ENOTH DESIGN

Михаил Абрамович Заборов

КРЕСТОНОСЦЫ НА ВОСТОКЕ

OCR и корректура: Готье Неимущий (Gautier Sans Avoir). enothme@enoth.org

 3.9. Новые пилигримы и их служба

Короли и князья старались восполнять нехватку собственных воинских ресурсов тем, что дополнительно к рыцарям-вассалам вербовали наемников - из числа тех пилигримов, которые после Первого Крестового похода зачастили в Святую землю, не имея большей частью намерений обосновываться там навсегда. Каждому рыцарю-пилигриму король платил приличную сумму (по более поздним данным, 400-500 безантов в год - больше того, что приносил средний рыцарский лен из двух деревень своему держателю). Однако рыцари-пилигримы ненамного увеличивали обороноспособность франкских государств. Ведь эти рыцари оставались в Палестине на короткое время.

Характерную черту общественной жизни государств крестоносцев составляла текучесть католического населения. В первые десятилетия XII в. бедняки и рыцари продолжали отправляться с Запада на Восток в поисках земель и добычи. Плачевная участь крестьян-крестоносцев Петра Пустынника и крестьянско-рьщарских ополчений 1101 г. не обескуражила феодальных авантюристов, а тяжкое положение земледельцев в Европе по-прежнему гнало их на стезю Господню. Ежегодно, перед пасхой и в конце лета, суда венецианских, пизанских, амальфитанских, марсельских купцов доставляли в портовые города франкских государств партии паломников из Южной Франции, Италии, Германии, Фландрии. На плече у пилигримов был нашит крест, но в подавляющем большинстве своем они отправлялись в Палестину не только для того, чтобы помолиться в церкви Святого Гроба, искупаться в р. Иордан и унести домой пальмовую ветвь с ее берегов. Некоторые, самые оборотистые, прихватывали в дорогу разные товары, с тем чтобы сбыть их в святых местах и таким путем оправдать дорожные расходы (с Востока они также увозили закупленное там для перепродажи на родине). Другие погружались почти с пустыми руками на вместительные корабли итальянцев и провансальцев, но втайне лелеяли мысль любым способом разжиться в восточных странах.

Немало было среди паломников всякого рода выбитых из жизненной колеи людей. Католическая церковь, проявляя христианское «милосердие», подчас заменяла смертную казнь людям, совершившим уголовные преступления, паломничеством в Иерусалим: пусть грабят и убивают там, в земле обетованной, на пользу католицизму - такова была истинная подоплека этого «милосердия». И вот, как говорит немецкий летописец Бурхардт, посетивший святые места в 1282 г., «кто сделал что-нибудь плохое - убийца, грабитель, вор, клятвопреступник, - тот отправляется за море, на Восток, якобы для того, чтобы смыть преступление, а на деле потому, что из страха перед возмездием не рискует остаться дома. Они устремляются сюда со всех сторон, - пишет он, - меняя только небо, под которым живут, но не нравы. Истощив свои средства, они начинают творить еще худшее, чем то, что делали раньше». Примерно в том же духе характеризует таких паломников и Жак де Витри: он тоже упоминает среди них воров, убийц, пиратов, пьяниц, игроков, беглых иноков и монахинь, блудниц и т.п. Из таких «святых» людей в значительной мере рекрутировались подкрепления, которые римско-католическая церковь направляла в государства крестоносцев.

Новоприбывшие паломники в скором времени уезжали в Европу. Рыцари, уже раньше обосновавшиеся на Востоке, относились к этим искателям наживы с откровенной неприязнью. Использовать их помощь против сельджуков или египтян - это было одно, допускать же их надолго к источнику своего обогащения - грабежу подвластного населения - совсем другое. В глазах старожилов они представлялись нежелательным элементом. Выразительно писал об этих настроениях безвестный «Продолжатель Сенблезских анналов»: франки, по его словам, сильнее страшились доблести латинян, приезжавших с Запада, чем коварства язычников, и потому старались воздвигнуть первым возможно больше препятствий.

Часто случалось, что войны с сельджуками, которые крестоносные рыцари начинали совместно со вновь явившимися к ним на подмогу пилигримами, заканчивались безрезультатно только потому, что, пока паломники дрались с «погаными», их союзники, не дожидаясь исхода битвы, уже после полупобеды спешили заключить мир с противником.