1.
Обстановка перед войной
Единодушие
двух германских великих держав кончилось вскоре
после заключения мира в 1864 году и уступки Данией
Шлезвиг-Гольштейна. Борьба за гегемонию в
Германии должна была вскоре начаться со всей
своей остротой. И Пруссия и Австрия искали помощи
не только в пределах Германского союза.
Дальновидной дипломатии Бисмарка удалось
привлечь Италию всецело на строну Пруссии и
одновременно устранить влияние Наполеона III.
После того, как в 1866 году герцог
Шлезвиг-Гольштейнский Фридрих VIII отказался от
февральских предложений Пруссии
(самостоятельность - при условии, что Киль
будет союзным портом, Рендсбург - союзной
крепостью и т. д.), положение дела на севере
настолько обострилось, что обе великие державы
поделили между собой управление герцогствами. Но
в виду дальнейших поблажек герцогу со стороны
Австрии, Пруссия снова вступила с севера в
Гольштейн, предложив Австрии принять ту же меру
относительно Шлезвига. Но австрийские войска
отступили за Эльбу.
Тем временем политическое положение в Германии
определилось; Ганновер примкнул к Австрии и
начал сосредотачивать свои войска на юге
королевства. Северная часть его была занята
прусскими войсками; небольшая флотилия из нового
монитора "Арминий", канонерки "Циклоп" и авизо
"Лорелей" участвовала в занятии Штаде и Эльбы, а
канонерка "Тигр" заняла форты у Гестемюнде.
Командиром последней был тогда лейтенант
Альфред Штенцель, производивший в течение
нескольких месяцев обследование Эльбы, но
получивший 7 июня телеграмму от самого
министра-президента Бисмарка с предписанием не
препятствовать переходу австрийцев через Эльбу.
Вскоре после этого "Тигр" занял Гестемюнде и
Эмден, не встретив сопротивления со стороны
фортов.
Здесь мы совсем опускаем Майнский поход Пруссии
и ее союзников против Ганновера и
южно-германских государств.
Главным театром военных действий обеих великих
держав была Богемия, где Австрия потерпела 3 июля
у Кениггреца полное поражение - через две
недели после начала военных действий. Через
несколько недель пруссаки стояли под стенами
Вены.
Для всей войны 1866 года эта большая и быстро
одержанная победа имела то глубокое значение,
что возможность вмешательства других держав
была сведена до минимума, и что дипломатия
Бисмарка одержала верх над дипломатией
Наполеона III. Но для описания морской войны
имеют значение лишь события в Венецианской
области.
Стремление итальянцев к объединению привело уже
в 1859 году к тому, что Франция объявила Австрии
войну. Главнейшим препятствием для создания
нового королевства Италии являлась Австрия,
владевшая на севере двумя большими
провинциями - Ломбардией и Венецией.
Когда в начале 1859 года отношения между
Сардинией-Пьемонтом и Австрией обострились,
Франция выступила противником последней и
разбила ее в сражениях при Мадженте и Сольферино.
Впоследствии Австрия была вынуждена уступить
Ломбардию Италии, которая, в свою очередь, отдала
Франции Савойю и Ниццу.
18 февраля 1861 года король Сардинии Виктор
Эммануил был избран королем объединенной Италии,
которой теперь не хватало только Рима и Венеции.
Австрийский флот, сильно сокративший после войны
1848 года свой личный состав вследствие ухода всех
итальянцев, не оправился к 1859 году настолько,
чтобы выступить против французско-сардинского
флота.
Безусловное господство на море значительно
облегчило все действия Наполеона, так как его
войска со всеми обозами начинали свое походное
движение только от Генуи.
В 1848-49 годах австрийский флот еще способствовал
сохранению Венеции, в 1859 году он почти не имел
никакого значения. Истрия и Далмация были
заблокированы, и у сардинцев появилась уже
надежда на высадку в Венеции.
И здесь, чувствовалось, хотя и в слабой степени,
влияние морской силы.
Назначенную на начало июля атаку на Венецию
французским флотом в составе 5 линейных кораблей,
8 фрегатов и корветов, 3 броненосных батарей и 20
канонерок, пришлось отменить, так как защищавшие
вход батареи, усиленные еще судами, минными и
другими заграждениями, оказались не под силу
флоту.
В качестве организатора молодого австрийского
флота долгое время и с большим успехом трудился
датский капитан, впоследствии вице-адмирал
Далеруп. Вместе с ним во флот поступило много
иностранцев, чтобы пополнить вызванную уходом
итальянцев убыль. С постепенным ростом флота
начал возрастать и интерес к нему в стране, так
что уже в 1854 году во главе его стал эрцгерцог
Фердинанд Макс, которому был подчинен Далеруп.
В 1864 году эрцгерцог, избранный императором
Мексики, покинул флот, большинство офицеров
которого к этому времени были немцами, хотя среди
них все еще попадались отдельные венецианцы. Из
тех "жалких условий", о которых писал молодой
Тегетгоф в 1848 году, когда из 3 фрегатов и 6
корветов - 5 корветов оказалось в руках
восставших, флот поднялся до заслуживающего
уважения уровня.
В 1858 году предполагалось даже приобретение
острова Сокотора, а в 1859-60 годах один из корветов
совершил переход в Бразилию.
В 1860 году имелось уже 2 больших броненосца в 3000
тонн водоизмещения, а законченные в 1866 году
броненосные фрегаты "Эрцгерцог Макс" и
"Габсбург" имели уже водоизмещение в 5000 тонн.
В 1866 году флот состоял из 7 броненосных фрегатов
(в том числе 2 старых и 2 строящихся), одного
винтового линейного корабля, 5 винтовых фрегатов,
одного винтового корвета, 7 винтовых канонерских
лодок, 4 колесных пароходов и нескольких парусных
судов. Многие из этих судов находились не в самом
блестящем состоянии.
Главным военным портом была Пола в Истрии; в
Венеции находились лишь небольшие склады для
флота.
Протяжение береговой линии области Венеции до
Триеста равняется 150 милям, остальное
истрийско-далматинское побережье тянется еще на
300 миль на юго-восток.
Если австрийский флот таким образом находился на
правильном пути и сознательно воспринял все
уроки Крымской войны и гражданской войны в США,
то с боевой его готовностью обстояло все еще
довольно слабо, несмотря на боевой опыт 1864 года.
Офицеры обладали хорошей подготовкой, но для
обучения команды было сделано очень мало.
Чувствительным недостатком было отсутствие
современных крупнокалиберных нарезных орудий,
что отчасти было вызвано недостатком средств.
Артиллерия состояла по большей части из
гладкостенных 48-фунтовых орудий, нескольких
60-фунтовых пушек, стрелявших гранатами, и
нарезных 24-фунтовых орудий. Все суда, включая
сюда и новейшие броненосные фрегаты, и машины
строились на отечественных верфях.
Соединенные после создания Итальянского
королевства флоты Сардинии и Неаполя не обладали
еще достаточно крепкой внутренней организацией.
Италия проявила много энергии в приобретении и
вооружении новых судов, но все еще не хватало
необходимой внутренней связи у личного состава,
по причине разницы в характере северных и южных
итальянцев.
В 1866 году флот состоял из следующих судов
находившихся, по большей части, в хорошем
состоянии: 11 вполне современных броненосцев, 7
фрегатов, 3 корветов, 8 авизо и 3 канонерских лодок.
Из Англии ожидали новый, строившийся там
двухбашенный корабль. Кроме того, имелось еще
некоторое количество мелких и устарелых судов,
преимущественно парусных.
Тоннажи австрийского и итальянского флота
соотносились как 1:2,7.
Почти вся артиллерия была поставлена
Армстронгом и состояла, главным образом, из
нарезных 150-фунтовых пушек. Последними был
вооружен броненосный таран "Аффондаторе",
имевший по одному такому орудию в каждой из своих
двух башен.
Главными военными портами служили Специя и
Неаполь, второстепенными базами - Генуя,
Таранто и Анкона. Оба последних порта были
избраны операционной базой и местом
сосредоточения флота. Главнокомандующим флота
был адмирал граф Персано (род. в 1806 году), бывший
незадолго до этого морским министром.
По операционному плану Австрии предполагалось
сперва атаковать армию итальянского короля на
севере, а затем оттеснить стоявшего на фланге
генерала Чиельдини, но до момента внезапного
наступления решили для виду придерживаться
оборонительного образа действий. Охрана
венецианского берега от десантных операций была
возложена на отдельную бригаду.
Флот представлял из себя как бы часть сухопутной
армии и был даже специально подчинен
командующему южной армией, которую он должен был
поддерживать. Не возбранялось предпринимать
"небольшие" нападения на неприятельские силы,
но главной задачей, чисто оборонительного
характера, ему была поставлена охрана побережья
от неприятельских десантов. Данная флоту
инструкция гласила так: "не начинать никаких
предприятий, которые подвергали бы
императорский королевский флот какому-либо
риску". Главной задачей флоту поставили
сохранение для государства Далмации и Истрии,
потеря которых могла тяжело отразиться на
положении Австрии.
Австрийская южная армия под начальством
эрцгерцога Альбрехта насчитывала всего 75 000
человек.
В Италии подумали сперва немного о совместных
действиях армии и флота, но потом отбросили эту
идею, хотя морской министр и находил, что такая
возможность "не исключена" вовсе. Но для этого
надо было господствовать на море, чего не мог
достичь итальянский флот при недостаточной его
подготовке и нерешительности его начальников.
Правительственное распоряжение от 8 июня дало
флоту определенную задачу: довести борьбу с
австрийским флотом до решительного конца, т. е.
приобрети неоспоримое господство на
Адриатическом море и очистить его от противника.
Далее флоту предписывалось разрушить приморскую
железную дорогу к северу от Венеции, чтобы
отрезать этим австрийскую армию от своей базы.
Итак, противоположно тому, что предписывалось,
австрийскому флоту, итальянский флот должен был
действовать наступательно, сохраняя при этом
полную самостоятельность. Эту мысль приходится
признать правильной, если не считаться с тем, что
итальянцы отказались от совместных действий
армии и флота.
Хорошо организованная, но внутренне еще
недостаточно окрепшая итальянская армия
своевременно сосредоточилась на севере,
несмотря на все затруднения, в количестве 165 000
человек, т. е. была вдвое сильнее своего
противника.
Виктор Эммануил I и генерал Ламармора
двинулись с 90 000 солдат с запада против
"четырехугольника крепостей" между Миланом и
Венецией. С юга, через реку По, должен был подойти
генерал Чиальдини, после чего предполагалось
соединение обеих армий.
Предложенный Пруссией план переправить один
корпус в Далмацию, чтобы поднять восстание среди
кроатов и венгров, не был принят. Вообще же среди
итальянских генералов замечалось мало
единодушия. За демонстрацией в середине
"четырехугольника" последовало уже 24 июня
поражение при Кустоцце и отступление итальянцев.
Вскоре после этого король Виктор Эммануил
присоединил к своим владениям Венецию,
уступленную ему Австрией под давлением Франции.
После поражения в Богемии, Австрия добровольно
вывела свои войска из итальянских провинций.
2. Морская война
на Адриатическом море
На предписание
правительства от 8 июня: "очистить Адриатическое
море от неприятеля, атаковав и заблокировав его"
адмирал Персано ответил "... все будет исполнено
в точности". Но корабли его были настолько мало
готовы к бою, что он на продолжительное время
задержался у Таранто для производства учений и
только 25 числа прибыл в Анкону. Поражение при
Кустоцце заставило итальянцев возложить теперь
все свои надежды на быстрый и крупный успех
флота.
Персано торопили со всех сторон с наступлением,
но он упорно отговаривался неготовностью: не
хватало заказанных в Англии крупных орудий, а
главное, не прибыл еще броненосный таран
"Аффондаторе".
Несмотря на то, что он имел в эскадре 11
броненосцев, он решил избегать встречи с
противником, пока не соберется весь флот в 35
вымпелов, из которых еще не хватало 12 судов. Кроме
того, требовалось некоторое время для обучения
прислуги вновь полученных орудий Армстронга;
надо было заменить выбывших с началом войны
английских механиков. Но 7 июля правительство,
считавшее, что он уже сильнее австрийцев,
приказало ему немедленно выйти в море.
В виду этого он вышел на следующий день, произвел
несколько учений и эволюций и вернулся через
пять дней в порт, не видев даже неприятельского
берега, не говоря уже о флоте. 15 июля его посетил
морской министр и угрожал ему отставкой, если он
будет продолжать обманывать доверие народа.
Король столь же категорически требовал от него
активных действий; присланный к нему депутат
парламента также усиленно торопил адмирала.
Морской министр предложил атаковать остров
Лиссу, чтобы иметь в руках залог на случай
заключения мира. Персано согласился на это
предложение, но потребовал сейчас же десантные
войска в количестве около 5000 человек, объяснив,
что с одним флотом он не в состоянии ни взять, ни
удержать за собой острова.
Совершенно иным был дух противной стороны, где
душой всего флота являлся контр-адмирал
Тегетгоф. В начале марта его вызвали в Вену, чтобы
узнать его мнение относительно экспедиции на
Дальний Восток, о посылке которой он
неоднократно хлопотал. Кроме того, от него хотели
отделаться, дав ему продолжительную
командировку за границу, так как он был очень
неудобен многим лицам своими постоянными
хлопотами и напоминаниями. Он использовал этот
случай, чтобы высказать свое мнение о
необходимости вооружить флот в виду возможной
войны, но не нашел в правительственных сферах
сочувствия и получил полный отказ в средствах. 2
апреля он вернулся вполне разочарованным в Полу;
о своей поездке в Вену он писал тогда: "... только
во флоте все спало". Единственный человек,
стоявший на его стороне, был австрийский
полководец - эрцгерцог Альбрехт, но и он имел
при себе в качестве советника по морским
вопросам враждебно настроенное к Тегетгофу лицо,
а именно предшественника этого последнего.
В конце апреля наступила, наконец, перемена:
флоту было приказано принять участие в войне.
Началось формирование эскадры под командой
Тегетгофа из 24 судов, в числе которых находилось
уже пять готовых броненосцев. Но этот флот не
предназначался для самостоятельных действий и
был подчинен южной армии.
Местом сбора для флота был избран, хотя и
открытый, но зато удобный в стратегическом
отношении рейд Фазано, недалеко от Полы; избрать
более южный порт оказалось невозможным из-за
неготовности флота.
Теперь началась неустанная деятельность
Тегетгофа; день и ночь он проводил в Поле на судах
и на верфях, непрестанно торопил своих офицеров и
требовал от них быстрой и дельной работы по
вооружению судов. От всех, до последнего матроса,
он требовал интенсивной работы; постоянно
устраивал заседания со своими командирами,
офицерами и инженерами. В середине мая он просил
о передаче в его распоряжение двух строившихся в
Триесте броненосцев, которые он хотел
использовать, даже без орудий, как таранные суда.
Так как купленные у Круппа орудия были задержаны,
то он вооружил эти два новейших броненосных
фрегата гладкоствольными орудиями (!).
Сильно пострадавший от пожара фрегат "Новара"
был вскоре отремонтирован и, подобно другим
деревянным судам, забронирован
железднодорожными рельсами и цепями. Затем он
выпросил себе старый линейный корабль "Кайзер",
вооруженный слабой гладкоствольной артиллерией.
По мере готовности суда, укомплектованные
молодой и совершенно неопытной командой,
приступили к учениям на рейде Фазано. Некоторые
суда были вооружены старыми гладкостенными
пушками, заряжавшимися с дула, вместо
предназначавшихся для них нарезных орудий.
Молодой, не достигший еще 39-летнего возраста и не
знавший устали адмирал ободрял всех, и под его
влиянием развивались воинственное одушевление и
отвага. Благодаря своей удивительной энергии
Тегетгоф добился того, что флот был готов к бою
через 9 недель после приказа о мобилизации,
несмотря на то, что часть команды находилась на
службе всего только шесть недель. Одновременно с
этим ему приходилось работать в Вене над
преодолением возникавших там препятствий.
Однако Тегетгоф все еще находился под гнетом
непосредственной зависимости от армии; на его
неоднократные просьбы о разрешении ему дать
сражение, согласились лишь наполовину.
Но постепенно не только флот, но и армия и вся
страна стали относиться с доверием к возможному
содействию флота. Такое впечатление произвели
сообщения всех его подчиненных и его собственная
уверенность в победе, постоянно им
высказываемая. 24 июня он телеграфировал: "прошу
точных указаний о степени свободы действий,
предоставленной мне в настоящее время".
Через два дня он получил ответ: "Для действий
флота не дальше Лиссы препятствий не имеется.
Наблюдать за устьями По и побережьем Венеции".
Ответ этот был получен после сражения при
Кустоцце. В тот же вечер (26 июня) он снялся с якоря
с 6 броненосцами и 8 мелкими судами и взял курс на
Анкону, находившуюся в 70 милях от его стоянки. Там
он нашел 11 броненосцев и 4 фрегата Персано,
которые отчасти снялись с якоря, но не решились
выйти из под защиты береговых батарей и
атаковать его. Через два часа Тегетгоф ушел;
итальянцы решили на военном совете не следовать
за ним.
После этой разведки австрийцы вернулись в Полу и
продолжали вооружение судов и обучение команд.
Тегетгоф вовсе не был в претензии на Персано за
его нерешительность, потому что ему таким
образом оставалось достаточно времени спокойно
закончить вооружение своих судов. 6 июля он
проделал со всем флотом большие тактические
эволюции. Остальное время флот стоял на якоре в
канале Фазано, севернее Полы, в 4 линиях, имея
броненосцы в наружной линии. В море высылались
разведочные суда; производились эволюции как
отдельными судами, так и целыми отрядами. Флот
был каждую минуту готов к съемке с якоря,
особенно в виду того, что его расположение было
не особенно выгодно на случай нападения
противника.
Остров Лисса лежит приблизительно на середине
всей длины Адриатического моря, недалеко от
далматинского побережья и всего в 7 милях от
ближайших островов. Расстояния до него
следующие: от итальянского берега на севере он
отстоит всего на 60 миль, от Анконы на
юго-востоке - 120 миль, от Полы в том же
направлении - на 140 миль и от Таранто - на 300
миль. Длина этого острова - 16 километров,
ширина - 6 километров, самая высокая точка
внутри острова - 600 метров. Берег обрывистый и
скалистый; имеется несколько закрытых бухт и
довольно сносный порт - Лисса-Сан Джиорджио в
северо-восточной части острова.
В 1810 году остров был взят англичанами и укреплен;
в 1815 году он перешел к Австрии, которая
значительно усилила укрепления - в
особенности защитила порт, построив батареи
Мадонна и Шмидт и несколько мелких укреплений.
Комендантом острова был полковник фон-Маргина;
гарнизон состоял из 1833 человек; вооружение,
состоявшее из 88 орудий и снабжение были вполне
удовлетворительны. Население острова
составлялоз 4300 человек.
Персано, теснимый и понуждаемый со всех сторон,
вышел наконец 16 июля со всем своим флотом для
занятия Лиссы. Но так как карты оказались
неточными, то он послал на разведку своего
начальника штаба, который обошел все бухты на
одном из авизо под английским флагом (!) и нашел,
что атака острова не лишена шансов на успех.
Младший флагман эскадры, вице-адмирал граф
Альбини, командовавший отрядом деревянных судов,
отсоветывал Персано начинать атаку Лиссы, но
этот последний все-таки назначил ее на 18-ое число.
Собранная у Лиссы эскадра состояла из 12
броненосцев, 6 винтовых фрегатов, 2 колесных
корветов, 3 канонерок и нескольких авизо.
Итальянцы уничтожили кабель из Лиссы в Лезину и
узнали при этом, что Тегетгоф готовится к походу.
18 июля Персано атаковал с 8 сильнейшими
броненосцами укрепления порта Сан-Джиорджио,
которые сильно пострадали от огня тяжелой
судовой артиллерии; расположенный у
северо-западного входа форт Георг и 2 батареи
были вынуждены замолчать.
Два броненосных фрегата, вошедшие в гавань (длина
ее - 1 миля, ширина 700-900 метров) попали под
анфиладный огонь расположенной в глубине буты
батареи Мадонна и были вынуждены отойти назад.
Итальянцы зря истратили свои снаряды: так,
например, один флагманский корабль сделал 1300
выстрелов, хотя им было известно, что следовало
ожидать прихода неприятельского флота.
Тем временем вице-адмирал Альбини со своими
фрегатами не сумел выполнить возложенного на
него поручения: высадить десант на восточной
стороне острова, у порта Манего. Он вернулся, не
сделав ни одного выстрела, но суда его пострадали
от огня расположенной на возвышении береговой
батареи.
Ночью гарнизон острова заделал, несмотря на
усталость, все нанесенные укреплениям
повреждения; Персано же не принял никаких мер,
чтобы помешать этой работе хотя бы частью своих
судов.
Тегетгоф успел дать телеграмму коменданту
острова: "Держитесь, иду на помощь". Персано
узнал содержание этой телеграммы еще вечером, но
счел ее за военную хитрость.
На следующий день пришел "Аффондаторе" с двумя
фрегатами и транспортами с десантными войсками.
19-го, после полудня, атаку повторили по образцу
предыдущего дня. Два броненосных корвета, один из
них - "Формидабиле", под командой капитана
Сен-Бона, храбро и энергично вошли в бухту, чтобы
подавить с дистанции в 300-400 метров батарею
Мадонна, последнее укрепление, отвечавшее еще на
огонь флота.
Однако они попали под сильный огонь сверху,
открытый по ним в упор, и были вынуждены
отступить под перекрестным огнем всех батарей,
терпя при этом серьезные повреждения. Укрепления
опять сильно пострадали от огня судов, но
австрийцы не покидали своих орудий. Атака опять
была отбита.
Альбини, которому было поручено высадить войска
у Комизы, оставил это поручение невыполненным
после нескольких попыток из-за небольшого
прибоя; вообще, его поведение было крайне слабо.
Он упустил также случай высадить десант у порта
Каробер, где море было совершенно спокойно.
На 20 число Персано назначил повторение атаки:
единовременную бомбардировку и высадку 2600
человек. На острове к этому времени осталось
только 15 береговых орудий, годных к действию.
Весь план атаки был построен на неправильном
основании: флоту следовало подойти ночью и
начать атаку сразу со всех сторон. Войска надо
было немедленно высадить на западе и атаковать
ими укрепления с тыла; флот должен был
бомбардировать их с моря, а его судовые десанты
могли произвести диверсию на востоке. Главной же
задачей должно было быть сохранение в целости
судов до прихода австрийского флота. То, что
Персано рисковал ими в бою с береговыми
укреплениями, нельзя иначе назвать, как очень
грубой ошибкой; этот образ действий указывает на
отсутствие у него правильного взгляда на
основные условия морского боя. Он произвел не
ложную, а настоящую атаку, введя в действие все
свои силы, между тем как ему следовало затянуть
эту операцию, чтобы привлечь австрийский флот
для боя.
Далее Персано сделал еще одну ошибку, не выслав
разведчиков на северо-запад, ошибку тем более
непростительную, что он знал о намерении
Тегетгофа подойти к Лиссе. Все предприятие
является очень неясным; вызвано оно было, главным
образом, общественным мнением и давлением,
оказанным на Персано свыше (как в свое время на
Вильнева). К вечеру 19 июля многие из его судов
имели всего на двое суток угля.
Тегетгоф разделил свои силы, состоявшие из 30
судов разной величины, на три "дивизии", по 7
судов и одному колесному авизо в каждой. Первая
дивизия состояла из 7 броненосцев, вторая - из
1 линейного корабля, 5 фрегатов и 1 корвета,
третья - из 7 канонерских лодок.
Каждая из этих трех дивизий должна была
построиться в строй прямоугольного клина, имея
на флангах вторые по силе корабли со своими авизо
позади них; дивизии должны были держаться в
кильватер друг к другу на дистанции в 1000 метров и
при том так, чтобы головной корабль задней
дивизии шел на одной линии с концевыми судами
впереди идущей дивизии. Оставшиеся шесть судов
предназначались для разведочной и специальной
службы.
Сам Тегетгоф шел во главе эскадры на 6-пушечном
броненосном фрегате "Эрцгерцог Фердинанд
Макс", вторую дивизию вел коммодор фон-Петц на
92-пушечном линейном корабле "Кайзер". Два авизо
были высланы на 20 миль вперед в качестве дозорных
судов.
В таком сомкнутом строю он намеревался броситься
на своего сильного противника, прорвать его
строй, довести дело до общей свалки и одержать
победу, главным образом, таранными ударами,
которые могли наносить и деревянные суда.
Второй дивизии было предписано начать таранную
атаку с правого или левого фланга и действовать
далее, сообразуясь с обстановкой.
Третья дивизия должна была разделиться на три
группы, поддерживать вторую дивизию,
анфилировать суда противника и т. п.
Из телеграмм, полученных из Лезины, Тегетгоф
узнал о приходе Персано к Лиссе и позже об атаке,
которую он сначала счел за военную хитрость. На
свой запрос по телеграфу о дальнейших
распоряжениях, он получил из Вены в полдень 19
июля следующий ответ: "согласно высочайшего
повеления действовать по усмотрению; из-за одной
демонстрации против Лиссы - не выходить".
Утвердительный ответ южной армии на его просьбу
о разрешении выйти в море пришел в Полу только 21
числа. До этого туда было передано приказание:
"эскадру не разделять, по возможности
предотвратить нападение на Триест и Истрию".
В два часа дня, немедленно по получении
телеграммы из Вены, Тегетгоф вышел в море; его
боевой порядок был одновременно и походным
порядком эскадры. На состоявшемся вечером 19
числа заседании он сообщил всем чинам своего
штаба, что он намерен атаковать противника, даже
если Лисса окажется взятой; в последнем случае он
предполагал таранить стоящие в гавани суда.
Утром, 20 июля погода была плохая: юго-восточный
ветер, волнение, зыбь, туман и дождь. Неприятеля
не было видно, хотя Тегетгоф получил о нем
сведения от своих разведчиков уже в 7 часов утра;
но он держал эти сведения пока в секрете, чтобы не
мешать завтраку команды.
При небольшом радиусе действия своих судов
Тегетгофу пришлось думать и о том, чтобы не
слишком удаляться от своей базы. В 8 часов утра он
был еще в нерешительности, входить ли в узкий
канал между Лиссой и Лезиной. В 9 часов погода,
наконец, прояснилась.
Персано стоял со своей эскадрой в боевой
готовности перед гаванью Лиссы, а Альбини уже
начал у Комизы посадку десанта на шлюпки, когда в
8 часов утра показался разведчик авизо с
донесением о приближении противника. Альбини
немедленно начал обратную посадку десанта, а
Персано лег на курс северо-запад, навстречу
неприятелю.
В 5 милях к северу от западной оконечности Лиссы
он построил свои 11 броненосцев (поврежденный
"Формидабиле" ушел в Анкону) в строй кильватера
на курс NNO; последними присоединились два
броненосца, прикрывавших высадку у Комизы.
Команда итальянских судов была сильно утомлена и
потеряла уже 16 человек убитыми и 95 ранеными. В 10
часов утра оба флота увидели друг друга.
Эскадра Тегетгофа имела, кроме трех дивизий по 8
судов, еще три разведывательных судна - всего
27 судов с 525 орудиями и 7700 человек команды, в их
числе 800 итальянцев. Персано располагал 34 судами
с 695 орудиями и 11 250 человек команды.
Ветер перешел к северо-западу. Тегетгоф отдал
приказания "сомкнуть строй до 1/2 кабельтова" и
"полный ход вперед", а затем дал сигнал:
"броненосцам таранить и топить неприятеля".
Приготовленный уже сигнал "этот бой должен
называться победой при Лиссе" не пришлось
поднять из-за закрывшего все порохового дыма.
Когда Тегетгоф в 10 1/2 часов ринулся в
промежуток между третьим и четвертым кораблем,
линия Персано растянулась уже на 6 километров,
вместо предусмотренных двух; два корабля
значительно отстали. Но зато итальянцы имели
возможность встретить австрийцев, шедших почти
перпендикулярно к их курсу, анфиладным огнем.
Тегетгоф сделал еще своей дивизии сигнал
вступить ему в кильватер.
Незадолго до встречи обоих флотов Персано
перешел с "Ре д'Италиа" (36 орудий) на
"Аффондаторе" (2 орудия), которого он считал
сильнейшим и самым быстроходным кораблем своей
эскадры; "Аффондаторе" держался все время за
линией. Персано поднял на нем свой флаг, однако
только вице-адмиральский, так как другого на
корабле не нашлось, но не сделал при этом
никакого сигнала о своем переходе на другой
корабль. Авангардом командовал контр-адмирал
Вакка.
В 10 3/4 часа утра итальянцы первыми открыли
огонь. Три корабля авангарда вскоре оказались
отрезанными от других и приняли лишь слабое
участие в дальнейшем бою; они описали большой
круг и обошли австрийский флот с левого борта.
Из-за густого дыма ни одному из австрийских судов
не удалось таранить, и вскоре началась общая
свалка, в которой центр итальянского флота
подвергся атаке превосходящих сил противника.
По другим данным, преимущественно итальянским,
первая дивизия австрийцев повернула не направо,
как показано на плане, а влево, следуя в кильватер
своему флагману, и пошла за ним неправильными
группами. Коммодор Петц бросился сразу на правый
фланг, чтобы атаковать дивизию Альбини, но этот
уменьшил ход и зашел за линию своих броненосцев.
Таким образом, деревянным судам второйой дивизии
пришлось вступить в бой с броненосцами третьей
итальянской дивизии, находившейся под командой
капитана Риботи. Сражающиеся суда разделились на
две группы. Альбини и Вакка не приняли участия в
этом бою.
Флагманский корабль Тегетгофа сделал ряд
неудачных попыток таранить неприятельские суда;
он ударил "Палестро" под очень острым углом, так
что мачта этого корабля вместе с флагом упала на
палубу "Фердинанда Макса". На "Палестро"
возник пожар, он пострадал довольно серьезно.
Внезапно командир флагманского корабля, капитан
барон Штернек увидел впереди себя какую-то серую
массу, дал полный ход и ударил своим тараном
потерявшего уже управление "Ре д'Италиа" в
левый борт, около миделя. Таран проник внутрь
судна приблизительно на 2 метра и сделал пробоину
в 16 квадратных метров, отчасти под водой. Дав
задний ход, "Фердинанд Макс" освободился от
своего противника, который через три минуты, в 11
часов 20 минут ура, затонул, погрузившись носом
вперед. Команда его стреляла до последней минуты
с палубы и с марсов. Продолжавшийся еще бой
помешал спасению команды на шлюпках. Сейчас же за
этим "Фердинанд Макс" с трудом увернулся от
таранного удара.
Тем временем дивизии Петца и Риботи вели
ожесточенный артиллерийский бой, в котором
принял также участие и "Аффондаторе",
пытавшийся ударить "Кайзера" своим таранов в 9
метров длиной. Броненосный фрегат "Ре ди
Портогалло" (36 орудий) также пытался его
таранить, и Петц спас свой корабль тем, что он сам
бросился полным ходом на этого противника.
Правда, он потерял при этом фок-мачту и бушприт, и
сильно повредил трубу, но зато ему удалось отбить
противника сильным огнем. Подобным же образом он
отделался и от другого противника.
"Кайзер" потерял значительно в ходе и вышел из
боя, направляясь к Лиссе и преследуемый
"Аффондаторе"; фрегаты вскоре последовали за
ним. Другие попытки броненосцев таранить
остались безуспешными; канонерки неоднократно и
с успехом обстреливали противника продольным
огнем.
Персано нагнал "Кайзер", но отказался в
последний момент от таранного удара, опасаясь за
собственный корабль, и повернул обратно.
"Кайзер" открыл сильный огонь по палубе своего
противника и благополучно вошел в гавань Лиссы.
Около 12 1/4 часов Тегетгоф собрал свои суда; в
этот момент он находился ближе к Лиссе, чем его
противник, державшийся на северо-запад от него;
они, следовательно, поменялись в течение боя
местами.
Альбини, ничего не знавший о переносе флага
командующего, не обращал никакого внимания на
сигналы "Аффондаторе", передававшего ему
приказание атаковать австрийские деревянные
суда.
Теперь только Персано узнал о гибели своего
бывшего флагманского корабля и увидел, как
броненосный корвет "Палестро", охваченный
огнем, уходил на север, и получил донесение
командира третьего броненосца, что он не в
состоянии продолжать бой. Тогда он собрал свои
суда - Вакка также присоединился к нему со
своим отрядом - и прошел между противником и
"Палестро", который, однако, в 2 1/2 часа
затонул после происшедшего на нем взрыва.
Тегетгоф выстроил опять свой флот в три
кильватерные колонны на курсе северо-восток и
поднял сигнал "общая погоня за неприятелем", но
так как 4 броненосца и 2 фрегата не могли дать
больше 9 узлов, то он отменил это приказание.
Персано подобрал команду с погибших судов и взял
в 10 часов вечера курс к берегу. Итальянцы
потеряли два броненосца, два других были тяжело
повреждены; на "Ре д'Италиа" погибло 400 человек,
на "Палестро" - 230; на остальных судах было 5
убитых и 39 раненых.
Австрийцы потеряли, кроме тяжело поврежденного
"Кайзера" с 4 ранеными офицерами и 95 убитыми
нижними чинами, еще 34 человека убитыми (в том
числе - 2 командира) и 43 - ранеными.
Флагманский корабль имел течь в носу.
Единственными их трофеями стали несколько
судовых шлюпок и большая железная шаланда. До
захода солнца Тегетгоф ввел в гавань сперва
канонерские лодки, затем вторую дивизию; сам он
вошел последним. К 4 часам утра все суда, кроме
"Кайзера" были опять приведены в боевую
готовность.
Вечером Тегетгоф вышел из Лиссы, отправил
раненых на берег Далмации и прибыл 22 числа в Полу,
с восторгом приветствуемый населением.
Сражение при Лиссе имеет большое значение, как
первый бой между флотами в открытом море после
Трафальгара, и как первая боевая встреча не
только паровых, но и броненосных судов. До него
единственными, и притом незначительными, боями
между паровыми судами были сражения при Ясмунде
и Гельголанде. В этом сражении в первый раз нашла
себе применение таранная тактика, прочно и
надолго утвердившаяся с этого момента во флотах
всех наций. К борьбе между броней и артиллерией
присоединилось теперь соперничество в постройке
таранных судов; таран стал опять
самостоятельными оружием, как во времена
гребного флота.
Нельзя не указать на то, что австрийцы, вопреки
определенному намерению своего адмирала,
сделали ошибку, открыв огонь до прорыва
неприятельской линии. Этим самым они настолько
затруднили себе задачу потопить при первом
столкновении несколько судов противника, что ни
одному кораблю не удалось нанести таранного
удара.
Открыть сосредоточенный огонь следовало позже,
чтобы не мешать таранным маневрам. Тегетгоф
управлял ходом сражения, стоя все время на
открытом полуюте своего флагманского корабля;
Персано за все время боя ни разу не вышел из
броневой рубки.
Грубость ошибок Персано очевидна. До боя он
сделал ту ошибку, что не собрал свои силы ближе к
Лиссе; удобнее всего он мог бы это сделать на
северо-востоке от нее, а для более быстрого
сосредоточения сил деревянным судам следовало
бы обогнуть остров с юга. Этот маневр он мог
выполнить тем легче, что он обладал
преимуществом в ходе перед противником; кроме
того, он завлек бы последнего дальше к востоку и в
канал Лезины. Серьезной ошибкой было и то, что он
перенес свой флаг в последний момент на другой
корабль и не известил флот об этой перемене, в
результате чего произошла масса недоразумений,
так как не было известно, какой корабль является
флагманским.
Результаты артиллерийского огня были довольно
незначительны, несмотря на большое количество
выпущенных снарядов. Австрийцы сделали 1500
выстрелов, итальянцы - 4000. Число попаданий
относилось как 10:1. Следует отметить, что
австрийцы брали слишком высокую точку наводки.
Но и крупные калибры итальянцев не произвели
особенного эффекта на австрийские броненосцы:
броня ни разу не была пробита, болты не
отскакивали, и только несколько плит дали
трещины. Броня опять таки одержала верх над
артиллерией.
Итальянцы получили серьезные повреждения и
понесли тяжелые потери от выстрелов, сделанных
по палубе в упор при близком прохождении судов, и
от попадания снарядов в пушечные порты.
Начавшееся 26 июля перемирие положило конец
военным действиям на море. Впоследствии это
перемирие было еще отсрочено со 2 до 9 августа. Еще
до этого последовала уступка Венеции
Наполеону III. Дальнейшие попытки Наполеона к
вмешательству были искусно отклонены Бисмарком.
После долгих переговоров в Никльсбурге Пруссия и
Австрия заключили мир в Праге 23 августа, а 3
октября был подписан в Вене мирный договор между
Австрией и Италией. Последняя получила по нему
Венецию и "четырехугольник крепостей".
"Аффондаторе", стоявший на рейде Анконы,
затонул 26 августа во время сильного волнения. В
октябре Персано был обвинен сенатом и арестован;
15 апреля 1867 года последовал приговор, лишивший
его командования и чина адмирала в виду "его
неповиновения и необдуманного и небрежного
образа действий при командовании флотом".
3. Заключение
На ход настоящей войны
морская сила не имела никакого влияния, на
условия мира она повлияла очень мало; главными
факторами тут являлись сражения при Кениггреце и
Кустоцце. Морская сила имела значение только для
Адриатического моря и его побережья, так как
флоты сошлись там в последний момент.
Однако австрийский флот сохранил своими
действиями государству обладание Далмацией и
Лиссой. Если бы флот был раньше готов к войне, то
он нанес бы еще в начале войны тяжелое поражение
итальянскому флоту на юге Адриатического моря, а
это, вероятно, повлияло бы на ход войны в Северной
Италии.
Мы видели, что обе воюющие державы с самого
начала не знали, какое влияние могут оказать их
морские силы на ход войны, и не давали себе вообще
ясного отчета о значении морской силы.
В Австрии это зависело отчасти от неготовности
флота и главным образом от того, что мысли всех
были заняты сильнейшим противником на севере. Но
как обстояло дело в Италии? Коренной ошибкой надо
считать серьезную атаку на Лиссу до решительного
морского боя и до приобретения господства на
море. Надо было приложить все силы, чтобы достичь
его, а затем возможно скорее высадить корпус в
Далмации и двинуться в Кроатию, или же высадить
войска в Венеции в тылу австрийской южной армии.
Имея другого начальника, итальянский флот,
вероятно, достиг бы других результатов; но в
управлении им настолько отсутствовала всякая
планомерность, что едва ли даже делали
предварительные соображения от одного случая до
другого.
Интересно отметить, что противники договорились
не трогать частного имущества на море, исключая
военную контрабанду, к которой, однако, не
причислялся уголь.
Хорошая материальная часть итальянского флота,
находившаяся в руках довольно хорошо
подготовленного личного состава, могла бы дать
лучшие результаты, но у флота не было начальника,
который обладал бы способностью управлять всем и
влить душу в суда и орудия.
Бой при Лиссе совпал с моментом переоценки новых
типов судов; в нем участвовали все современные и
более старые типы судов, от новейшего
двухбашенного броненосного монитора до
колесного парохода.
Со старой линейной тактикой порвали
окончательно и немедленно перешли к идее "общей
свалки" всех судов. Тактика Тегетгофа (строй
трех клиньев в кильватерной колонне со слабо
вооруженными деревянными судами во второй линии)
была новой, оригинальной и рискованной, даже
очень рискованной, но в то же время глубоко
продуманной и приспособленной к данной
обстановке. Он решил произвести моральное
впечатление всей массой своих судов и смутить
противника, а затем разбить его своей энергией и
ловкостью в одиночном бою. Чтобы использовать
слабо вооруженные деревянные суда, он предписал
и им топить своих броненосных противников -
решение действительно лихое!
Сильные пожары, возникшие на "Палестро" не
привлекли к себе в такой степени общее внимание,
как гибель "Ре д'Италиа" от таранного удара, а
между тем они имели громадное значение для
дальнейшего развития судостроения.
В результате сражения при Лиссе стали появляться
с лихорадочной поспешностью одна за другой новые
теории тактики для таранных судов; все были
уверены, что теперь именно они правильно поняли
сущность морской тактики будущего. Все были как
бы околдованы таранной тактикой, все ею
восхищались, хотя с ней было связано то, что она
нарушала всякий порядок и строй флота, и хорошая
эволюционная подготовка флота отпадала сама
собой. Придерживаясь этой тактики, необходимо
было иметь хорошо подготовленные отдельные суда
и хорошо управляющихся командиров.
Кроме того, в первом увлечении совсем не обращали
внимания на то, что таранящий подвергается
большой опасности либо быть самому
протараненным, либо получить при этом серьезные
повреждения.
Таким образом, сражение при Лиссе вызвало в
морской тактике появление многочисленных
ересей, которые лишь значительно позже были
признаны таковыми.
В военном судостроении теперь заняли первое
место таран, башни и развитие сильного носового
огня: на долю скорости и радиуса действия
оставалось при принятом тогда водоизмещении
(менее 6000 тонн) совсем немного. Пристрастие к
таранной тактике продержалось в течение целого
поколения, до начала следующего столетия, и это
заблуждение доходило до того, что иногда
проектировались и даже строились чисто таранные
суда без какого-либо другого вооружения. Таран же
был и останется всегда, хотя и важным, но все же
случайным оружием, и применение его в одинаковой
мере опасно как для атакующего, так и для
атакуемого.
Во всех флотах росли, как грибы, новые теории и
появлялись новые труды по тактике; все
командующие адмиралы изобретали и заучивали
свои системы. Все это, конечно, имеет только
историческое значение, но оно все-таки понемногу
привело к сложению правильных взглядов. |
