лейтенант Дам Куан Чунг пояснил мне, что именно в этой деревушке он родился, вырос и что сейчас еще сохранился дом, в котором из его родственников никто не живет. Это был обычный дом с глиняным фронтоном, выкрашенным в палевый цвет. Я попросил сфотографироваться на фоне этого поселка, что и было сделано. У поворота дороги стояли какие-то развалины. Мне пояснили, что здесь был форт французов и командовал им французский лейтенант. Когда французы за связь с революционерами хотели расстрелять товарища Дам Куан Чунга, он, будучи совсем юношей, скрывался в пещере за рекой. Он показал мне эту пещеру. Кстати, таких пещер в этом районе очень много, как и вообще в горах Северного Вьетнама. Дело в том, что горы Северного Вьетнама состоят из слабых известняковых пород и по своей форме очень причудливы. Редко где можно наблюдать подобное явление природы. Представьте себе ровную как стол местность и сотню возвышающихся как величественные замки скал, поросших растительностью и деревьями. Эти скалы разбросаны на огромной ровной поверхности, каждая в отдельности. Такую же картину можно наблюдать не только на равнинной местности недалеко от Ханоя, но еще более изумительную у Северного побережья Вьетнама. Говорят, что их свыше 300 этих островов-скал. Можно подумать, что кто-то могучей рукой рассыпал их в прибрежной части моря для изумления и восхищения человека. Вообще природа Вьетнама исключительно красива и многообразна. Множество рек и речушек тысячелетиями пробивали себе дорогу через горы, образовав по берегам отвесные белые скалы. Особенно в северной части Вьетнама. В центральной западной части горы Вьетнама менее высокие и более отлогие и доступные для человека. Возвращаясь, мы увидели изумительно чистую реку, которая берет свое начало прямо из-под скал. Не подумайте, что это родник. Нет. Это начало целой реки широкой в 30–40 м и с бурным потоком. На этой реке множество устройств для очистки от кожуры риса. Кто еще помнит нашу ступу, тот легко представит это устройство, но оно работает не от ног человека,а от потока воды, который через рычаг то поднимает, что опускает ступу (округлый в 60–80 см кусок дерева), которая в бетонной чаше постепенно снимает кожуру с риса. Говорят, что это самое древнее устройство для очистки риса. Через 20 минут мы были в уездном населенном пункте, куда нас пригласил Дам Куан Чунг. Нас встретил секретарь парткома уездного комитета и председатель народного комитета. Пригласили на обед, за которым мы и должны были соблюдать обычай народности Тай. Мне было неловко от сознания, что я должен подносить бокал ко рту девушки, а она мне. Но она не настаивала на соблюдении обычая, когда я принял из ее рук бокал она пошла дальше. Генерал Каверин уже хорошо был знаком с этим обычаем и легко его осуществил. То же самое сделали и другие. Меня удивило, как молодая женщина может принять столько спиртного и чувствовать себя бодро. Вскоре мы пообедали и были приглашены на чай. Возвратившись к вечеру в Као Банг, нас разместили не в штабе корпуса, а на базе местного территориального полка. Нам предстоит еще ужин, устраеваемый секретарем местного провинциального комитета партии и председателем народного комитета. На ужине были произнесены тосты за наши партии, народы, армии, за нашу дружбу и здоровье всех присутствующих. После ужина смотрели концерт провинциального ансамбля. Концерт был хорошим. Вьетнамцы, надо сказать, очень музыкальный и певучий народ. Они прекрасно исполняют песни и танцы. 6 октября планировали вылет в правофланговое соединение в 7.00 утра, но туман сделал свое дело. Лететь в горах в тумане – дело крайне опасное. Пришлось ждать до 10 часов утра, когда туман начал рассеиваться. Попрощавшись с местными руководителями и офицерами АК, мы вылетели в пд. Вскоре мы были на высоте 511 м, где были оборудованы площадки для двух вертолетов. Благополучно приземлились, заслушали командира дивизии и по плану должны были возвращаться в Ханой, но что поделаешь. Надо уважать людей. Вскоре мы попрощались и взяли курс на Ханой. К 14.00 мы были в Ханое. Никто нас не встречал, так как телеграмму, которую передали вьетнамские товарищи, нашим не сообщили, да и вьетнамских товарищей никто не встретил. Как потом оказалось, виновным был оперативный дежурный ГШ ВНА. В 7.00 7 октября вылетели во 2-ой ВО. Погода стояла неустойчивой, но мы все же решили лететь. Кое-как добрались до Нянчанга, где был аэродром и можно было приземлиться. От аэродрома ехали целый час до штаба округа. Лил проливной дождь. В течение двух часов заслушали и. о. ком. округом генерала Дот Чинь. Он исполнял обязанности, т. к. генерал-лейтенант Ву Лан был в Москве на шестимесячных курсах. Генерал Дот Чинь окончил две академии в Советском Союзе и хорошо владел русским языком, хотя с некоторым акцентом. Все же доклад он вел на вьетнамском языке, т. к. ему было легче это сделать на родном языке, да и многие присутствующие не знали русского языка. Из доклада было видно, что начальник штаба округа хорошо владел обстановкой и успешно изложил все вопросы, стоящие в докладе. Мы все остались довольны докладом. Затем мы перешли к обсуждению вопросов, возникших в ходе доклада. Прежде всего о полосе обеспечения и роли территориальных войск в ее прикрытиии. Дело в том, что выделяемые территориальные батальоны для охраны полосы обеспечения не были связаны между собой и регулярными войсками. Они участвовали самостоятельно и спросить было некого в случае прорыва противника на отдельных удаленных от полосы обороны той или иной дивизии направлениях. Они не входили в общую полосу ответственности дивизий и не были связаны между собой. Другим важным вопросом был вопрос об использовании артиллерии. Вьетнамские товарищи почему-то назначают позиции артиллерии очень далеко от переднего края. Эта болезнь просматривалась на всех направлениях. Пришлось выдать рекомендации и по этому вопросу. Возник разговор об использовании вторых эшелонов полков, дивизий и 2-го эшелона корпуса. В ходе обсуждения пришли к единому мнению. Пока мы обсуждали эти вопросы, нам доложили, что погода в районе посадки хорошая и нас могут принять. Мы выехали на аэродром. До аэродрома дождь продолжался, но в районе аэродрома дождя уже не было. Мы поднялись и вдоль р. Красной пошли на северо-запад. Через 25 минут мы были на КП корпуса, где нас встретил командир корпуса генерал Нам Дин. Почти трое суток мы смотрели и изучали оборону корпуса. Она была организована более разумно, чем на других направлениях. Чувствовалось старание вьетнамских товарищей и мастерство генерала Сувалова Евгения Архиповича – нашего советника при командующем 2- ым ВО. Генерала Сувалова я знал еще по Чехословакии, как командира полка, а затем по совместной службе в Среднеазиатском округе, когда он был командиром мсд. Это очень хороший генерал, с чувством высокой ответственности за выполнение своего долга перед Родиной. В течение трех дней мы побывали почти во всех соединениях Лаокайского направления, в том числе в нескольких местах на переднем крае. Лаокай почти полностью разрушен, а на противоположном берегу реки китайская половина города, нарочито приведенная в хорошее состояние, красовалась своей свежестью. В бинокле было все хорошо видно. Жители города свободно перемещались по его улицам. Обстрела в данном районе вьетнамских позиций они не допускали, боясь за обстрел их части города. Не обстреливали их часть города и вьетнамская артиллерия. Мне понравилась система обороны, созданная вьетнамскими частями и соединениями на этом направлении. Вообще Лаокайское направление более доступно для действия войск, чем Лакшонское, особенно с преодолением небольшой по глубине гряды гор у границы. Не случайно на этом направлении в период агрессии китайцы сосредотачивали до 2-х АК. Вдоль долины р. Красная идет железная дорога, мост через реку разрушен и вновь возводился к рудникам аппатитов, которые также разрушены в период оккупации этого района. Изучение Лаокайского направления было для нас очень полезным. Правду говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Сегодня 10 октября – день рождения сына. Пытались с Алевтиной Васильевной дозвониться в Киев, но ничего не получилось. Квартира не отвечала. Видимо, с утра поехали на дачу к Геннадию Сергеевичу, а, возможно, просто на природу. В понедельник работал над обобщением материала для доклада министру обороны СРВ и Министру обороны СССР по итогам изучения обороны на северном стратегическом направлении, но текущие дела, накопившиеся за время работы на севере страны, не дают сосредоточиться. Здесь как в полку – все надо рассмотреть, принять решение, дать ответы, да еще надо было заняться замыслом очередного учения, в который потребовалось внести ряд изменений. Жансен Кереев, как обычно, сопротивляется, но что ему делать. Благоразумие берет верх и он сдается. Так и должно быть. Логика – вещь сильная, против нее идти трудно. Еще кое-какие дела и день закончен. Пытался завершить вечером доклад, но голова уже не соображала. Почитал "ролик" и отправился спать. С утра 13.10 заканчивал подготовку докладов. Как будто нашел правильную форму и определил самые важные вопросы. Осталось оформить. Посмотрим на реакцию. После обеда пришел генерал-майор Г. К. Филоненко, генерал-лейтенант П. М. Недзелюк, полковник В. А. Одегов, разобрались с делами по Хайфону, принял новых советников Павлова и Стрельникова и день закончился. Завтра встреча с Министром Национальной обороны СРВ генералом армии Ван Тиен Зунгом. Давно не виделись. Не хотелось по мелочным вопросам беспокоить. Завтра другое дело. Есть о чем поговорить, посоветоваться и посоветовать. Посмотрим как все получится. Сегодня вечером смотрели кинофильм "Ярослав Мудрый". Какая борьба между князьями. Вспоминаешь книгу "Жестокий век" и думаешь, а чем отличалась междоусобная борьба там и здесь. Такая же жестокость. Видимо, всем народам надо было пройти этот этап развития. Получил письмо от Александра Михайловича Батракова. Он возглавлял отделочников на строительстве штаба войск Дальнего Востока. Какое-то двойственное чувство к этому человеку. С одной стороны простота, деловитость, готовность помочь, а с другой – беспардонность, навязчивость, стремление залезть тебе в душу помимо твоего желания. Это результат плохого воспитания в детстве, а может быть и позже. Ведь он говорил как-то, что только в общении на строительстве штабного комплекса в Улан-Уде на площадке Т-80 он поверил, что есть порядочность, есть какие-то идеалы в жизни, а не только деньги, вино и женщины. Но, видимо, груз прошлого крепко сидит в характере, если не в сознании, и все время прорывается наружу. Пожалуй, я правильно понял суть его характера, его облик. А ведь он способен, даже в какой-то степени талантлив. Он мог бы найти другой путь в жизни, более благородный и необходимый людям. Нет. Он уже не найдет. Слишком избалован деньгами и необузданной свободой. Бросить все это для него уже невозможно. Он пойдет дальше и именно этим путем. Хорошо бы ошибиться. Время покажет. Сел за "Очерки истории Вьетнама" издательства Ханой-1977 г. и нашел замечательную вещь. В главе "Конфуцианство и ученые – конфуционы" говорится: конфуцианство во Вьетнаме с XV в. испытывало на себе очень сильное влияние сунской философской школы в Китае. Канонические конфуцианские книги с комментариями Чжоу С были предметом штудирования всего образованного общества того времени, определяли собой программы конкурсных экзаменов, проводившихся в торжественной обстановке через каждые три года. Установление духовной гегемонии конфуцианства, проповедывавшего в качестве высших добродетелей и залога общественного благоденствия безоговорочную верность монарху, подчинение младшего старшему, соблюдение социальной иерархии и этикета, отвечало интересам упрочения централизованного феодального государства. Конфуцианское учение служило идеологическим инструментом для увековечивания власти монархии и феодальной бюрократии, но так как эта власть была шагом вперед по сравнению с господством родовой аристократии в эпоху Чан, то и распространение конфуцианских догм было на определенном этапе явлением прогрессивным. Хотя конфуцианство в принципе признало за народом право восстать против недостойного властителя, такой бунт воспринимался конфуцианистами, как немыслимое преступление, как гибель всего общественного и даже космического порядка. И еще. Самым выдающимся деятелем вьетнамской культуры в первой половине XV в. был Нгуен Чай (1380–1442 гг.), ученый конфуцианского толка, мысль и творчество которого выходили далеко за пределы конфуцианства. Нгуен Чай был одним из вдохновителей и организаторов победоносной народной войны против минских захватчиков. Блестящий стратег, дипломат, государственный деятель. Он оставил замечательные поэтические творения, а также труд по истории ланшонского движения и географический очерк страны. Своей многогранной деятельностью, грандиозными масштабами, своей личностью Нгуен Чай удивительно напоминает современных ему гуманистов европейского возрождения. Он уговорил предводителя борьбы с минами Ле Лоя и солдат не поддаться жажде мести и отпустить на родину 100-тысячное войско Минов. Нгуен Чай глубоко понимал роль народа в освободительной войне и государственном строительстве, проявлял постоянную заботу о жизни простых людей. "Осыпанные милостями, не забывайте о тех, кто пашет землю", – учил он придворных сановников. Незадолго до смерти Ле Лоя Нгуен Чай написал для него замечательное "Поучение принцу – наследнику", Отрывок из поучения: "Во всем, что касается защиты родных пределов и руководства войсками, личного совершенствования и правления страной, держись верных правил, не ища удовлетворений легких. Дрожи согласием с приближенными, будь с ними прост и сердечен. С любовью относись к народу, неустанно делай добро и являй милосердие. Не присуждай незаслуженных наград из личного расположения, не наказывай несправедливо в пылу гнева. Не гоняйся за богатством, чтобы не пристраститься к роскоши, остерегайся красоты бездуховной, чтобы не погрязнуть в разврате". "Цени добрых и справедливых, и тем обеспечить себе поддержку народа, а народ подобен морю, что и несет и опрокидывает челн". "Оповестительное слово о запирании Нго", написанное Нгуен Чаем от имени короля Ле Лоя по случаю изгнания минов в 1448 году по глубине и благородству идейного содержания и совершенству формы, справедливо считался одним из шедевров вьетнамской литературы. Сборник его стихов насчитывает 254 стихотворения. 15 октября докладывал министру обороны СРВ о результатах поездки на север. Доклад длился около 2-х часов. Все прошло хорошо. Видимо, старший полковник Чан До и старший полковник Лён хорошо проинформировали министра обороны о проделанной работе. Все предложения и рекомендации были приняты без замечаний и доброжелательно. Это хорошо. Я убедился в реалистичности подхода к этому вопросу вьетнамских товарищей. Все зависит от того, что предлагается, как предлагается и кто предлагает. Можно сказать, что труд был не напрасен, он увенчался результатами. Согласие министра обороны с выводами и предложениями по состоянию обороны на северном стратегическом направлении еще раз подчеркнуло его способность правильно оценивать обстановку и готовность принимать рекомендации, если они разумны. В последующие дни занимался подготовкой КШУ. Это дело серьезное. Надо все продумать, взвесить, убедительно доложить товарищу Ван Тиен Зунгу и Ле Чонг Тану замысел и план проведения учения. В один из дней вышел на генерала Зотова Н. А. о протоколе по советникам Капучии и Лаоса, о дополнительном советническом аппарате, согласованном с министром обороны СРВ Ван Тиен Зунгом. Все тянут, а надо быстрее решать. То они тянули, то мы начали тянуть. Так можно тянуть до бесконечности. С 19 октября начал подготовку к поездке в Москву на совещание в МО СССР по подведению итогов года и задачах на 1983 год. Это нелегкий труд, да еще новый по своему существу. Там в войсках это проще, а здесь надо все взвесить десяток раз. Вечером партийное собрание. Надо выступать, а это опять отнимет время. В повестке дня стоит вопрос о подготовке и проведении КШУ, а без выступления главного военного советника по этому вопросу оно не мыслимо и мне пришлось выступать. 21 октября 1982 года опять состоялась встреча с МО СРВ Ван Тиен Зунгом. Вообще это очень приятный человек со своими взглядами и убеждениями по вопросам стратегии, оперативного искусства и тактики. Каждый человек имеет право на свои взгляды и убеждения. Другое дело как мы оцениваем, с какой стороны к ним подходим. Много тысяч лет многострадальной истории вьетнамского народа, борьба с превосходящими в десятки раз силами противника выработали определенный метод борьбы с ним. Этот метод всегда основывается на всенародной борьбе народа. Китайские поработители, а они были и есть извечными врагами вьетнамского народа, приходили, завоевывали часть или полностью страну, пока народ не поднимался на борьбу, не применял своеобразную тактику уничтожения противника по частям, а в завершение громил основные силы противника и выбрасывал его за пределы своего государства, своих границ. Так было и в период борьбы вьетнамского народа против китайцев с 1418 по 1428 годы. Ле Лой (1385–1434 гг.) – богатый землевладелец из горного района Ламшон провинции Тханьхоа, вынашивал замысел патриотического восстания, тайно собирал вокруг себя единомышленников. В феврале 1418 г., уже располагая более чем тысячной дружиной, он провозгласил себя властителем под именем Бинь Динь Выонг и обратился к народу с призывом подняться на борьбу за изгнание китайских захватчиков. Призыв Ле Лоя нашел горячий отклик в различных кругах вьетнамского общества. Со всех концов страны люди, преодолевая препятствия и опасности, съезжались в Ламшон и присоединялись к повстанцам. Среди них был выдающийся мыслитель и стратег Нгуен Чай, вскоре ставший ближайшим соратником Ле Лоя. До 1423 года еще малочисленные отряды повстанцев в основном вели партизанскую войну в горных районах провинции Тханьзоа, мужественно отражая атаки китайцев и наращивая свои силы. Твердая воля и военный талант вожаков, героизм и самоотверженность повстанцев помогли ламшонскому движению преодолеть большие трудности, найти выход из самых тяжелых ситуаций, не раз создававшихся в первые годы борьбы, чтобы выиграть время для укрепления своих рядов, Ле Лой в мае 1423 года предложил китайским властям перемирие. Мины (китайцы) приняли это предложение и в течение почти полутора лет пытались склонить Ле Лоя к капитуляции, суля ему богатство и почести, но вождь народного восстания отверг их домогания. К концу 1424 года китайские войска возобновили наступление на Ламшон. Ле Лой по совету Нгуен Чая перебросил повстанческую армию в соседнюю провинцию Нгеан и при поддержке восставшего населения быстро овладел военными крепостями противника в этой провинции. Из Нгеана повстанцы повели наступление на расположенные к югу провинции Танбинь и Тхуанхоа, и с июня 1425 года начали наступление на север. Повсюду, где появлялись их боевые отряды, народные массы оказывали им горячую поддержку, снабжали продовольствием, вступали в их ряды, вооружались для совместных действий. "Народ встречал нас торжествами и шел за нами толпами, дороги запрудив", – позднее вспоминает Нгуен Чай. Ламшонское восстание быстро переросло в народную освободительную войну. К концу 1425 года весь обширный район страны от Тханьзоа до южных границ, за исключением крепости Тэйдо, был очищен от оккупантов. Минский двор поспешил направить своим войскам во Вьетнаме подкрепления численностью 50 тысяч чел. под командованием Ван Туна. Решив не терять времени, Ле Лой в сентябре 1426 года бросил повстанческую армию на освобождение дельты Красной реки. Натиск повстанцев и единодушно присоединившего к ним населения, был так силен, что мины должны были оставить многие провинции и спрятаться в военных крепостях. В ноябре 1426 года войско Ван туна достигло Тханлонга. У минов в этом районе теперь оказалось 100-тысячная армия и они решили перейти в наступление. Однако, в сражении под Тотдонгом (западный пригород Тханлонго) мины потерпели тяжелое поражение, потеряли убитыми и ранеными 60 тысяч человек и вынуждены были снова запереться в столице. Ле Лой стянул к Тханлонгу дополнительные силы из южных провинций и готовился взять город штурмом. Тогда Ван Тун попросил перемирия, надеясь на подход новых подкреплений. В октябре 1427 г. полки минского императора, брошенные на помощь Ван Туну, перешли границу Дайвьета. Одна группа войск в 100 тысяч солдат под предводительством Лю Шена наступала из провинции Гуанси, другая в составе 50 тысяч чел. во главе с Му Цинем шла из Юньнами. Не снимая осады Тханьлонга и других вражеских крепостей, вьетнамское командование послало часть войск преградить путь Му Циню, а основные силы решило сосредоточить на северо- восточном направлении, чтобы уничтожить армию Лю Шэна. Первый тяжелый удар был нанесен противнику 10 октября в котловане Тиланг ( провинция Лангшон). Вражеская группировка, уверенная в своем военном превосходстве, попала в засаду, хитроумно устроенную вьетнамцами и понесла большие потери. Сам Лю Шэн был обезглавлен в рукопашном бою. Остатки этой группировки, рвавшиеся в Тханлонгу 3 ноября 1427 г., были окружены и разгромлены в местечке Сыонгзианг (современная провинция Хабак). Узнав об этом, полки Му Циня, задержанные близ вьтнамско-китайской границы, обратились в бегство и потеряли в боях с преследовавшими их вьетнамскими частями около 20 тысяч чел. Ван Туну, лишившемуся всякой поддержки извне, ничего не оставалось, как сложить оружие и дать Ле Лою честное слово отвести на родину все свои войска. 3 января 1428 г. последний солдат минов покинул территорию Вьетнама. После поражения 1427 г. минская династия уже никогда не пыталась подчинить себе Дайвьет. Пишу об этом с такой подробностью потому, что Ле Лой и Нгуен Чай являются самыми популярными полководцами из истории Вьетнама, а их стратегия и тактика легли в основу так называемой теории народной войны. О существовании вьетнамской доктрины, основанной на историческом опыте ведения народной войны с иностранными поработителями, в ведении которой решающую роль играли территориальные войска, народное ополчение и войска самообороны мне было известно из информации Г. И. Обатурова. С самой доктриной ведения народной войны можно было бы согласиться, если бы за этой доктриной не скрывалась явная недооценка современной кадровой армии, без определяющей роли которой нельзя победить врага в нынешних условиях ведения войны. Сложность моего положения, как и Геннадия Ивановича, была в том, что теорию ведения народной войны поддерживало руководство страны и, прежде всего, Ле Зуан. Их можно было понять в том плане, что война вьетнамского народа против иноземных захватчиков на различных этапах существования Вьетнамского государства всегда успешно велась, как народная война с использованием территориальных войск, народного ополчения и войск самообороны. За историю существования вьетнамского государства иноземные поработители более двенадцати раз порабощали Вьетнам, но каждый раз героический вьетнамский народ, будучи значительно меньшим по численности, создавал врагу невыносимые условия. Он сначала громил его по частям, а в завершение наносил окончательное поражение объединенными условиями вьетнамской армии. Так было всегда. Против Ханей выступали сестры Чынг, против Сунов – Динь Тиен Хоанг и Ле Дай Хань, против Юаней – Чан Хынг Дао, против Минов – Ле Лой. Так было и при ликвидации французского господства, когда объединенными усилиями вьетнамской и частей лаосской армии она окончательно в мае 1954 года разгромила французов у Дьенбьенфу. Другой характер носили боевые действия в период освобождения Южного Вьетнама. В блестяще разработанной и успешно осуществленной операции "ХОШИМИН" решающую роль сыграли объединения, соединения и части регулярных войск ВНА по взаимодействии с частями и соединениями территориальных войск и народного ополчения. Интересно то, что ни в одном из описанных военных событий за многие столетия нет отрицания решающей роли армии в разгроме противника. Мне были известны и полководцы уже новых времен от Августовской революции 1945 года до наших дней. К ним относились Ле Дык Ань, Ле Чонг Тан, Хоанг Ван Тхай, Ван Тиен Зунг и другие. Все это приводится здесь для того, чтобы читатель понимал, что идея на обсуждение принятой вьетнамским руководством военный доктрины, в основу которой легла теория народной войны с преувеличением роли территориальных войск, народного ополчения и подразделений самообороны и приниженной роли регулярной, кадровой армии, нельзя было не знать хотя бы основные исторические события, связанные с защитой страны, с разгромом иностранных захватчиков, не знать способов, форм и методов, применявшихся в ходе вооруженной борьбы, роли и места армий, народного ополчения и войск самообороны. Только опираясь на все это и используя марксистско-ленинское учение о войне и армии, огромный опыт нашей страны, накопленный за всю историю нашего государства, и особенно в годы Великой Отечественной войны и опыт других стран мира можно было вести дискуссию с таким теоретиком военного дела, имеющим большой опыт ведения боевых действий в современных условиях, как Ван Тиен Зунг. Еще до встречи с Ван Тиен Зунгом со многими положениями вьетнамской военной доктрины, я не мог согласиться. От этой доктрины слишком веяло чем-то китайским. Видимо, это было не случайностью. В период добрых отношений между Китаем и Вьетнамом, а этот период наступил после победы Августовской революции, многие генералы и офицеры Вьетнама учились в китайских средних и высших военных заведениях, и естественно, невольно впитали положения военной доктрины, теорию и практику обучения и воспитали положения военной доктрины, теорию и практику обучения и воспитания войск китайской армии. Теория ведения народной войны была в основе военной доктрины КНР. Несмотря на победу социалистической революции в Китае и переход к строительству социализма, существовавшая теория ведения народной войны почти не изменилась. Из замечательной книги немецкого исследователя Э. Гессе Вартега "Китай и китайцы" достаточно основательно рассмотрены основы, на которых зиждилась оборона страны, организационно-штатная структура армии, вопросы мобилизационной и боевой готовности, теоретические положения, формы и методы обучения и воспитания войск. Можно легко представить все несовершенство армейского организма без единой нервной и кровеносной системы, без научного подхода к созданию техники и вооружения, без оснащения войск современными средствами борьбы. В конце XIX века современной армии с централизованным управлением, как единого армейского организма, не существовало. Подготовка к военной защите государства была возложена на губернаторов провинций, которые обязаны были содержать определенное количество частей народного ополчения, вооружать и обучать их. В случае военной угрозы стране, они должны были выставлять эти войска на укомплектование армии и армия должна была этими войсками защищать страну. Но так как каждый губернатор не желал тратить средства на содержание и обучение ополчения, на оснащение его современным вооружением и техникой, это ополчение, вливаясь в общий состав армии не было способно вести боевые действия и бороться с войсками капиталистических стран, которые в конце XIX века практически безнаказанно захватили огромные куски территории китайского побережья. В этом грабеже отличалась и царская Россия, захватив Манчжурию, Порт-Артур, порт Дальний и весь Ляодунский полуостров. Китайское правительство вынуждено было беспрепятственно согласиться на условия, продиктованные империалистическими государствами, так как защитить страну было некому. В период пребывания на должности главного военного советника при ВНА генерала армии Г. И. Обатурова и уже при мне слишком широкое распространение получило мнение, что для Вьетнама сильная регулярная армия не нужна, что надо иметь в провинциях достаточное количество территориальных войск, народного ополчения и подразделений самообороны, вооружив их легким стрелковым оружием, гранатами, минами и этого, по их убеждению, будет достаточно для надежной защиты страны. Это мнение широко поддерживалось некоторыми партийными секретарями и председателями народных комитетов, которые хотели быть независимыми от государства, от центра, в какой-то степени удельными князьями. Исторически почти всегда так происходило, когда ослаблялась центральная власть. Разве у нас сейчас нет стремления некоторых бывших советских союзных и автономных республик к полной самостоятельности со своей армией и остальными атрибутами власти. Они не желают понять, что создают удобные беззащитные куски, которые будут легко поглощаться врагами нашего государства, им самое главное удовлетворить свои амбиции, а что будет с народом, им дела мало. Они убеждают народ, что дипломатическими средствами можно защитить страну в условиях нового политического мышления и что армия уже не нужна, но это сказка про белого бычка господина Шеварнадзе и его подхалимов. Никто еще не сумел из волка сделать овечку, а из капиталиста друга советской власти. Но это я очень увлекся современностью и ушел от обсуждения главного вопроса тех дней – военной доктрины СРВ, принятой на совещании руководящего состава партии, правительства, секретарей партийных комитетов, председателей исполкомов провинций и руководящего состава Вооруженных Сил СРВ, которое было проведено в Хошимине. В каждом вьетнамце, а тем более у руководителей армии, глубоко засели в сознании уроки истории и они готовы следовать им и в наше время – время технической революции, насыщения армий самыми современными средствами борьбы, повлекшими за собой новые формы, способы и методы ведения вооруженной борьбы. Ван Тиен Зунг считает, что новые способы ведения боевых действий при насыщении армий самыми современными средствами борьбы приемлемы, как он выражается, для культурных театров военных действий, а на территории Юго- Восточной Азии и Вьетнама в частности, они не пригодны. Он убежден, что территориальные войска, войска самообороны и народное ополчение, должны сыграть решающую роль в борьбе с превосходящими силами противника. Я допускаю мысль, что товарищ Ван Тиен Зунг, будучи хорошо подготовленным в военном отношении, возможно, следовал убеждениям Ле Зуана, Ле Дык Тхо и других руководящих товарищей, с мнениями которых он был вынужден считаться. В каждой провинции, уезде, населенном пункте существуют эти силы, руководящие уездными и провинциальными комитетами. Имеются командующие территориальными войсками со своими штабами и политорганами. Каждый секретарь провинциального партийного комитета имеет свои "вооруженные" силы. Получается, что он, в определенных условиях может проводить свою политику, свою независимую линию, опираясь на свои вооруженные силы. Их набирается в провинции немало, до 50–60 тысяч. Не случайно, что многие секретари комитетов партии проводят свою, почти независимую политику. Иногда дело доходит до абсурда. Генеральный штаб приказывает призвать, к примеру 1000 человек в регулярную армию, а постановлением, решением партийного войска укомплектованы на 150–200 процентов лучшими призывными контингентами. Государство в государстве – так можно определить общую суть нынешней системы. Разумеется, министр обороны СРВ об этом не говорит. Он говорит, что они будут играть решающую роль в войне по опыту многовековой истории страны. Разговор с МО СРВ возник в связи с его решением изменить тему учений. "...Мы давно не занимались территориальными войсками, надо их поучить, а поэтому мы проведем учение по оборонительной теме", – заявил он. Вслед за этим он и начал излагать суть теории народной войны, идеологом которой являлся Ле Зуан. Он излагал свои взгляды примерно 40 минут. Я внимательно слушал и ждал окончания изложения этой теории, готовясь дать ответ. Я мог перенести этот разговор на другое время, сославшись на свою неготовность к этой дискуссии. Но я не мог это сделать из чисто психологических соображений. Он мог подумать, что я не готов к этой дискуссии, потому что не располагаю достаточными доводами, достаточными аргументами. Могло сложиться впечатление, что я должен проконсультироваться, накопить какой-то материал для дискуссии по этой теории. Я не мог допустить этого. Многолетнее изучение марксизма-ленинизма, работ К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, а также знание основополагающих взглядов по вопросам стратегии, оперативного искусства и тактики классиков марксизма- ленинизма, позволяло мне дать ответ сразу же после изложения им своих взглядов. Пока он говорил, я собирался с мыслями, восстанавливал в памяти все, чем я располагал по этому вопросу. Я мысленно еще раз прошелся по истории войн вьетнамского народа с чужеземными поработителями. Эти сведения были для меня еще очень свежими. Закончив слушать теорию народной войны, мы сделали перерыв. Это было хорошо. У меня появилось дополнительное время собраться с мыслями. После перерыва мы сели за стол для продолжения делового разговора. Попросив разрешения, я начал с того, что я не был бы коммунистом, интернационалистом, другом вьетнамского народа, если бы я откровенно не высказался бы по этому вопросу. "Только откровенно", – заявил Ван Тиен Зунг. "Хорошо, я буду совершенно откровенен". "Товарищ министр Национальной обороны СРВ. Теория ведения войны не армиями, а народными не нова. Об этом хорошо сказано в работе В. И. Ленина "Падение Порт-Артура". Именно в ней В. И. Ленин сказал: "...Канули в вечность те времена, когда войны велись наемниками или представителями полуоторванной от народа касты. Войны ведутся теперь народами". (В. И. Ленин, ПСС, т. 9, с. 154, 156). Когда началась Великая Отечественная война советского народа против фашистских захватчиков, первой песней нашего народа была "Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой, идет война народная с фашистскою ордой". И она действительно была народной. Народной в том плане, что весь народ поднялся по зову Коммунистической партии на защиту своей родины. Фронт и тыл стали единым целым. Красная Армия героически одерживала натиск фашистских полчищ, в тылу врага развернулось партизанское движение, руководимое подпольными комитетами партии и ЦК КПСС. Во главе руководства партизанским движением стоял К. Е. Ворошилов. Создавались батальоны и полки народного сплочения, население страны строило оборонительные сооружения вокруг городов, которым угрожал враг, день и ночь работали люди в тылу, обеспечивая фронт всем необходимым. Это был всеобщий героизм людей на фронте и в тылу во имя победы. В этом плане Великая Отечественная война была всенародной. Но КПСС, Советское правительство никогда не допускали недооценки регулярной армии. Они все делали для обеспечения Красной Армии самыми современными средствами борьбы, заботились о разработке самой современной стратегии, оперативного искусства и тактики, они зорко следили за подготовкой командных кадров для Красной армии и за выучкой войск. Наша партия никогда не забывала Ленинского положения о том, что самая преданная, самая революционная армия будет уничтожена, если она плохо вооружена и обучена. Таким образом, мы, советские коммунисты, понимали роль народа в борьбе с фашизмом, но никогда не забывали о решающей роли в этой борьбе Красной Армии. Опыт Великой Отечественной войны показал, что пока мы не достигли количественного и качественного превосходства Красной Армии над противником, пока мы не научились по-настоящему бить врага, мы при всем героизме нашего народа пятились до Волги и предгорья Кавказского Хребта. Только создав качественное и количественное превосходство, овладев искусством бить врага, мы остановили противника, а затем и разгромили его, освободив не только нашу Родину от фашистской нечисти, но и спасли народы Европы от фашистского порабощения. Покончив с фашизмом на Западе, мы, верные союзническим обязательствам вступили в войну против Японии, разгромили Квантунскую армию, освободили северную часть Китая и Корею. Августовская революция в вашей стране стала возможна в результате этой победы. Это Вы хорошо знаете и правильно оцениваете. В наше время идет народная война в Сальвадоре, героически боролся за свою свободу и независимость народ Ливана и Палестины, но они не могут противостоять вооруженным до зубов современными средствами борьбы армии Израиля и правительственным войскам Сальвадора, поддерживаемых всеми силами и средствами американским империализмом. Разве это не наглядное доказательство необходимости иметь сильную современную, хорошо оснащенную и обученную армию. Да, именно она, эта армия, способна противостоять армии противника. Что касается Юго-Восточного театра военных действий, его особенностей, то здесь надо иметь в виду высказывание Фридриха Энгельса – великого знатока военного дела, в его замечательной книге "Анти-Дюринг". В этом труде он сказал, что опыт войн показал, что горы ни одной из воюющих сторон не давали преимуществ, т. е. ни наступающей, ни обороняющейся стороне. Разумеется, что горы, джунгли создают особенности в ходе боевых действий, но это особенности в равной степени относятся как к наступающей, так и к обороняющейся стороне. Мы не отрицаем роль территориальных войск, войск самообороны, ополчения. Разрабатывая "Основы подготовки и ведения операций ВНА", мы включили в состав Вооруженных Сил вьетнамской армии и территориальные войска, таким образом как бы закрепили их право на существование. Но мы против преувеличения их роли, как и других формирований в ущерб роли регулярной армии. Современный самолет, вертолет, артиллерийскую систему, средства ПВО, ракету, надводный или подводный корабль из автомата, винтовки или карабина не уничтожить. Нужны современные средства борьбы, нужна современная армия. Вы говорите об историческом опыте борьбы Вашего народа с превосходящими силами противника, поклоняетесь тем формам и способам, которые применялись столетиями для разгрома противника. Естественно, что опыт надо учитывать, это огромное достояние народа, армии. Но ко всякому опыту надо относиться критически. Надо учесть, что за последние 30–40 лет человечество сделало в своем развитии огромный скачок, который привел к технической революции, к созданию невиданных средств ведения вооруженной борьбы. Атомное оружие, ракеты, сверхзвуковые реактивные самолеты, лазерное оружие, бактериологическое и химическое оружие и чего только нет в этом арсенале средств уничтожения не только человека, но и природы. Поэтому рассчитывать на те способы и формы ведения современной войны, которые применялись многие столетия, было бы ошибкой. Классики марксизма-ленинизма утверждают, что ни одна будущая война не будет вестись теми способами и методами, которыми велась предыдущая. Мы, советские военные тоже допускали слишком большое преувеличение значения прошлого опыта. Мы слишком увлекались изучением и внедрением опыта гражданской войны и войны со странами Антанты. В тех условиях большое значение, как маневренное средство боя, имела кавалерия. Мы много насоздавали кавалерийских дивизий, которые в самом начале войны показали свою неспособность противостоять механизированным группировками противника, мы неправильно оценили опыт войны в Испании, не правильно сделали выводы из финско-советского конфликта. На основании этого опыта, в канун войны, стали расформировывать механизированные корпуса, танковые бригады и т. д. Все это привело к тому, что в начальный период войны у нас нечем было противостоять танковым и механизированным группировкам противника и уже в ходе войны мы все это создавали снова, т. е. танковые, механизированные корпуса, бригады, а затем и армии. Вот что значит неправильно, некритично подойти к опыту. Это может нанести непоправимый вред. Вы утверждаете, что наш опыт ведения боевых действий периода Великой Отечественной войны пригоден только для Европейского театра военных действий, как вы сказали для культурного театра, а у них горы и джунгли, а поэтому он в условиях Вьетнама непригоден. Но Советская Армия имеет огромный опыт ведения боевых действий не только на равнине, но и в горах Кавказа, Карпат, в горном районе северной Чехословакии, в горах Большого Хингана и в других горных районах. Лично мне пришлось участвовать в Моравско-Остравской операции, а там горные районы. У нас большой опыт ведения боевых действий в горно-лесистой и лесисто-болотистой местности. Так что опыт ведения боевых действий у нас разнообразный и из него можно много взять полезного – для Вьетнамской Народной Армии. И так мы за регулярную армию, оснащенную самыми современными средствами борьбы, за освоение и мастерское владение современным вооружением и техникой, за внедрение достижений современной науки в области оперативного искусства и тактики, за решающую роль регулярной армии в будущей войне и за максимальное внимание к ее становлению и развитию, а территориальные войска, войска самообороны, народное ополчение должно дополнять, подкреплять регулярную армию. Мы не должны забывать указания В. И. Ленина в его работе "Государство и революция" о том, что одной из основных функций государства является функция его защиты, т. е. создание современной армии, ее воспитание и обучение. Армия всегда была, есть и будет опорой существующего строя, щитом государства. Она должна быть всем обеспечена, в том числе и ее офицерский состав в материальном отношении. У вас офицер живет хуже лавочника, ремесленника, крестьянина. Это недопустимо. Надо все сделать для того, чтобы офицер жил лучше всех категорий граждан страны, если мы хотим иметь в ней надежную опору. Так поступали КПСС и Советское правительство, так поступают партии и правительства стран социализма. Такое отношение к армии диктуется не только ее ролью в защите государства, но и трудностями военной службы, особенно усилившимся в связи с бурным развитием вооружения и техники, всех средств борьбы. Раньше солдата мог учить ефрейтор и сержант, т. к. на вооружении армии была винтовка, карабин, пушка, шашка, да лошадь. Сейчас это им не под силу. Освоение современных средств борьбы, основанных на электронике и других достижениях современной науки, возможно только под руководством офицера с высшим военным образованием. Вот почему служба офицера стала очень тяжелой. Он должен все делать сам – обучать подчиненных, управлять современными средствами борьбы, нести боевое дежурство у этих средств и т. п. На этом я хотел закончить дискуссию о роли регулярной армии, но меня все время беспокоила одна мысль, которую мне хотелось высказать министру обороны СРВ. "Разрешите, товарищ министр обороны быть откровенным до конца". "Да, конечно! Только откровенно и до конца". "Хорошо, я буду откровенным до конца". "Ваша страна, товарищ министр обороны, переживает в настоящее время большие экономические трудности, вызванные расстройством экономики в результате тридцатилетней войны в американским империализмом и сайгонским режимом за освобождение и объединение своей Родины, необходимостью оказания помощи Кампучии в разгроме полпотовских банд и освобождении страны, содержанием значительного контингента войск в Кампучии и необходимости налаживания экономической жизни этой страны, китайской агрессией 1979 г. и необходимостью содержать большую армию для собственной защиты и защиты интересов Кампучии и Лаоса. Имеются и другие факторы создающие трудности в экономике, в обеспечении населения и прежде всего рабочего класса, интеллигенции и армии продовольствием и промышленными товарами, ошибки в хозяйствовании, разбушевавшаяся стихия частного предпринимательства и т. п. Все это создает сложную военно-политическую обстановку в стране. Далеко не все население правильно понимает эти трудности. На севере, где строительство социализма осуществляется 37 лет, население воспитано на идеях социализма и прочно стоит на этих позициях. Но на юге страны положение другое. Трудности экономического плана используются врагами социализма для контрреволюционной деятельности. Вашему правительству приходится бороться с отдельными контрреволюционными выступлениями. На юге страны, как и на севере, имеются территориальные войска и другие формирования в каждой провинции и уезде. Не могут ли эти войска, в определенной ситуации, явиться вооруженной силой контрреволюции. Кто может дать гарантию их надежности? Я такой гарантии дать не могу. Зачем эти формирования существуют в мирное время? Какая в них необходимость? Думаю, что нам надо все это хорошо взвесить и принять правильное решение. У меня все. Извините за пространное изложение своих взглядов". Министр обороны не стал комментировать высказанное мною мнение по обсужденному вопросу. В ходе моих рассуждений он вел себя спокойно и заинтересованно. На второй день утром я встретился с генералами армии Тю Хюн Маном и Хуан Ван Тхайем и был приятно удивлен, что они уже знали о состоявшейся беседе с министром обороны Ван Тиен Зунгом по обсуждению Вьетнамской доктрины ведения народной войны. По их улыбкам и написанной на лицах доброжелательности я понял, что они с моими положениями согласны. Интересно то, что высказанное мною мнение я повторял высказывать при выступлениях перед слушателями академий и училищ и никогда со стороны командования Вьетнамской Армии не встречал недоброжелательности, осуждения. Правда, я всегда избегал сопоставления с официально принятой доктриной. Это было бы с моей стороны неуважением к тем, кто ее разрабатывал и официально принял на вооружение. Думаю, что это было правильно. Вьетнамские друзья исходили, видимо, из этого, что должна быть борьба мнений, в ходе которой рождается истина. 29 октября вылет в Москву ожидался в 17.30. На аэродроме меня провожали заместитель МО СРВ Чан Ван Куанг, начальник ГТУ генерал Ле Ван Чи, начальник канцелярии внешних сношений, военный атташе полковник Давыдов В. А. и мои заместители. Самолет с вылетом опаздывал из-за неполадок с заправкой горючим. Сидели в зале ожидания для отъезжающих, пили чай и разговаривали на различные темы. Время шло медленно, да и было неудобно за моих товарищей. Они вынуждены были ждать отлета, а ведь это была суббота. Наконец, мы сели в самолет. Зайдя в самолет, я выбрал место в середине салона. В салоне нас было четверо, но вскоре я услышал венгерскую речь и повернулся посмотреть, кто это из венгерских товарищей летит в Москву. К моему большому удивлению и радости я увидел Иожефа Сакали – бывшего первого секретаря ВСРП 10-го района Будапешта, а ныне председателя партийного контроля при ЦК ВСРП. С ним было еще два человека. Мы крепко обнялись, поцеловались, не переставая удивляться такой неожиданности. Говорили в начале по-венгерски, к общему удивлению его товарищей, но скоро мне стало трудно излагать свои мысли на венгерском языке из-за слабого знания всех его особенностей, да и многие слова уже позабылись. Мы перешли на разговор по- русски. Иожеф и дин из его товарищей говорили по-русски хорошо. Долго мы вспоминали встречи в Будапеште, наших общих друзей. Он поделился впечатлениями о пребывании в СРВ, все время жалуясь на усталость от гостеприимства вьетнамских друзей. Мы были уже в воздухе, набрали высоту и нам предложили ужин. По случаю встречи мы выпили по рюмке коньяку и вскоре мой друг уснул. Его товарищ, не знающий русского языка, подсел ко мне и начал разговор. Мне трудно было ему отвечать, все время подбирая венгерские слова, но мы все же поговорили минут 40. Видимо, и ему было трудно говорить со мной, хотя он утверждал, что я разговариваю по-венгерски хорошо. Надо было отдохнуть и мы заняли свои места. Я был рад этой встрече. В период работы в ВНР у меня сложились хорошие отношения с венгерскими товарищами. Мы хорошо сотрудничали с МО ВНР генералом армии Лайошем Цинеге, с его заместителем генерал-полковником Карой Чеми, с начальником генерального штаба ВНА генерал-полковником Иштваном Олах, с генерал-лейтенантом Ференц Карпати – начальником политического управления ВНА, с начальником оперативного управления генералом Ремени, с командующим армией генерал-лейтенантом Лайош Мороц и многими другими, как военными, так и гражданскими товарищами. Особенно дружеские отношения у меня сложились с командующем рабочей милицией генералом И. Пап. Это изумительный человек, беспредельно преданный идеям социализма, нашей дружбе. Вспомнил я и нового секретаря 10 района Будапешта Иожефа Зорноци, и 16-го района Михай Шомоди и других. Все они по-братски относились к советским товарищам, оказывая всяческое внимание. В Бомбее, где наш самолет совершил первую посадку, я на прогулку не выходил, просто не было желания, да и за бортом было около 30# тепла, а в самолете прохладно. Через час мы взлетели, а через полтора часа уже были в Карачи. Мой друг Иожеф Сакали спокойно отдыхал. Через иллюминатор я наблюдал за дружной работой при обслуживании нашего самолета. Его буквально облепили специальные машины: заправляли, качали воздух и еще бог весть что делали. Через 55 минут мы взлетели, взяв курс на Ташкент. Мои венгерские друзья не могли понять, почему на Ташкент, а не на Москву. Наш самолет вполне мог долететь до Москвы, имея достаточный запас горючего. Но все дело было в том, что полностью в Карачи он не заправлялся. Надо платить доллары за горючее, а наша авиакомпания всячески их экономила. Да это и правильно. Нашему государству нужна валюта. Самолет несколько опаздывал и мои венгерские товарищи беспокоились, сумеют ли они улететь в Будапешт в 8.30 утра. В это время уходил рейсовый самолет на Будапешт. Я тоже за них беспокоился, договорившись, что если они не улетят, мы встретимся в Москве. В Ташкенте садились в дождь. Наконец родная земля и можно погулять. Мы пошли в аэровокзал. Никогда до этого не приходилось его видеть. Это прекрасное, современное, в стекле и мраморе сооружение с просторными вестибюлями, залами, рестораном и другими удобствами для пассажиров. Венгерские друзья внимательно все рассмотрели и у меня сердце переполнялось гордостью за нашу страну. Ведь Ташкент – это город на бывшей окраине России, а наши друзья не всегда знают достигнутые успехи нашими советскими республиками, не всегда имеют возможность убедиться в этом своими глазами. До Москвы оставалось лета 4 часа 20 минут. До отлета самолета на Будапешт, после нашего приземления, оставалось 30–40 минут, да еще надо было получить багаж и оформиться для посадки. Я попросил командира корабля сообщить при подлете к Москве о делегации, которая должна улететь на Будапешт, с целью задержки рейса. Все было исполнено. Моих друзей встретили венгерские представители из посольства ВНР в СССР, среди которых были и мои хорошие знакомые. Они сообщили, что рейс задержан и можно еще позавтракать в ресторане. Приглашали и меня, но я, поблагодарив, отказался. Мы тепло распрощались. Я попросил Иожефа Сакали передать от меня привет и самые добрые пожелания всем венгерским друзьям. Я был рад этой встрече, общению с венгерскими товарищами, возможности передать приветы. На протяжении всего полета у меня болели зубы, и я не мог дождаться, когда смогу обратиться к врачам. В день прилета в Москву было воскресенье и надо было терпеть до понедельника. Решил никуда не ходить и никому не звонить. Приехав домой, помылся, попил кофе и решил уснуть. Сон шел плохо. Минут через 40–50 проснулся. Достал список Алевтины Васильевны и начал искать вещи, которые она предложила привезти из Москвы. Кое-что нашел, отметив в списке. Включил телевизор, о котором вначале забыл. Шла программа, посвященная 60-летию Молдавской ССР. Хорошо пели и плясали. Они всегда молоды. Наступил вечер и можно было лечь спать, но раздался звонок. Открыв дверь, я увидел генерал- лейтенанта Федора Каллистратовича Ищенко. Мне всегда приятно с ним встречаться, можно поговорить откровенно и по душам. Извинившись за скромный стол, мы сели за него и просидели часа два-три. Он приглашал к себе в гостиницу, но никакого желания у меня не было. Проводив его, я отправился спать. Так закончился первый день пребывания в Москве. Это было 24.10.82 г. С утра поехал в 10 управление. Встретился с Н. А. Зотовым и уточнил программу на последующие дни. Поговорили о делах, о проблемах. Мне надо было ехать в зубную поликлинику. Зубы не давали покоя. К 11 часам нашел поликлинику Московского военного округа, где в свое время лечила зубы Алевтина Васильевна. Встретился с начальником поликлиники и сообщил ему о своих возможностях для лечения по времени. Посоветовавшись и сделав снимки, мои спасители приступили к работе. Решили снять коронки и мост с левой стороны и подлечив зубы, все восстановить к 29.10., да еще надо было вырвать два корня с правой стороны, т. е. оставить меня без зубов, так как после удаления корней кушать было нечем. Когда врач снял коронки и мост, я с ужасом заметил, что скоро придется делать мосты съемные, не за что уже цеплять постоянные. Вот что значит не следить за зубами. Все нет времени, все куда-то торопимся. Все дни 25, 26, 27 и 28 я мучился без зубов, вернее без мостов и коронок, что не давало возможности нормально питаться и даже разговаривать. К 29.10 все же удалось все восстановить и на совещании у МО СССР я уже был с зубами. Не давало все эти дни покоя и предстоящее выступление на совещании. Только два месяца как я в этой роли и надо выступать. Каждый день продумывал. Создавал варианты выступления, но чувствовал, что все не так, как хотелось бы, да еще предложено не выступать по бумаге, а будет свободная беседа с трибуны. Готовился с добросовестно, все накапливал цифры, касающиеся состояния ВНА. Планировались к выступлению генерала армии Сорокина М. И., мое выступление, выступление генерал-лейтенанта Сорокина Г. И. по Сибири, генерал- лейтенанта Курочкина К. Я. по Анголе и генерала армии Щеглова А. Ф. по Польше. Все эти выступления должны быть интересными. В ходе выступлений МО СССР задавал много вопросов. Когда я вышел к трибуне, министр обороны сказал: "Ты недавно в СРВ и расскажи, как тебя приняли, как идут дела, над какими проблемами работаете". Я доложил, что приняли меня хорошо. Был удостоен чести принятым Генеральным секретарем ЦК КПВ Ле Зуаном, председателем Совета Министров СРВ Фан Ван Донгом, министром Национальной обороны СРВ генералом армии Ван Тиен Зунгом, начальником ГШ ВНА Ле Чон Таном, начальником Главного Политического управления Тю Хюи Маном, министром НРК Бут Хонгом, министром национальной обороны ЛНДР генералом армии Кхамтай Сипфандонгом и другими лицами, что отношения складываются хорошо, вопросы решаются по-деловому. Доложил о состоянии обороны на Северном стратегическом направлении, о внесенных предложениях и рекомендациях, о положительной реакции на принятие предложений. Затем кратко остановился на проблемах и более подробно на внутриполитическом положении в стране. Эту часть доклада слушали с особым интересом. Говоря о материальной обеспеченности офицерского состава, я подчеркнул слишком маленькую зарплату офицерского состава – 200-250 донгов, при ценах на кг мяса в 100-110 донгов. Я не стал раскрывать цены на другие продукты, просто не было необходимости. В заключение я сказал, что мы внимательно следим за развитием обстановки в СРВ, принимаем все меры к укреплению ВНА как регулярной армии. Министр обороны Д. Ф. Устинов заметил, что когда мы вас посылали, мы вас очень хвалили. Сейчас оправдывайте нашу характеристику. Я поблагодарил и заверил, что оправдываю высокое доверие партии и правительства, Ваше доверие. Но я забежал вперед, не рассказал о главном совещании по подведению итогов 1982 года, на котором выступил Л. И. Брежнев. Это было замечательное выступление нашего глубокоуважаемого руководителя партии, правительства и Вооруженных Сил СССР, как Верховного Главнокомандующего. В ней была дана высокая оценка состояния Вс СССР и намечены программные задачи ВС на ближайшее будущее. Мы выслушали его речь с огромным вниманием и благодарностью за заботу Л. И. Брежнева о ВС СССР. Затем мы слушали доклад нашего министра обороны СССР Д. Ф. Устинова и выступления с мест. Первым выступил генерал армии М. М. Зайцев. Как всегда он говорил о развитии и внедрении техники и вооружения, о стоящих проблемах. Это его конек. Зная особое внимание нашего МО к развитию техники и вооружения, он всегда об этом говорит с трибуны совещаний, стараясь показать глубокое знание этого вопроса. Ну что ж, это дело нужное и важное, но оставляет какой-то осадок личной заинтересованности. Задерживаться в Москве не было времени и я решил вылететь первого ноября. В этот день самолет уходил на час раньше обычного. Мы с Владимиром Борисовичем Палеевым и сопровождающим полковником прибыли в аэропорт и решили зайти в кафе. Выпили по чашке кофе, поговорили и вскоре меня пригласили на посадку. Попрощались, договорились о скорой встрече на московской земле. В салоне первого класса нас было четверо. Кроме меня летел в Кампучию наш торгпред с женой, но об этом я узнал позже, после Карачи. Он, оказалось, хорошо знал Геннадия Ивановича Обатурова, с которым неоднократно встречался в Капучии. Долетели хорошо. Когда мы вылетели из Бомбея, наступило утро. Солнце еще не появилось из-за горизонта и местность причудливо переливалась красками. Склоны небольших гор преобретали такую краску, что даже трудно представить. Никогда я подобных красок не наблюдал. И темно-синие и темно-оранжевые, и красные, и темно- коричневые, и темно-зеленые, и каких только не было. Эта игра красок продолжалась 10–15 минут, пока солнце огромное и красное не поднялось над горизонтом и краски стали обычными. Над Вьетнамом погода была солнечной. Я внимательно изучал рельеф. Небольшие горы, разрезанные многочисленными реками и долинами, были прекрасны, но особенно причудливыми были русла рек, бесконечно извивающихся между гор, облепленных множеством больших и малых населенных пунктов. Иногда казалось, что река поворачивает вспять и течет не к морю, а к горам, но вот она опять повернула к морю, образовав почти кольцо между гор. Немногочисленные дороги были удивительно прямолинейны, что свидетельствовало о вмешательстве в их прокладку человеческого разума. В Ханой мы прибыли в 12.30, на час раньше обычного. Меня встретил за. МНО генерал- лейтенант Чан Ван Куанг, мои заместители, вьетнамские товарищи, да полковник В. А. Давыдов (ВАТШ). Прошло всего лишь два с половиной месяца, а удовлетворение прибытием к месту работы, к дому, где ти живешь, огромно. Как быстро привыкаешь к стране, к ее людям, товарищам и друзьям. В разговоре с Н. А. Зотовым в Москве он вдруг заметил: "Федот Филиппович, а ты уже вьетнамец". "Как вьетнамец"? "Да очень просто, ты уже целиком и полностью поглощен заботами ВНА и СРВ. Это хорошо. Так и должно быть". Были чрезвычайно рады моему возвращению Алевтина Васильевна и внучка. Да это и понятно. Возвращение близкого человека, да еще с новостями, с подарками всегда вызывает радость. Чувствовалась усталость и после обеда немного уснул, хотя ко сну я не горазд. Сплю, как обычно, крепко, но мало. Одолевало беспокойство о подведении итогов за октябрь и доведение содержания выступления Л. И. Брежнева и МО СССР на совещании, о поставленных задачах МО в приказе, в директиве. Записей с собой не было, они остались в Москве для пересылки секретной почтой. Надо было все восстановить в памяти. Ведь люди с нетерпением ждали моего возвращения и информации по этим вопросам. Хорошо, что я захватил с собой газету с выступлением Л. И. Брежнева, помнил все пункты приказа МО СССР и основные вопросы директивы. Но надо было все это воспроизвести в памяти, а затем на бумаге. Вечером я уже сел за эту работу. Оставался еще один день – 3 ноября, но я отлично понимал, что днем поработать над этим вопросом не придется. Много накопилось текущих дел, которые надо решить. Так и было. 3 ноября ушло на текущие дела и только вечером опять работал над докладом. К 2.00 ночи 4.11 доклад был готов, но еще долго не мог уснуть. Все припоминал из услышанного в Москве на совещании и на встрече с МО СССР. Совещание началось в 8.00 4 ноября. В течение часа двадцати минут изложил речь Л. И. Брежнева, доклад МО СССР и поставленные задачи. Слушали с огромным вниманием. Я был доволен изложением всех вопросов. Мне удалось передать не только суть вопросов, но и неизгладимое впечатление. После перерыва подвел итоги за октябрь и поставил задачи на ноябрь. К 12.00 мы закончили работу. После обеда были спланированы итоговые занятия по марксистско- ленинской подготовке. Я после обеда встретился для обстоятельного разговора с генерал-майором Олегом Алексеевичем Комаровым и генерал-майором Виктором Захаровичем Копытиным, старшими военными советниками в Лаосе и Кампучии. Они были приглашены в Ханой на совещание для информации по совещанию в Москве и решения текущих проблем. Тесные контакты между нами на всем протяжении нашей совместной работы имели неоценимое значение в решении всех вопросов, касающихся строительства национальных армий Лаоса и Кампучии. 5 ноября улетели на вертолете в район учения с боевой стрельбой. Мы придавали ему особое значение. Оно посвящалось 65-летию Великой Октябрьской Социалистической революции. Хотя это учение было полковое, но нам пришлось изрядно потрудиться. Хорошо, что рекогносцировку учения мы провели с вьетнамскими и советскими товарищами в начале сентября и было достаточно времени для его подготовки. Это учение проводилось впервые с привлечением 4-х дивизионов артиллерии, дивизиона 37 мм зенитных пушек, 4-х эскадрилий авиации, предусматривались пуски "стрел" и ПТУРС. На учении присутствовало все руководство МНО СРВ во главе с Ван Тиен Зунгом, участвовал Ле Чон Тан, его заместитель Лен Гок Хиен, заместитель МО генерал армии Хуан Ван Тхай, лаосские товарищи во главе с командующим округа. Погода была отличной. Легкая прохлада создавала бодрое настроение. Я немного волновался. Как оно пройдет, как будут действовать войска и техника, не будет ли какого-либо ЧП. Особенно волновался за авиацию. Объекты ударов были намечены почти на переднем крае, а предусматривалось бомбометание не только с СУ-17 (22), но и с АН-26. Мы сидели вместе с министром обороны. Я его проинформировал о поездке в Москву, передал приветы от МО СССР Д. Ф. Устинова, Н. В. Огаркова, С. Л. Соколова, А. А. Епишева. Учение началось с постановки задач и указаний по взаимодействию. Это длилось 30 минут. На карте замысла и схемах офицер ВНА подробно комментировал замысел действующих подразделений полка. Затем началась огневая подготовка. Артиллерия и авиация действовали хорошо. Была очень наглядно показана мощь современных средств, удачно действовал дивизион 37 мм зенитных орудий и ПЗРК. ПТУР подкачали. Из 4-х пусков в цели попало два снаряда. Были недостатки и в действии самолетов и вертолетов. Они плохо использовали складки местности, слишком далеко заходили в глубь обороны противника и поздно отворачивали на 180# для ухода на свою территорию. Мы обменивались мнениями с МО по этим вопросам. К 12.00 первая позиция была прорвана и надо было перемещаться на вторую точку. Министр обороны не мог дальше присутствовать на учении, в связи с заседанием политбюро и попрощавшись, уехал, выразив свое удовлетворение ходом учения. Старшим остался товарищ Ле Чон Тан. Мы переместились на вторую точку, с которой наблюдали отражение контратаки, ввод в бой 2-го эшелона и развитие наступления в глубину. Все было хорошо. Все были очень довольны проведенным этапом учения с боевой стрельбой. К 16.00 мы возвратились на вертолетах в Ханой. В 18.00 надо было быть на торжественном собрании в клубе, который арендовало посольство. После торжественного собрания ожидался концерт украинских артистов, гастролировавших в это время в Ханое. Все прошло хорошо. Концерт был удачным и принес удовлетворение, но было очень жарко, а мы все сидели в шерстяных костюмах. С утра 6 ноября работал в штабе. В 19.00 прием в посольстве в ресторане "Ханглой" (Победа). Прием прошел хорошо. На приеме присутствовали руководители КПВ, правительства и представители посольств социалистических и дружеских государств. Было очень жарко. Прием длился свыше 2-х часов. На приеме присутствовало около 650 человек. К 65-летию Великой Октябрьской Социалистической революции было закончено строительство вьетнамскими строителями административного здания представительства главного военного советника и мы 7 ноября решили пригласить на его открытие вьетнамских друзей во главе с начальником генерального штаба генерал-полковником Ле Чонг Таном. Их должно быть 12 человек, да наших 12, всего 24 человека. Подготовили стол, подарки для вручения вьетнамским друзьям. Встреча намечалась на 10 утра. Мы встретили гостей у подъезда нового штаба ГВС при МНО СРВ. Они в этом здании еще не были и был удобный случай поблагодарить министерство обороны за строительство штаба и проявленную заботу. В течение 40-50 минут мы осматривали штаб, а затем зашли в комнату, где уже был накрыт стол. Генерал-полковник Ле Чон Тан произнес официальный тост. Затем произнес официальный тост и я. Обстановка за столом была непринужденной. Все чувствовали себя хорошо и свободно. Вьетнамские товарищи произносили, как принято говорить за последнее время, локальные тосты. Я не люблю произносить официальные тосты и не чувствовал удовлетворения. Мне очень хотелось произнести еще один тост перед концом нашей встречи. Когда желающих произнести тост уже не было, я произнес тост, выделив в нем особое место достижения нашей партии, правительства, нашего народа в области пролетарского интернационализма, дружбы народов. Мне удалось произнести его с большим чувством, которое было не наиграно, а естественным. Некоторые вьетнамские товарищи расчувствовались. Я был рад, что сумел донести эти чувства до присутствующих, для которых вопросы пролетарского интернационализма являются главными в наших братских отношениях. Вскоре подали чай и кофе, мы вручили подарки и попрощались. Вьетнамские товарищи высоко оценили нашу душевную встречу, непринужденность обстановки, братскую атмосферу, которая была создана. После обеда мы смотрели по телевидению парад и демонстрацию в Москве. Она шла на русском языке, что редко бывает при передачах вьетнамского телевидения. У нас было чувство, что мы тоже на Родине в Москве. На второй день Октябрьских праздников мы с Алевтиной Васильевной организовали семейный вечер, на который пригласили МО с супругой Нгуен Тхе Ки и дочерью. Они дали согласие посетить наш дом и мы были рады этому. В этом мы видим хорошее расположение семьи МО к нашей семье. Я предлагал Алевтине Васильевне заказать все в гостинице "Ба-Ба" (33), но она отказалась от этой идеи. Ей хотелось все сделать самой, не считаясь с трудностями приготовления. В течение дня она сумела приготовить много замечательных блюд, а она умеет это делать. Прибытие МО было намечено на 19.00. Мы могли пригласить на более ранний час, но у вьетнамских друзей было заседание Политбюро и я боялся, что оно затянется и Ван Тиен Зунг будет поставлен в неудобное положение. Но все обошлось хорошо. В 19.00 мы с Алевтиной Васильевной встретили их у подъезда дома. Затем пригласили на второй этаж к столу. В течение трех часов мы непринужденно беседовали. Блюда подавались одно за другим девушкой из Ба-Ба, да и сама Алевтина Васильевна участвовала в этом. Все было вкусно. Ван Тиен Зунг употребляет легкое вино и мы это учли. Вообще к спиртному он равнодушен. Даже Нгуен Тхе Ки была более активной, чем он. Вечер прошел хорошо. Мы сожалели, что не приехала их дочь. Ужин гостям понравился. Если от Ван Тиен Зунга веяло хотя и хорошим расположением духа, но некоторой официальностью, зато Нгуен Тхе Ки была бесподобна. Простота, скромность, сердечность, чувство материнства – веяло от нее так непосредственно и естественно, что нельзя было не расположиться к ней. Наши мнения с Алевтиной Васильевной совпали. Это очень хорошо. Когда ты в удалении от Родины, от друзей, хочется иметь друзей страны пребывания. Они бывают очень преданными и сосредоточенными. Их помнишь всю жизнь доброй памятью и всегда хочется с ним встречаться. Будучи на семейном ужине у МО Нгуен Тхе Ки делилась своими домашними заботами. Она рассказала, как они продали два центнера абрикосов, как их невестка ухаживает за двумя свиньями. Все это было естественно и непосредственно. Разве можно их осуждать. Это труд, а труд всегда должен быть уважаемым. Да и трудность экономического положения даже их семьи требовала дополнительного источника существования. Она еще рассказала легенду о цветке. У нас нет такого цветка. Он распускается только ночью бело-кремовым цветом, очень пышно и ярко примерно в 10–11 часов вечера. Его зовут цветком счастья и любви, которое он приносит в дом. Про него сложена легенда. Один молодой парень любил красивую девушку. Она ответила ему тем же, но в нее влюбился принц. Она ему отказала и тогда он убил ее. Когда ее похоронили, простой парень посадил на могиле эти цветы и когда он приходил на могилу вечером, они пышно расцветали. Ходил на могилу и принц, но он никогда не видел распустившихся цветов. Вот почему, по легенде, эти цветы и назвали цветами любви и счастья. Мадам Нгуен Тхе Ки подарила Алевтине Васильевне отросток от этого цветка и он быстро прижился у нас на балконе, выбрасывая до 30–40 очень пышных цветов в каждое цветение. Интересно, что он расцветал каждый раз, когда происходило какое-либо важное событие в жизни нашей семьи, в том числе и накануне присвоения мне звания генерала армии. Странно и необычно, но это так. 10 ноября работал в штабе. Надо было только подготовиться к встрече с председателем Совмина СРВ товарищем Фам Ван Донгом, но к обеду сообщили, что меня приглашают на совещание в посольство СССР к 15.00 После обеда поехал в посольство. Борис Николаевич только что приехал из командировки. Он был на одном из строящихся предприятий при техническом содействии Советского Союза. Ничего не подозревая, я поприветствовал его и поздравил с возвращением. "Что ты меня поздравляешь? Леонид Ильич Брежнев умер". "Как умер? – невольно произнес я. – Что случилось? Ведь он еще выступал на приеме в Кремле". "Я ничего не знаю, – ответил Борис Николаевич. – Вот пришла кодограмма, в которой сообщается о том, что Л. Брежнев умер между 8 и 9 часами утра 10 ноября". Вскоре подошли начальники советских учреждений. Борис Николаевич проинформировал нас о полученном трагическом известии и дал указания сохранять бдительность, организованность и дисциплину. Запретить всякие приемы, увеселительные мероприятия, проведение собраний. Мы вышли от Б. Н. Чаплина, но мне что-то стало не по себе. Я зашел к В. А. Давыдову и попросил валидол. У него его не оказалось, но через 3–4 минуты привезли из его дома. Приняв валидол, мне стало лучше. Покалывания в сердце прекратились. Выпил валидол и Давыдов В. А. В 15.00 о случившемся передали по радио. Приехав в штаб, мы собрали генералов, офицеров и служащих. Довели о случившемся. Все были подавлены известием. Расходились в полном молчании, каждый с тяжелой думой. Надо было довести это известие и до наших коллективов и периферии. Составили телеграмму, которую я подписал. Продумывали и другие вопросы, чтобы что-либо не упустить. Надо было оборудовать место с портретом Л. И. Брежнва в траурной ленте. Решили это сделать в клубе при штабе. Поставили портрет на красную подставку, положили цветы, организовали постоянное дежурство смен в траурном карауле. К 14.00 следующего дня с Петром Кузьмичем Павловым поехали в посольство. От нашего коллектива возложили венок. Приехало много делегаций. Мы возлагали венок после делегации от нашего посольства. Затем пошли другие делегации. В 15.00 должно было возлагать венок политбюро СРВ во главе с Ле Зуаном. Борис Николаевич сказал, что мне надо остаться. Мы уже знали, что к 16.00 делегация от ВНА посетит наш штаб для выражения соболезнования. Сообщил я об этом Борису Николаевичу, который сказал, что после возложения венка политбюро ЦК КПВ можно мне уходить. Без 15 мин. мы заняли место в зале, где был установлен портрет Л. И. Брежнева. Стояли по правую сторону при входе. В 15.00 поднялись на второй этаж товарищ Ле Зуан, Фам Ван Донг, Чыонг Тинь, Ле Дык Тхо, Ван Тиен Зунг, Тю Хюнн Ман, Во Гуен Хиан и все остальные члены политбюро ЦК КПВ. Они поздоровались со всеми стоящими, выражая свое соболезнование. Я стоял вторым после посла. Видимо, товарищ Ле Зу Ан и другие члены политбюро меня узнали. Постояв у портрета Л. И. Брежнева, они сделали запись в книге. Затем простились с послом и убыли. Я уехал к себе для встречи начальника ГШ ВНА с группой товарищей. В 16.00 мы их встретили. Вскоре, постояв у портрета Л. И. Брежнева они попрощались и уехали. В 18.00 состоялось подписание протокола по согласованию деятельности наших советских военных советников и специалистов ВНА в Лаосе и Кампучии. Мы подъехали в 33 гостиницу, где нас встретили вьетнамские товарищи. Вскоре приехал и начальник ГШ Ле Чон Тан. Зашли в зал, посидели, поговорили, затем перешли в зал направо, где стоял стол с папками протоколов на русском и вьетнамских языках и соглашения о направлении дополнительных советников. Мы сели, подписали каждый свои документы, а затем обменялись папками и обменялись рукопожатиями. Я выразил благодарность и уверенность, что подписание этих документов послужит дальнейшему расширению нашего сотрудничества в военной области. На следующий день работал в штабе. Подписал не менее 12 шифровок на имя генерал-полковника Зотова Н. А. Отправляя шифровки я представил нагрузку Николая Александровича Зотова! Сколько ему надо прочитать, принять решений, доложить по инстанциям, да и держать все в памяти. Он весь издерган. Я его понимаю. Попробуй успевай поворачиваться. Надо иметь хороший работоспособности коллектив и тогда будет хоть немного легче. У него два зама – генерал-лейтенант П. М. Ивашко и генерал-лейтенант И. Г. Новоселецкий. Оба опытные и порядочные генералы, с которыми мне приходилось служить много лет. Вечером был дома. Смотрел телевизор. Передавали много из Москвы, но все на вьетнамском языке. 15 ноября проснулся рано, сделал физзарядку, но тяжелое настроение, какая-то непонятная усталость не проходила. На душе было тяжело. Ведь сегодня день похорон Л. И. Брежнева. Умер человек, отдавший всю свою жизнь делу КПСС, советскому народу. Его человеческая простота, скромность, душевность, тяготение к простым людям, его любовь к народу, воинам Советской Армии умноженные на талант руководителя, обладающего большим кругозором, умением сплачивать вокруг себя людей, вести их за собой, быть последовательным и твердым – все это сыграло большую роль для дальнейшего укрепления экономического и военного могущества нашей Родины, для укрепления ее авторитета на международной арене. Его борьба за идеалы мира. Находясь здесь, в социалистическом Вьетнаме, особо чувствуешь уважение и любовь вьетнамского народа к Л. Н. Брежневу, нашей КПСС, нашему правительству, к нашему народу. Беспрерывным потоком шли руководители КПВ, правительства, Вооруженных сил, министерств и ведомств, предприятий и учреждений в наше посольство отдать глубокую дань уважения и выразить скорбь народа Вьетнама. Шли представители посольств социалистических стран, шли простые люди. В 15.00 по Ханойскому времени состоялся траурный митинг с участием Политбюро ЦК КПВ, на котором выступил председатель Совета Министров СРВ Фам Ван Донг. Утром 16 ноября появились непонятные боли в области желудка. Они иногда появлялись и раньше, но были какими-то привычными и через некоторое время проходили. Сделав физзарядку, попил кофе и отправился в штаб. В штабе уже ожидал доктор. На вопрос, как я себя чувствую, ответил, что в целом хорошо, но появились непонятные боли в желудке. Он хотел меня осмотреть, но я не согласился, сославшись на занятость. Мне действительно надо было идти на партийное собрание коммунистов ПВО и мои мысли уже были там. Договорились, что он меня осмотрит в обеденное время дома. Вскоре началось партийное собрание. Выступили почти все коммунисты. В заключении предоставили слово мне. После принятия решения я попросил уйти, сославшись на плохое самочувствие. Приехали с доктором домой и он начал меня ощупывать со всех сторон. После осмотра заявил, что у меня аппендицит, но он пригласит еще вьетнамских врачей. Так и было сделано. К 15.00 диагноз был поставлен четкий – острый аппендицит. Предложили ехать в госпиталь, хотя я уже был готов к этому и даже собрал дипломат с туалетными принадлежностями, пока доктор ездил за врачами. В госпитале сняли электрокардиограмму, сделали анализ крови, измеряли давление и решили, что все нормально. К 17.00 я пошел в другой корпус в операционную и улегся на операционный стол. Мне казалось, что операция будет пустяковой и совершенно не волновался. Решили делать операцию под местным наркозом. Когда разрезали, я ничего не слышал, а когда начали отдирать мой дорогой аппендицит от толстой кишки, а он прирос к ней основательно, боли стали нестерпимые. Я не кричал, но стонал от боли. Обстановка осложнялась еще и тем, что он, проклятый, провалился куда-то вниз, под кишку, и его надо было оттуда доставать. Пришлось делать общий наркоз. Но я уже не помню. Я очнулся, когда операция уже была закончена. Мне не хватало воздуха, я задыхался и начал требовать кислород, я выбросил изо рта все трубки. Состояние было ужасное. Болей я не ощущал, но я задыхался, а это чувство, как я уже дважды до этого его испытал, значительно хуже болей. Ты просто не находишь себе места, тебя подташнивает, тебе хочется куда-то вырваться, да, именно вырваться, вдохнуть воздух, задышать полной грудью, почувствовать, что ты живой, вернее, что ты не задохнешься, а будешь жить. Постепенно дышать становилось легче. Остаток дня уколы, непрерывное наблюдение. Во второй половине дня начались посещения. Посетил Ван Тиен Зунг с супругой Нгуен Тхе Ки, начальник Ле Чон Тан с супругой, начальник Главного Политуправления Тю Хьюн Ман со своими заместителями и другие товарищи. Посетил чрезвычайный и полномочный посол СССР в СРВ Б. П. Чаплин и отблагодарил вьетнамских врачей за удачную операцию, секретарь Объединенного парткома посольства товарищ Н. Н. Урицкий с супругой. Все дни были заполнены посещениями. Мне было очень неудобно от такого обильного посещения и внимания. Никакой необходимости в этом не было. Я чувствовал себя нормально. В перерывах читал "Очерки по истории Вьетнама". Сейчас уже хорошо. Можно было бы выписываться, но врачи как всегда, тянут. Думаю, что 24 числа все же буду выписан. Надо решать много вопросов. Жаль, что не удалось побывать на сессии Верховного Совета СССР. Как я к этому стремился... и вот результат. Буду читать по материалам газет и журналов, пока не пришлют материалы, как депутату Верховного Совета СССР. Ночью в течение 3-х часов читал статьи "Коммуниста Вооруженных Сил СССР". Много интересного. Особенно статья товарища Зуева и В. Микора – "Духовный фактор в современной войне". Эта статья рассматривает монографию "Человек в современной войне". Эта статья рассматривает монографию "Человек в современной войне", выпущенную Воениздатом. Авторы этой монографии Г. В. Средин, Д. А. Волков, М. П. Коробейников, стоят у истоков многолетнего осмысления проблемы. В ряде других ранее вышедших трудов на такую тему рассматривались ее теоретические и практические вопросы. Новая монография – это отражение современного уровня развития теории и практики морально- политической и психологической подготовки советских воинов. Исходя из ленинского положения о том, что во всякой войне победа в конечном счете обуславливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь, авторы всесторонне анализируют духовный фактор, определяют теоретическое и практическое значение положения о сущности, содержании, функциях и особенностях его проявления в ходе современных боевых действий. Вся сложность этой проблемы, на мой взгляд, заключается в трудности создания ситуаций подобных тем, которые будут возникать в современной войне и особенно с применением оружия массового поражения. Требуются большое искусство командиров и начальников всех рангов, творчество, находчивость для создания подобных ситуаций. Это требует и немалых материальных затрат. К утру опять уснул и спал до семи часов, но успел проснуться до прихода Леонида Максимовича, нашего заботливого врача и медицинских сестер. Они обычно очень аккуратные и не любят, если что-то нарушено. К 10 часам должен прийти мой операционный врач подполковник медицинской службы ВНА Хюи и снять первый ряд повязок. Так и произошло. Сняли повязки с половинки швов, а остальные должны были снять утром 24.11. Это меня вполне устраивало. Все ушли. Нахожусь в палате один, пишу всякую всячину, да слушаю то нашего замечательного грузина Кикабидзе, то Аллу Пугачеву. Вместе с тем просматриваю "Ролик". Вот статья Валериана Скворцова : "Вот уже несколько месяцев империалистическая реакция старается протолкнуть на международную арену группу лиц, которых преподносят чуть ли не как "Демократическое правительство Кампучии". Им нет дела до того, что кампучийский народ избрал законное правительство, строит свою жизнь по своим законам, с большим трудом залечивают раны, оставшиеся после американской агрессии и бесчинств полпотовской клики. На международной арене появились никого не представляющая группировка самозванцев. В ее составе можно найти и таких деятелей, как Кхиеу Самфан, подручный Пол Пота, Сон Санн, бывший королевский премьер. А во главе марионеточной компании те же империалистические круги вытащили Народома Сианука. В одной упряжке оказались убийца, махровый реакционер и Народом Сианук. 24 ноября в 10.00 сняли повязку и последние нитки, скрепляющие шов. По всему чувствовалось, что не все довольны результатом. Рана продолжала сочиться, а это плохо. Мне об этом не говорили, но по лицам я все понял без слов. Мне порекомендовали еще 2-3 дня полежать дома до полного выздоровления. Так надо и сделать. В присутствии собравшихся я поблагодарил вьетнамских врачей за искуссную операцию, Министерства обороны ВНА и нашего посольства за внимание и заботу. Высказывались и вьетнамские товарищи. Они подчеркивали большую честь для них оперировать главного военного советника. Я понимал, что это дань уважения. В заключение вручил сувенир подполковнику медслужбы Хюи. Домой приехали к 12.00. Посмотрели, как расположить волейбольную площадку. Надо заниматься спортом. Здесь это особо необходимо. Решение принято и надо только его осуществить. Остальное время дня читал, писал, обменивался с Алевтиной Васильевной различными мыслями. Конечно, хотелось курить, но решил выдержать. Уже 8 дней, как не курю, а тяга к курению ослабевает медленно. Мне даже показалось, а тяга к курению ослабевает медленно. Мне даже показалось, что с прибытием домой, она резко усилилась. Но сознание того, что терпеть возможно, уже неоднократно доказано на опыте других и своем личном опыте – удерживала меня от этого соблазна. Во второй половине дня сообщили, что меня желает посетить член Политбюро ЦК КПВ генерал-полковник Ле Дык Ань. Если это посещение связано с моей операцией, то это чисто дружеский визит и обмен любезностями. Но мне очень хотелось бы с ним поговорить и о других вещах. У нас есть о чем говорить – особенно о Кампучии. Наконец, протокол о разделении функций между вьетнамскими и советскими советниками и специалистами подписан. Что скажет Москва? Какова будет реакция? Что он даст вообще для улучшения работы? Все это покажет ближайшее будущее. Решили с Алевтиной Васильевной подготовить небольшой столик. Возможно, будет удобно посидеть за ним и поговорить. Но уже то, что товарищ Ле Дык Ань решил навестить меня, говорило о многом. У дома, в котором мы жили, он появился в сопровождении переводчика. Я его встретил у подъезда, поприветствовал, выразив признательность за внимание. Затем мы поднялись на второй этаж, где его приветствовала Алевтина Васильевна. Он поинтересовался моим здоровьем, здоровьем жены и внучки. Алевтина Васильевна ответила, что все нормально, спасибо за внимание. Затем мы продолжили дружеский разговор за столиком. Деловых вопросов мы не касались. По всему чувствовалось, что он встречей остался доволен. В завершении встречи я сердечно поблагодарил его за внимание и пожелал ему и его семье здоровья и счастья. 27 ноября в 16 часов встретился с председателем Совета Министров СРВ товарищ Фам Ван Донгом по вопросам обороны северного стратегического направления, обеспечения ВНА горючим, автомобилями и рассмотрение предложений по мобилизационному плану. Первая половина дня проходила в ожидании этого события. Естественно, очень волновался. В 16.00 мы были у здания Совета Министров. Встретил нас зам. МО генерал- лейтенант Чан Ван Куанг и мы пошли в приемную. Фам Ван Донг любезно встретил меня, мы обменялись приветствиями и я, по его разрешению, начал доклад. В начале я подробно остановился на положении на Севере. Изложил все, что видел в ходе работы по изучению обороны и свои выводы. Они были положительными. Затем доложил по трем остальным вопросам. Я убеждал Фам Ван Донга о необходимости возвратить ВНА лимит ГСМ в 95 т. т., что вместо с 190 т. т. он будет составлять 285 т. т., что и требовалось для ВНА. Чувствовалось, что ему это не совсем по душе. Он не отказал, но и не пообещал решить этот вопрос, ссылаясь на трудности с ГСМ в целом по стране. Оно действительно так и было. Что такое 1,5 миллионов тонн для такой страны? Ей надо 5–6 мил. тонн, тогда она будет нормально жить и то до определенного времени. По выделению 4250 единиц машин дело обстояло лучше. Думаю, что этот вопрос будет решен положительно. Рассмотрение предложений по мобилизационному плану было решено перенести на другое время. В завершении беседы я поблагодарил Фам Ван Донга за внимание. В свою очередь он выразил удовлетворение нашей встречей и подчеркнул, что он в любое время готов меня принять, если возникнет в этом необходимость. Это было хорошо. Сейчас можно будет доложить МО СССР и начальнику ГШ о результатах нашей встречи с председателем Совета Министров СРВ. С утра следующего дня обобщил материал для доклада. Начальнику ГШ доложил быстро, а МО только к исходу дня. МО и начальник ГШ докладами остались довольны. Последние дни были не менее напряженными, чем предыдущие. Надо было окончательно решить с проведением стратегического учения. Его запланировали еще до моего прибытия в СРВ, хотя по уровню подготовки еще не сколоченных штабов торопиться с этим не было смысла. Для подготовки частей, соединений и объединений ВНА достаточно было хорошо готовить и проводить полковые, дивизионные и корпусные учения. Министр обороны СРВ генерал армии Ван Тиен Зунг, а с ним был солидарен начальник Генерального штаба ВНА генерал- полковник Ле Чонг Тан, не согласились утвердить замысел и план проведения учения, ссылаясь на то, что давно уже не проводились учения с территориальными войсками, частями самообороны и что именно их надо поучить действовать в оборонительной операции. Я понимал, что эта идея возникла после утверждения в Хошимине доктрины, в которой этим войскам отводилась большая, чуть ли не решающая роль. Исходя из этих рассуждений я не стал ломать копья и мы решили изменить тему учения и оказать помощь Генеральному штабу ВНА в создании замысла и плана проведения учения с территориальными войсками и войсками самообороны на северном стратегическом направлении. Так как они не могли действовать в отрыве от регулярных соединений и частей ВНА, а тесно взаимодействовать с ними, а от штабов соединений регулярных войск участвовали небольшие оперативные группы, в какой-то степени мы приблизились к прежнему замыслу учения и достигли определенной цели. Мы не только отработали те вопросы, которые поставили вьетнамские товарищи в ходе учения – достичь тесного взаимодействия между соединениями и частями регулярных войск, территориальными войсками и войсками самообороны. Такой компромисс оказался разумным и полезным. Он повысил боевую готовность и боеспособность объединений, соединений и частей ВНА на этом важнейшем направлении. 30 ноября подвели итоги за истекший месяц и определил задачи на декабрь. После подведения итогов и постановки задач выступил по итогам ноябрьского Пленума ЦК КПСС и 7 сессии 10 созыва Верховного Совета СССР заместитель главного военного советника по политической части генерал-лейтенант Павлов Петр Кузьмич. В своем выступлении он большое внимание уделил повышению уровня партийно-политической работы. В начале декабря мы провели очень важное показное учение с 312 пд по приведению ее в высокую степень боевой готовности. На этом учении присутствовало до 300 офицеров и генералов ВНА. Подобное учение в ВНА никогда ранее не проводилось и вызвало большой интерес у вьетнамских товарищей. Это учение тщательно готовил генерал-майор Сарапкин, имевший большой опыт мобработы и проведения подобных учений. В завершение учения в своем выступлении перед его участниками я остановился на важнейших элементах, составляющих основу боевой готовности, поблагодарил организаторов его проведения и высказал свое мнение, что необходимо сделать для совершенствования боевой готовности соединений и частей ВНА. Оказывая постоянную помощь вьетнамским друзьям в выполнении плановых мероприятий ВНА, меня постоянно беспокоили события, меня постоянно беспокоили события, происходящие в Народной Республике Кампучии. Полпотовские банды, опираясь на созданные с помощью китайцев и других реакционных сил базы вдоль границы с Тайландом, а таких баз с численностью личного состава в несколько тысяч человек и хорошо вооруженных китайцами, было свыше тридцати, проникали на территорию страны, грабили население, убивали активистов народной власти, угоняли молодежь на свои базы, вывозили и выносили продовольствие, имущество кхмеров, насиловали женщин, а кто сопротивлялся, уничтожали. Банды полпотовцев особую активность проявляли в районе озера Конгле Сап в северо-западной и западной части страны. Вооруженных сил НРК и соединений ВНА, находившихся на территории Кампучии, было достаточно. Они располагались в основном вдоль северной и северо-западной границы страны в соответствии со сложившейся военно- политической обстановкой и тем не менее полпотовцы не только не сокращали свои действия вдоль границы с Таиландом и внутри страны, но даже активизировали их. Невольно напрашивался вывод, что полпотовские банды имеют поддержку среди части населения и поэтому трудно с ними бороться. Активности полпотовских банд, особенно в сухой период года, способствовали и природные условия. Густые леса, заросли, камыши вдоль озера Конгле Сап, реки, речушки, многочисленные болота создавали условия для скрытого передвижения и сосредоточения в определенных местах для бандитских действий против населения и скрытого ухода от преследования подразделениями кампучийского и вьетнамской армии. Большое значение имело то, что в полпотовских бандах действовали кхмеры, хорошо знающие страну, говорящие на одном языке с ее жителями, знающие обычаи и нравы, хорошо подготовленные на военных базах для проведения пропагандистской работы среди населения, имеющие достаточное количество приемников и радиосредств для обеспечения управления, в том числе и разрозненными группами. Из рассказов очевидцев, кто уже бывал в Пномпене, мне было известно, что на городском базаре полно товаров таиландского производства, из чего я сделал вывод, что граница с Таиландом по существу открыта. Рассуждая над этой проблемой пришел к выводу, что надо прежде всего закрыть границу с Таиландом и тогда можно будет успешно бороться с полпотовскими бандами. Некоторые товарищи, в том числе вьетнамские и кампучийские, говорили, что закрыть границу в 400 км протяженности, имеется в виду сухопутную границу с Таиландом, очень сложно. Эти рассуждения, на мой взгляд, были безосновательны. Я говорил им, что мы закрыли северную границу с Китаем на протяжении, вместе с Лаосской границей, более 600 км и не только закрыли, но и создали группировки войск на основных операционных направлениях, а для прикрытия границы между НРК и Таиландом не требуются такие мощные группировки, не требуется глубина прикрытия, а следовательно, в 2– 3 раза войск надо меньше, чем на севере, тем более, что они есть в наличии. Исходя из этих рассуждений, мы разработали на карте НРК примерный план прикрытия границы, который решили уточнить в период работы непосредственно на местности и после обсуждения его с кампучийскими военными советниками в Кампучии, принять его к исполнению. До проведения этой работы разработанный план решили держать в секрете. О необходимости изучить обстановку в НРК мною было доложено министру обороны СССР Д. Ф. Устинову, начальнику Генерального Штаба Н. В. Огаркову, министру обороны СРВ Ван Тиен Зунгу и начальнику Генерального штаба ВНА Ле Чонг Тану. Все дали добро на посещение Кампучии, но неожиданно вопрос с вылетом затормозился. На нашу телеграмму старший военный советник генерал Виктор Захарович Копытин сообщил, что как будто министр обороны НРК сейчас очень занят и наш прилет в Кампучию желателен в январе. Я усомнился в этом и через генерал-лейтенанта Фунг Тхе Тай узнал, что министр обороны Кампучии товарищ Бут Хонг готов принять нас в любое время. Получив добро на встречу с министром обороны НРК на следующий день через Хошимин мы вылетели в Кампучию. В полете до Хошимина все время разговаривал с полковником товарищем Хоа, заместителем генерал-полковника Ле Дык Аня, о проблемах Кампучии. Мне хотелось узнать его позицию по интересующим меня вопросам, но Хоа внимательно слушал, но ничего определенного не высказывал. Мне было понятно его положение и я не настаивал на ответах, но хорошо знал, что все, о чем мы говорим, будет доложено генерал-полковнику Ле Дык Аню, а мне это и нужно было. Мне хотелось сориентировать его и дать время для размышления. Вместе с нами летели супруга полковника Хоа и мы постарались уделить ей максимум внимания, а на прощанье вручили ей сувенир. Она тепло поблагодарила нас за дружеское участие и внимание. Выражая благодарность, она прижалась щекой к моей руке. Мне потом стало известно, что это высшее выражение благодарности. Она осталась в Хошимине, а мы через час вылетели на Пномпень. От Хошимина до Пномпеня на АН-26 всего лишь 40–45 минут полета, а поэтому высота была незначительной и мы могли наблюдать все по маршруту полета. Бесконечные рисовые поля в дельте Меконга, которая занимает площадь в 40 тысяч км2. Радовало то, что поля были хорошо обработанными. |