Насколько
благоприятным во всех отношениях по самой
природе своей, является положение Англии в
отношении мореплавания, настолько же
неблагоприятным в этом смысле является
положение Германии.
1) Она лежит в середине Европейского материка и
граничит с трех сторон с большими,
могущественными государствами, против которых
она всегда должна быть в полной боевой
готовности; вследствие этого она исстари
являлась театром всеобщих войн, причем все
народы были заинтересованы в том, чтобы видеть
Германию разъединенной, бессильной,
раздробленной на части, которые можно было бы
захватить. Вместе с тем и внутреннее развитие
Германии не только не шло беспрепятственно, но
наоборот, сопровождалось смутами и
препятствиями.
2) С восточной, приморской стороны
Германия прилегает не к открытому океану, а к
внутреннему морю с узкими и неудобными выходами
в открытое море, которые легко могут быть
заперты, а на западе - к Северному морю, в
котором Англия стоит, как сторожевая башня, и
легко может держать под своим надзором все
ведущие из него в океан узкие, не более 18-24
морских миль, проливы.
Весь берег этот не имеет естественных
гаваней, кроме нескольких речных устьев,
пригодных для кораблей со средней осадкой.
Климат суровый, и судоходство нередко
затрудняется льдами, при чем гавани замерзают на
целые недели, а иногда и на месяцы.
В виду этого, положения Германии в
отношении мореплавания должно считать
неблагоприятным, хотя и не в такой степени, как
положение России. В прежние времена, впрочем,
дело обстояло гораздо лучше, так как фризы,
голландцы и фламандцы по своему происхождению
тоже принадлежали к германской народности,
Зюйдер-Зее, а также устье Рейна, Мааса и Шельды
принадлежали германцам, но вследствие
неблагоприятных обстоятельств, т. е.
внутренней разрозненности, были отняты у них
сильными соседями; таким образом Германия
потеряла самые важные гавани и лучшие водные
сообщения с внутренней страной.
3) Почва Германии плодородна только в
некоторых частях, наряду с которыми имеются
бесплодные пространства, горы и леса;
минеральные богатства Германии далеко уступают
богатствам Англии и, кроме того, добываются так
далеко от берега, что вследствие высокой
стоимости доставки, не удовлетворяют даже
потребностям собственной страны и совершенно не
могут служить предметом морской торговли. (Тем
настоятельнее является для Германии
необходимость приобретать колонии, чтобы не быть
вынужденной получать от иностранных государств
продукты внешней торговли; для Германии колонии
бесконечно важнее, чем для Англии и Франции).
4) Население Германии и доныне вполне
сохранило свои качества, делающие его пригодным
и для войны и для труда; жители прибрежных
областей всегда отличались способностью к
морскому делу, чему могут служить
доказательством уже в древнейшие времена фризы и
саксы.
Исторические
события также сложились чрезвычайно
неблагоприятно для развития Германии, как
морской державы, частью вследствие ее
географического положения, а частью по
собственной вине некоторых германских князей и
отдельных германских племен.
а) Вина князей заключалась в том, что они
ставили свое собственное величие выше, чем
единство родины и империи; следствием этого
явилось, между прочим, установление выборной
королевской власти, которая способствовала
своекорыстной династической политике,
препятствуя в тоже время последовательному
проведению имперской политики.
б) Вина отдельных племен германского
народа заключалась в том, что по недостатку
национального сознания и стремления к единству и
могуществу империи, они часто относились к
соседям недоброжелательно и даже враждебно, и
тем давали повод к раздроблению нации и к
бесконечным войнам и раздорам.
в) Вина всего германского народа, взятого,
как одного целого, заключалась в том, что он
недостаточно высоко ставил свою родину, свой
язык, свои обычаи и свои национальные
особенности и недостаточно крепко за них
держался; вследствие этого некоторым соседям
удалось ассимилировать и привлечь на свою
сторону пограничные германские племена, а с
другой стороны германцы не сумели освоить чужие
области, в которых они являлись господами уже в
течение многих столетий; наоборот, во многих
случаях они слились с чуждой, национальностью, и
растворились в ней.
Прямой
противоположностью в этом отношении является
Франция, которая с течением времени так
ассимилировала норманнов, бретонцев и другие
кельтские народности на юго-западе, а также
провансальцев, итальянцев, фламандцев и - не
менее других - гермпнцев, что все эти
многочисленные и разнообразные народности уже
давно образовали все вместе одну великую нацию.
Объясняется
это отчасти чрезвычайно благоприятным
положением страны, но, главным образом, искусной
и последовательной политикой французских
королей, власть которых с самого начала была
наследственной, и их советников. Благодаря им,
герцоги и графы были своевременно усмирены,
дворянство приведено к покорности, что привело к
созданию единого, сильного государства.
Значительно способствовало этому успеху и то,
что короли постоянно заботились о языке и о
развитии наук, благодаря чему французский язык
сделался общим для всей страны и образовал связь
между отдельными народностями.
Главная вина в
германской разрозненности и слабости лежала
затем на германских королях (которые носили
побочный титул римских императоров), которые в
печальном ослеплении заботились прежде всего не
о Германии, а искали благополучия своей империи
по ту сторону Альп, куда их постоянно привлекала
великая притягательная сила Рима. Эта причина и
отвлекала постоянно внимание германского народа
от моря и помешала германской империи сделаться
морской державой уже в те времена, когда
политический центр тяжести лежал в Германии.
Надо прибавить, что ни один из германских королей
не происходил из прибрежных областей, а к тому
времени, как Генрих I Саксонец был избран
королем, саксы уже давно перестали быть моряками
и ушли с побережья; все короли происходили из
Средней и Верхней Германии, и море всегда
оставалось для них чуждым.
Могущество на
море приобрели не германские князья, а целый ряд
нижненемецких городов, лежавших частью на
побережье, частью внутри страны, не имевших между
собой государственного единства и вообще
состоявших между собой в очень слабой связи, без
определенной организации и без единой верховной
власти; соединила их и поддерживала связь между
ними торговля и общие торговые интересы.
Их морское
могущество в течение многих столетий играло
большую роль, они занимали первенствующее место
и их властью возводились на престол и
низвергались короли. Этим, однако, дело не
ограничивалось; этот союз городов уже в
отдаленные времена колонизировал далекие
страны, распространил на них христианство и
подчинил их германскому влиянию, а в большинстве
случаев - и владычеству. Явление это
настолько замечательно и своеобразно, что обойти
его молчанием в истории морских войн невозможно.
Мы уже
упоминали о том, что германские мореплаватели
уже в 40 г. н. э. доходили на выдолбленных
древесных стволах до побережий Галлии, а во
второй половине III в. побывали и в Средиземном
море, где, между прочим, ограбили Таррагону. Около
280 года германцы, которых император Проб
пересилил с Рейна на дальний восток, к Черному
морю, добыли себе там корабли и прошли через
Средиземное море, производя по пути грабежи. Они
совершили набег на Карфаген, ограбили Сиракузы, и
затем, через Гибралтарский пролив, возвратились
назад.
Германские
морские разбои продолжались до заселения Англии
во второй половине V в., затем они прекратились,
после чего наступил длившийся несколько
столетий перерыв в германском мореплавании,
которое снова возобновилось лишь постепенно,
одновременно с развитием морской торговли. Так
например, когда во время первого Крестового
похода крестоносцы прибыли сухим путем в Тарс, в
Малой Азии к ним неожиданно присоединилась в
1097 г. фризско-фландрская эскадра, которая
отдала себя в распоряжение одного из
предводителей.
Германцы с
нижнего Рейна и с Везера принимали также участие
и во втором Крестовом походе; в 1147 г. они
прибыли через Англию к устью Тахо, и по просьбе
короля в течение 3-х месяцев осаждали Лиссабон,
который находился еще в руках сарацин, принудили
его к сдаче и передали его португальцам; весной
они двинулись далее в Сирию.
Однако, самым
отважным походом был поход 1217 г. 300 кораблей из
кельнского округа и большая армия собрались в
устьях Мааса, вышли 29 мая в море, 3 июня прибыли в
Дортмунд и 21 июля в Тахо. Большая часть флота, по
просьбе португальцев, снова занялась осадой
одной сарацинской крепости, а 86 фризских
кораблей вскоре ушли дальше. 4 августа они
подошли к Кадиксу, захватили его, 15 августа
прошли Гибралтарский пролив и затем двинулись
вдоль Европейского берега через Тортозу и Тулон
в Чивита-Веккью, где и зазимовали.
В марте 1218 года они
снова вышли в море, 24 апреля прибыли в Сирию, и в
конце мая в Дамьетту, где к ним вскоре
присоединилась и другая, большая часть флота,
успевшая тем временем закончить свои дела в
Португалии. В последовавшей затем и
продолжавшейся полтора года осаде Дамьетты,
которая защищалась с большим искусством и
упорством, особенно отличились фризы - они
прорвали устроенные против флота заграждения на
Ниле, уничтожили мосты, так что им принадлежала
главная заслуга в завоевании города, который был
взят штурмом 5 ноября 1217 г. |