| ПЕЛОПОННЕССКАЯ ВОЙНА В Греции возникли две великие державы: военизированная, авторитарная Спарта, контролировавшая сушу, и Афины, являвшие собой относительно демократичную морскую державу. Политическое соперничество между ними стало причиной войн, приведших к потере Афинами своего былого достоинства и влияния. Древние источники Фукидид, афинский историк, труды которого являются для нас основным источником сведений о продолжительной войне между Афинами и Спартой, происшедшей в пятом столетии до Р.Х., писал о ней, что называется, со знанием дела. Он был современником описываемых событий и во время войны командовал как отрядами пехотинцев, так и кораблями. Его нельзя винить в том, что в 424 году до Р.Х. он так и не смог предотвратить сдачу фракийского Амфиполя спартанцам: Брасид, спартанский полководец, противостоявший ему, обладал редкостным гением военного стратега. Тем не менее, Афины назвали виновником поражения Фукидида, вследствие чего до самого окончания войны он находился в изгнании. Мы вправе предположить, что этот вынужденный досуг он использовал для сбора материалов, составивших основу для его истории, однако у нас есть основания считать, что он не записывал ее до самой амнистии и возвращения в Афины, которое пришлось на окончание войны. Ряд замечаний в его повествовании свидетельствует о том, что он знал о капитуляции Афин, происшедшей в 404 году. Тем не менее, его история заканчивается 411 годом до Р.Х. Очевидно, он просто не успел закончить своих трудов. Следует заметить, что Фукидид как историк, описывающий современные ему события, обладал достаточной широтой политических взглядов. Он находился в родственных отношениях с проспартански настроенным государственным деятелем Кимоном и, в то же самое время, являлся почитателем противника спартанцев Перикла. Соответственно, его политическая позиция страдала, скорее, не безразличием, но известной непоследовательностью. По всей видимости, он пал жертвой двойственности своих пристрастий. Ксенофонт начинает свою "Греческую историю" с того момента, до которого ее доводит Фукидид. Сам Ксенофонт был полководцем, обладавшим поистине выдающимися способностями. Мнения о том, действительно ли он довел до конца историю Пелопоннесской войны, расходятся, поскольку он считал, что война закончилась с уничтожением афинского флота в битве при Эгоспотамосе в 405 г. до Р.Х. Конечно же, это обстоятельство лишило Афины возможности пополнения жизненно важных запасов, что, в конечном счете, и привело к сдаче города в следующем году. Однако другие историки, от трудов которых сохранились лишь фрагменты, придерживаются совершенно иной точки зрения, считая, что война закончилась с возрождением Афин, происшедшим десятью годами позднее. Многим мы обязаны и Плутарху, жившему в конце первого-начале второго столетия от Р.Х. Написанные им биографии Кимона и Перикла повествуют о времени, непосредственно предшествовавшем началу Пелопоннесской войны и о раннем ее этапе. Фукидид дает весьма несовершенное описание периода времени продолжительностью более пятидесяти лет между окончанием войны с персами и началом войны между Афинами и Спартой, и потому мы не можем оставить без внимания того, что было написано об этом времени Плутархом. Все прочие историки помимо Ксенофонта не идут ни в какое сравнение с Фукидидом. В нашем распоряжении имеются лишь разрозненные фрагменты и свидетельства Феопомпа, Эфора и Кратиппа. Наиболее впечатляющий фрагмент текста, посвященного греческой истории, который воспринимается как продолжение Фукидида, был найден на египетском папирусе, однако длина этого текста составляет всего около девятисот строк. Не следует думать, что современные историки всегда находятся в преимущественном положении. История связывает события с их причинами и следствиями. Соответственно, историк должен прожить достаточно долгую жизнь или же жить существенно позже описываемых событий, для того чтобы иметь возможность осознать их следствия. Тем не менее, более или менее уверенно чувствовать себя мы сможем только в том случае, если в нашем распоряжении будет иметься история давней войны, рассказанная ее непосредственным участником. Политический фон Конфликт между Кимоном и Периклом, о котором уже говорилось выше, вероятно, был, до известной степени, столкновением двух индивидуальностей. Его можно рассматривать как противоборство доброго, но поверхностного вояки с умным (если не сказать с интеллигентным) оратором. Однако этот конфликт свидетельствует, прежде всего, о серьезном разномыслии, характерном не только для афинской, но и вообще для всей греческой политической жизни. Что должно было сплотить греков: традиционное лидерство Спарты или же возникшая после Персидских войн и далеко не бесспорная гегемония Афин? Этот вопрос имел не только стратегическое значение. Сам Перикл в первые годы Пелопоннесской войны вдохновенно говорил о культурном превосходстве Афин. И действительно, афинское превосходство в этой сфере было и без того очевидным. Полярность же взглядов, которые нашли выражение в событиях Пелопоннесской войны, помимо прочего, характеризовалась резкими идеологическими разногласиями между демократической и олигархической системами власти. В наши дни понятие "демократия" имеет множество различных значений. Что касается древней Греции, то там оно понималось совсем не так, как понимаем его мы. Афинская демократия означала политическую власть собрания, которое было открыто для всех граждан. Гражданство являлось привилегией избранных. Гражданами не могли быть женщины, рабы и представители многочисленного сообщества выходцев из других греческих государств, которые не обладали должным происхождением. О представительной демократии здесь не могло идти и речи. Магистраты выбирались или определялись по жребию, членами же собрания, которые встречались, совещались и принимали решения на открытом воздухе, могли быть все лица, обладавшие статусом афинских граждан. В противоположность этому, в Спарте власть номинально находилась в руках двух царей, реально же она принадлежала пяти эфорам. Последние ежегодно избирались достаточно узким народным собранием. Существовала также герусия (сенат), состоявшая из двадцати восьми старейшин (геронтов) в возрасте старше шестидесяти лет, избираемых из представителей наиболее знатных спартанских родов. Народное собрание могло принимать или отвергать предложения, выдвигавшиеся царями, эфорами или сенатом. Его участниками могли стать мужчины в возрасте не моложе тридцати лет, при этом они не имели права на высказывание собственных суждений. Рядом со Спартой Афины представали образцом "демократии". В любом случае, государственное управление предполагает контроль меньшинства (поскольку только в этом случае возможно обеспечить потребное для эффективного управления единство и непротиворечивость директив) над большинством. Это правящее меньшинство может быть относительно большим и относительно небольшим. В Афинах оно было относительно большим, в Спарте - относительно небольшим. Тем не менее, в одном из своих уложений Спарта оказалась существенно демократичнее Афин. Речь идет о статусе женщины. Ни в одном из этих городов женщины не участвовали в голосовании и не имели права участвовать в любого рода политической деятельности. Жительницы Афин были наделены очень ограниченными правами, при этом дочери афинских граждан имели ряд преимуществ перед другими женщинами. Только им дозволялось вступать в законный брак, при этом гражданами признавались только те дети, которые были рождены в подобном браке. В Спарте же женщины из семей граждан обладали таким правом, которое было немыслимо для Афин: они могли владеть собственностью. Это право имело целый ряд значимых социальных и политических последствий. Аристотель, писавший в четвертом столетии до Р.Х. о спартанской конституции, обвинял спартанцев в том, что они, образно выражаясь, живут "в бабьем царстве". Вполне возможно, что спартанцы считали идеологический аспект Пелопоннесской войны определяющим. Как только им удалось занять Афины и стать, тем самым, хозяевами всей Греции, они начали учреждать олигархии во всех основных городах страны и ставить в этих городах военные гарнизоны, призванные обеспечивать нерушимость олигархической формы правления. Однако, длилось все это весьма недолго. Демократические настроения афинян и жителей других городов оказались столь сильными, что присутствие военной силы, призванной держать людей в страхе, не возымело должного эффекта. Спарта же, численность граждан которой постепенно сокращалась, лишь растратила силы на размещение своих гарнизонов в различных частях Греции и, помимо прочего, вследствие этих непродуманных действий утратила свою былую репутацию освободителя. Морская мощь Афин Слабость спартанцев на море и морская мощь Афин стали особенно явными во время Персидских войн. Инструментом, с помощью которого антиперсидская политика Кимона была трансформирована в антиспартанскую политику Перикла, стал альянс морских государств Эгеиды, известный ныне как Делосский союз. После изгнания опозоренного Павсания жители Спарты и других государств Пелопоннеса столкнулись с реальностью афинского владычества на море, которому им нечего было противопоставить. Руководство возглавлявшегося афинянами союза и его казна находились на Делосе. Те члены союза, которые не имели возможности пополнять его флот кораблями, помогали ему деньгами. Организация эта оказалась вполне жизнеспособной, однако еще до заключения мира с Персией некоторые ее участники пытались покинуть ее ряды и были удержаны в них лишь силой. Силой в союз был включен и эвбейский город Карист. В 447 году до Р.Х. афиняне, претендовавшие на западные земли, потерпели неудачу в Беотии и оказались втянутыми в войну против Коринфа, Фив и Спарты. Было совершенно очевидно, что Делосский союз, направленный некогда против Персии, будет использован афинянами и против греческих государств. В то же время не только Перикл, но и любой здравомыслящий житель Афин понимал, что город сможет владычествовать над Эгеидой только в том случае, если ему удастся сохранить собственную независимость. Эта ситуация имеет в истории множество параллелей. Для сохранения собственной автономии власть стремится к порабощению тех, кто может посягнуть на нее. В 454 г. до Р.Х. казна союза была увезена с Делоса и перешла в ведение Афин. Для многих греческих городов-государств этого периода защита, обеспечиваемая флотом Афин, по сути, превратилась в вымогательство. Тем не менее, афиняне вряд ли смогли бы обеспечить свои властные позиции, не имей они реальных союзников среди жителей островов и прибрежных городов Эгейского моря. Мы уже обращали внимание на то, сколь большую роль при создании подобных союзов могут играть идеологические соображения. В данном случае, следовало бы говорить о наличии колониальных и расовых уз. Греки осознавали не только свою национальную принадлежность и - что более важно - свое гражданство, но и свою принадлежность к той или к иной племенной ветви. Афинская поддержка ионийских греков и верность последних Афинам, во многом, объясняются тем, что сами афиняне вели свое происхождение от ионийцев. Подобно эолийцам, жившим на северо-востоке, ионийские греки в доисторические времена смешались с доэллинскими народами, населявшими Эгеиду. Дорийцы же, появившиеся в Греции позднее, являлись представителями относительно чистого нордического племени. Разница темпераментов у них была примерно такой же, как у современных нордических и средиземноморских народов. Воззвать к племенным чувствам могли как Спарта, так и Афины, при этом, греки, населявшие центральную Эгеиду, по преимуществу, принадлежали к ионийской ветви. Следует заметить, что власть и влияние Афин распространялись и на ее многочисленные колонии в районе Эгейского и Черного морей. Уже в восьмом столетии практика колонизации стала для греков чем-то обыденным и самоочевидным, поскольку она позволяла решить проблему перенаселенности в стране, земли которой никогда не отличались особым плодородием. Корабли с переселенцами отправлялись за море. Количество таких переселенцев могло колебаться от нескольких сотен до нескольких тысяч. Они отправлялись на поиски пригодных для жизни земель, на которых еще не существовало организованной политической власти. Обычно жители колонии сохраняли традиционные узы со своей метрополией, причем колония эта могла стать такой же родиной для будущих колонистов, отправлявшихся на поиски новых земель. Колониальные структуры такого рода нередко были автономными, однако существовал и особый тип поселений, известный как "клерухии", обитатели которых сохраняли за собой все права граждан своей метрополии. Афиняне на завоеванных ими территориях обычно создавали именно клерухии. Афинская дипломатия и морская стратегия Если бы в период между двумя персидскими нашествиями Фемистокл не использовал богатство афинян, которым они были обязаны серебряным рудникам Лаврия на юго- востоке Аттики, для создания военного флота, оно, скорее всего, было бы растрачено ими на общественные нужды. Для того чтобы завоевать потребную для этого поддержку сограждан, он решил сыграть не на страхе афинян перед персами, но на их ревнивом отношении к владевшему сильным флотом соседу Афин острову Эгина. Вне всяких сомнений, его политика спасла Грецию от персидского владычества. Когда волна нашествия схлынула, Спарта, обеспокоенная растущим влиянием Афин, попыталась отговорить афинян от восстановления разрушенных городских стен. При этом был использован следующий предлог: города северной Греции не должны иметь укреплений, поскольку в случае нового нашествия неприятеля тот (подобно Мардонию, обратившему Фивы в свою твердыню) может использовать их для обороны. Фемистокл весьма искусно затягивал переговоры по этому вопросу, в то время как афиняне спешно восстанавливали свои городские стены, и вскоре Спарта была попросту поставлена перед фактом их наличия. По крайней мере, так повествует об этом Фукидид. Плутарх же повторяет мнение Феопомпа, согласно которому Фемистокл подкупил спартанских эфоров, которые вследствие этого не обращали внимания на происходящее. Возможно, имело место и то и другое: искусная дипломатия нередко сочетается с подкупом. Тот же Фемистокл являлся инициатором укрепления Пирея, главного афинского порта. Это свидетельствовало о возобновлении традиционной афинской политики, делавшей акцент на продовольственной самодостаточности. Впоследствии были выстроены Длинные стены, соединявшие город с Пиреем и со вторым портом, носившим название Фалерон. Двойные стены, соединявшие город с Пиреем, имели длину около четырех миль (6,4 км) и образовывали коридор шириной 200 ярдов (183 метра), по которому припасы, доставляемые по морю, могли бы переправляться в город в случае его осады. Фемистоклу оставалось реализовать еще один пункт своего грандиозного плана: создать в Эгеиде сеть морских баз. Их существование обеспечивалось так называемым Делосским союзом. Для того чтобы понять всю его важность, необходимо вспомнить о том, что представляли собой древние корабли. Они отличались легкостью и известной хрупкостью и не могли в течение долгого времени бороться с непогодой. При появлении первых признаков шторма они устремлялись к берегу и старались найти какое-либо укрытие. Корабли эти могли обходиться и без якорных стоянок, поскольку вследствие названной легкости их можно было вытащить на берег. Однако пологие пляжи являются большой редкостью для скалистых и негостеприимных берегов восточного Средиземноморья. Большая же часть хороших якорных стоянок играла роль портов городов-государств, положение которых во многом определялось именно наличием такого рода гаваней. И военные, и торговые соображения требовали наличия таких баз, на которые распространялась бы политическая власть Афин. Афиняне прекрасно осознавали собственные потребности и отождествляли их со своими правами. Денежные средства, поступавшие от участников союза, играли не менее важную роль в создании мощного флота. Деньги уходили как на постройку, содержание и ремонт кораблей, так и на оплату труда гребцов, число которых на каждой триреме доходило до 150.* Гребцами обычно были представители низших гражданских сословий афинян, которым каждый день выплачивалась заработная плата. Гребцы верхнего яруса, весла которых отличались большей длиной и тяжестью, могли получать большую плату, чем гребцы нижних ярусов. Помимо гребцов на каждом корабле находился также отряд гоплитов, набиравшихся из представителей более зажиточных классов, имевших собственное вооружение. Впоследствии государство стало обеспечивать гоплитов копьем и щитом, при этом они, как и прежде, должны были иметь собственные доспехи. Начало Пелопоннесской войны Пелопоннесская война была спровоцирована скорее не созданием баз, но афинскими территориальными претензиями. Одной из основных целей афинян являлся Коринф, морской город, занимавший завидное положение на Истме, подчинение которого позволило бы Афинам приступить к реализации планов вожделенной экономической экспансии на запад. В 459 г. до Р.Х. афиняне под предлогом защиты интересов Мегар, небольшого истмийского города, выступили против Коринфа. В 435 году интервенция все еще оставалась политическим оружием афинян, а Коринф - их врагом. В это время у коринфян начались распри с их собственной колонией, находившейся на острове Коркира (Корфу). После морской битвы при Сиботах у берегов Эпира коринфяне могли победить колонистов, однако тем помогли корабли афинян. Следующее столкновение при Потидее также имело отношение к Коринфу. Потидейцы были включены в Делосский союз против их воли и всячески стремились выйти из него, к чему их призывал и македонский царь. Потидея, находившаяся на западном побережье Халкидики, являлась коринфской колонией и потому, почувствовав давление афинян, тут же запросила помощи у своей метрополии. Несмотря на это, в 430 году афиняне осадили и через какое-то время захватили город. Относящиеся к тому же времени попытки Перикла удерживать контроль над Мегарами средствами экономической блокады могут рассматриваться как угроза поступить с ними так же как с Потидеей. Вне всяких сомнений, он с удовольствием обошелся бы точно так же и с самим Коринфом. Однако этот город был расположен на западе Истма и имел выход в Коринфский залив, Мегары же находились на берегу Саронического залива. Политика и действия Афин стали вызывать беспокойство и у других государств и, прежде всего, у Фив и у беотийцев: если бы Афинам удалось расположить свои базы в Коринфском заливе, эти государства оказались бы окруженными своими всегдашними неприятелями. Перед лицом афинской угрозы Спарта с ее пелопоннесскими сателлитами после известных колебаний согласилась поддержать борьбу против Афин. В течение всей войны она оставалась наименее ожесточенным врагом Афин, а в конце ее - наиболее милосердным из победителей. Начало войны ознаменовалось морским конфликтом между Афинами и Коринфом. Коринфский флот теперь поддерживался его пелопонесскими союзниками, однако контроль над морем оставался за Афинами. В 429 году до Р.Х. афинский стратег Формион, блестяще используя тактику тарана, сумел дважды разбить коринфский и пелопоннесский флот у входа в Коринфский залив. Коринфяне смогли извлечь из этого урок и разработали боевые галеры нового типа. Их высокий нос давал определенные преимущества абордажным командам и метателям, при таране же его верхняя часть вообще не сталкивалась с кораблем неприятеля. Низкие афинские галеры производили столкновение как тараном, так и своим оснащенным шипами носом. Наученные горьким опытом, коринфяне стали использовать низкие усиленные носы, которые позволяли осуществлять новый прием морского боя - лобовой таран. Афинские легкие галеры, хорошо приспособленные для маневрирования и бортового тарана, уступали им в этом отношении. Спартанская стратегия Спартанская стратегия на раннем этапе войны представляется достаточно неэффективной. Вместо того чтобы взять Афины в осаду, спартанцы ограничивались ежегодными вторжениями в Аттику, во время которых они, в основном, опустошали сельскохозяйственные угодья, надеясь спровоцировать тем афинян на решительное сражение. Подобную ситуацию предвидели как Фемистокл, так и Перикл. Сельское население Аттики, опасаясь этих набегов, переправляло свои стада на Эвбею и укрывалось за городскими стенами. Длинные стены, подходившие к самому берегу, обеспечивали безопасность доставки припасов из гавани в город. Афинский военный флот, торговый флот и сеть эгейских баз гарантировали бесперебойность доставки зерна с другой оконечности Эгеиды и, прежде всего, из района Черного моря. Считается, что именно эта нездоровая скученность городского населения стала одной из причин эпидемии чумы, от которой умерла значительная часть населения. Впрочем, этот момент, естественно, не входил и не мог входить в планы стратегов ни с одной из сторон. Пелопоннесская война дает нам всего несколько примеров классических сражений гоплитов. Спартанцы явно не желали начинать осаду Афин, афинянам же доставало мудрости не вступать в решающее сражение со спартанцами. Тем не менее, одно из сражений, в этом смысле, являлось исключением. В 418 году до Р.Х. после известного затишья афинский отряд по настоянию Алкивиада, молодого, но блистательного государственного деятеля и стратега, был послан для поддержки былых союзников Спарты. Решающая битва состоялась при Мантинее (северный Пелопоннес). Спартанцы доказали, что отсутствие практики ничуть не сказалось на боеспособности их гоплитов. В сражении боевые порядки гоплитов зачастую претерпевали опасный перекос, вследствие чего их левое крыло могло быть легко охвачено правым крылом противника. Это было связано с тем, что воин, стоявший на правом фланге, пытаясь лучше прикрыть свой незащищенный щитом бок, начинал забирать вправо, остальные же автоматически следовали за ним, пытаясь прикрыться щитами своих товарищей, стоявших справа. Соответственно, в битве при Мантинее (418 г. до Р.Х.) обе армии пытались обойти противника с левого фланга. Боясь попасть в окружение, спартанский царь Агис в последний момент попытался вытянуть свою линию в левую сторону и усилить левое крыло частью воинов правого крыла. Два офицера (полемарха), которым было поручено произвести этот маневр, отказались выполнять приказ. Вследствие этого образовалась брешь, в которую тут же хлынули воины противника. Тем не менее, воины правого крыла сокрушили противостоявшие им силы противника столь стремительно, что успели развернуться и разгромить противника в центре. В этом бою вновь было продемонстрировано превосходство спартанских гоплитов, которым не смогли помешать и ошибки военачальников. Спартанская армия Описывая битву при Мантинее, Фукидид обращает внимание на то, что спартанский царь на поле битвы мог опираться на определенный порядок подчиненности, благодаря которому его приказы быстро достигали всех подразделений. Царю непосредственно подчинялись полемархи, передававшие его приказы через командиров подразделений. Самым крупным спартанским подразделением в битве при Мантинее являлся лох, численность которого была несколько меньше численности современного батальона. Лох делился на четыре пентекостии, каждая из которых состояла из четырех эномотий, которым могут быть поставлены в соответствие рота и взвод. Спартанская армия в данном случае состояла из семи батальонов. Передний край или шеренга - от одного крыла до другого - состоял из 448 человек, за ним находились поддерживающие шеренги; при этом общее количество шеренг обычно равнялось восьми. Телохранителей царя именовали гиппеями (всадниками), хотя во времена Пелопоннесской войны они обычно были пешими. Что касается конницы, то в битве при Мантинее она защищала как левый, так и правый фланг спартанской армии. Однако, судя по тревоге царя Агиса, ему не внушала доверия ни ее подготовка, ни ее численность. Судя по всему, Фукидид считал принятый у спартанцев порядок подчиненности достаточно эффективным, указывая попутно на то, что спартанская армия, по сути, являлась своего рода офицерским корпусом, в котором каждый человек следил за выполнением приказов. Впрочем, всем нам знакома ситуация, в которой "слишком много вождей и слишком мало индейцев". Организация такого рода не всегда обеспечивает наилучшую дисциплину. В битве при Платеях отказ спартанского младшего командира подчиниться приказу Павсания об отступлении привел к серьезной и опасной сумятице. В битве при Мантинее полемархи, командовавшие правым крылом и ослушавшиеся приказа царя, все-таки, сумели выиграть битву. Тем не менее, впоследствии они были изгнаны из Спарты, где, как пишет Фукидид, их обвинили в трусости, хотя единственная их вина, очевидно, состояла в невыполнении приказа. В любом случае, командовать отрядом гоплитов во время боя было весьма непросто. Воины, носившие шлемы (особенно, коринфского типа), могли попросту не слышать приказов. Соответственно, для подачи команд использовались трубы, маршировали же спартанцы под звуки флейты, которые должны были вселять в них уверенность. Применялся также и язык жестов. Существует предположение, что несогласованные действия афинской колонны в Амфиполе, обернувшиеся для афинян поражением, стали следствием неправильного понимания поданного командующим сигнала. Сигналы могли использоваться и в качестве военной хитрости. В одной из первых битв с аргивянами при Сепии (494 г. до Р.Х.) спартанцы, подав сигнал к завтраку, усыпили бдительность противника и смогли застигнуть его врасплох. Подобная же тактика была использована спартанским навархом Лисандром против афинян в решающем сражении при Эгоспотаме. В последнем случае сигналом к внезапной атаке послужил поднятый бронзовый щит, отразивший свет солнца. Афинская армия В Афинах народным собранием ежегодно избиралось десять стратегов. В отличие от других должностных лиц стратеги подобно Периклу могли переизбираться, в силу чего они пользовались особым влиянием и, что представляется особенно важным, имели возможность проводить последовательную политику. Стратеги занимались решением вопросов, связанных с обеспечением обороноспособности и безопасности государства, которые, как известно, зачастую обладают особой значимостью. Оборонительные сооружения и военное снаряжение, вооружение наземных сил и флота, вербовка солдат и матросов, сбор налогов на соответствующие нужды - все это относилось к сфере их компетенции. Как и в Спарте вооруженные силы управлялись особой военной иерархией. Пехотинцы находились под началом десяти таксиархов, которым подчинялись лохаги, командовавшие отдельными подразделениями. Конницей командовали два гиппарха, которым подчинялись десять филархов или "глав племен". При наборе конников и пехотинцев все гражданское население делилось на десять "племен" или локальных групп, которые можно уподобить нашим округам. Все вышеназванные офицеры и выборные стратеги могли командовать войсками и на поле боя, отвечая за принятие стратегических и - в известных ситуациях - тактических решений. Впрочем, после того как гоплиты вступали в сражение, поднимался такой грохот, и начиналось такое столпотворение, что говорить о каких-то командах или маневрах уже не приходилось. Что касается как спартанской так и афинской легкой пехоты, то она вообще не отличалась особой организованностью. Преимущество спартанских гоплитов перед пехотинцами других греческих государств объяснялось тем, что они являлись профессиональными воинами и посвящали все свое время занятиям воинским искусством. Этого требовали как политические, так и экономические условия. Граждане Спарты являлись чем-то вроде небольшого гарнизона, окруженного многочисленными и заведомо недружелюбными илотами. Спартанцы зависели от илотов и земледельцев, призванных обеспечивать их продовольствием и всем необходимым. Каждый полноправный гражданин должен был обладать средствами, потребными для обеспечения общего стола. В Афинах, несмотря на совершенно иное их государственное устройство, воинское искусство также поддерживалось на высоком уровне. В восемнадцать лет афиняне, принадлежавшие к самым зажиточным слоям общества, проходили двухгодичный курс военной подготовки. Их обучали владению оружием, тактическим приемам и фортификационному искусству. Они считались военнообязанными до шестидесяти лет, причем воины моложе двадцати и старше пятидесяти лет могли направляться только на гарнизонную службу, то есть, служили в самой Аттике. В 431 г до Р.Х. Перикл заявлял, что Афины могут выставить до 13 000 гоплитов, еще 16 000 гоплитов могло нести гарнизонную службу. К числу последних относились не только молодые и пожилые граждане, но и те постоянно жившие в Аттике иностранцы, которые могли обеспечить себя тяжелыми доспехами. У афинян имелась и конница, однако порой она использовалась достаточно неразумно. Как и в Спарте, принадлежность к отряду всадников свидетельствовала, прежде всего, об определенном социальном статусе воина. Однако достаточно состоятельные граждане могли оставаться всадниками и на поле боя. На раннем этапе войны, когда спартанцы ежегодно совершали набеги на Аттику, Перикл отправлял в погоню за ними конные отряды. Примерно в это же время произошло столкновение конницы афинян и их союзников фессалийцев с одной стороны и конницы беотийцев с другой. В битве при Мантинее афинская конница помогла множеству воинов покинуть поле боя; в 424 году до Р.Х. в битве при Делии, где умелое использование конницы принесло победу фиванцам, афиняне также располагали конницей, достаточной для того, чтобы прикрыть часть отступающего воинства. Молодой всадник Алкивиад смог помочь тогда философу Сократу, служившему пехотинцем. Афиняне в течение длительного времени недооценивали также значение легковооруженных пехотинцев и, в конце концов, поплатились за это. В 429 году им нанесла серьезный урон конница и легкая пехота мятежной Халкиды. В 426 году во время похода в западную Грецию афинские гоплиты попали в серьезную переделку, столкнувшись с легковооруженными этолийцами. Главным оружием легкой пехоты, которая избегала прямых столкновений с гоплитами, были дротики, пращи и иногда луки. Мечи использовались только в крайних случаях. Метательные снаряды широко использовались не только при ведении войны партизанскими методами, но и при осаде. Осадное искусство К началу Пелопоннесской войны греческое осадное искусство, несмотря на известную косность спартанцев, достигло достаточно высокой степени развития. В первые годы войны беотийский город Платеи близ границ Аттики стал предметом спора и был осажден совместными силами беотийцев и пелопоннесцев. В городе остался лишь воинский гарнизон, мирное же население укрылось в Афинах. Осаждающая сторона возвела возле городской стены земляную насыпь, укрепленную жердями, однако платейцы сделали стену повыше и стали подкапывать насыпь со стороны стены. Пелопоннесцы стали заполнять брешь камышовыми плетенками, заполненными глиной, на что платейцы ответили сооружением новых укреплений в районе насыпи. Когда к стене были подведены тараны, защитники стали набрасывать на них канатные петли и подтягивать их кверху или же сбрасывать на них тяжелые бревна. Пелопоннесцы попытались поджечь город, однако платейцев спас сильный ливень с грозой. После этого осаждающая сторона решила взять город измором и построила вокруг его стен двойную зубчатую стену с осадными башнями. Внешняя стена должна была оградить спартанцев от возможного вмешательства афинян, однако последние так и не пришли на помощь платейцам, боясь вступать в схватку со спартанскими гоплитами. В конце концов, платейцы, используя штурмовые лестницы, захватили часть двойной стены. Двести платейцев смогли бежать в Афины, выйдя сначала в совершенно ином направлении и тем сбив неприятеля с толку. На следующее лето защищавший город гарнизон, в котором оставалось всего около двухсот человек, вынужден был сдаться под угрозой голодной смерти. Все защитники города были казнены. В Платеях для того чтобы расколоть орешек пришлось использовать молот. Другие осады имели куда большее военное значение. В 425 году до Р.Х. афинский флот доставил десантный отряд в Пилос, находящийся на западе Пелопоннеса. Здесь решено было устроить укрепленный лагерь. Он мог использоваться мессенским населением, недовольным спартанским владычеством, в качестве крепости. Спартанцы блокировали Пилос и заняли находящийся перед входом в соседнюю бухту остров Сфактерию. После того как к острову подошел афинский флот, спартанцы сами оказались в окружении. Афинским гоплитам удалось захватить и уничтожить спартанский пост на южной оконечности Сфактерии. После этого на остров высадилось множество лучников и пращников. Лес, покрывавший остров, был уничтожен случайно возникшим пожаром, вследствие чего лишившемуся укрытия отряду спартанцев, состоявшему из 420 человек, не оставалось ничего иного, как только сдаться противнику. Самой знаменитой осадой этой войны стала осада Сиракуз на восточном побережье Сицилии, которая закончилась для осаждавших город афинян катастрофой и положила конец их мечтам о продвижении на запад. Высадившись на сицилийский берег, афиняне выстроили крепость и возвели шедшую через плато к западной окраине Сиракуз двойную стену, которая должна была отрезать город от остальной Сицилии, в то время как флот афинян господствовал на море. Когда осаждавшая сторона приступила к строительству южной стены, жители Сиракуз начали возводить собственные укрепления, проходившие под прямым углом к предполагаемому направлению возводимого афинянами вала. Осаждавшей стороне удалось без особого труда преодолеть эти препятствия. С северной стороны осадные стены остались недостроенными, и именно через эту брешь в город вошли три тысячи сицилийцев, которыми командовал Гилипп. Вскоре после этого северная часть вала была блокирована поперечной стеной, которую афиняне уже не смогли преодолеть. Северная брешь осталась открытой, и защитники имели возможность беспрепятственно проходить через нее. Через какое-то время сиракузское войско, ведомое Гилиппом, перешло в наступление, вследствие чего в осаде оказались уже афиняне. Защитникам Сиракуз удалось взять лагерь афинян и оттеснить их на берег гавани. Путь к отступлению морем для афинян также оказался отрезанным, поскольку и здесь победу одержал сиракузский флот, использовавший новые корабли усовершенствованной коринфской модели и тактику лобового тарана. Был уничтожен практически весь афинский экспедиционный корпус вместе с успевшим прибыть к этому времени подкреплением. В рассматриваемый нами период осаждающая сторона нередко брала осажденных измором. Именно так были завоеваны Платеи и Потидея. В Афинах, лишившихся своего флота, становилось все голоднее. Спартанский наварх Лисандр, посылал захваченных в плен афинян в их родной город, желая увеличить число голодающих и тем усилить голод. Новая стратегия спартанцев Обстоятельства сложились таким образом, что спартанцы решили отправить Гилиппа с его небольшим отрядом пелопоннесцев на помощь сицилийцам, пытавшимся сдержать афинян. Алкивиад был отозван из сиракузской экспедиции. Он понимал, что его политические противники в Афинах начнут преследовать его, и потому почел за лучшее удалиться в Спарту и стать советником спартанцев. Он занимался не только сицилийскими проблемами. Так, он советовал спартанцам отказаться от практики ежегодных малоэффективных набегов на Аттику, полагая, что они должны иметь в Аттике базу, представляющую постоянную, а не сезонную угрозу для афинян. Во время следующего похода в Аттику в 413 году до Р.Х. спартанцы действительно заняли Декелею, небольшое местечко, находившееся в 14 милях (23 км) к северу от Афин. Эта весьма удачная позиция была выбрана самим Алкивиадом. Теперь, налеты, совершались пелопоннесцами беспрестанно. Прежде афинские земледельцы покидали свои земли только во время спартанских набегов, теперь же ситуация изменилась в корне. Помимо прочего, Декелея являлась тем местом, куда бежали рабы, многие из которых были искусными ремесленниками. Афиняне потеряли при этом около 20 000 рабов. Мелкий скот и вьючные животные погибали, афинская конница, которой приходилось, раз за разом, отражать вражеские набеги, быстро теряла коней, сбивавших копыта на каменистой почве. В этой связи следует напомнить, что подков в древней Греции не существовало. В довершение ко всему, припасы, которые прежде поступали на материк из Эвбеи, теперь доставлялись по морю кружным путем, что делало их куда дороже. Городские стены теперь должны были охраняться афинянами зимой и летом; днем они охранялись караульными нарядами, ночью - всем гарнизоном. Спартанцы удерживали Декелею не один год. В 406 году царь Агис предпринял ночную атаку на Афины, надеясь, что ему удастся овладеть стенами города. Он застал сторожевые отряды врасплох, однако воины, защищавшие городские стены, вовремя заметили приближающихся спартанцев. Воинство Агиса состояло из 14 000 гоплитов, такого же количества легковооруженных воинов и 1200 конников. Эти данные свидетельствуют о том, что теперь спартанцы полагались не только на гоплитов. Афинский гарнизон принял вызов противника: афиняне вышли из ворот и заняли позицию прямо под городскими стенами, где они находились под защитой воинов, стоявших на стенах. Агис решил не вступать в бой и повел свое воинство назад, афиняне же не выказали ни малейшего желания догонять его. Слабость спартанского флота и его усиление Спарта никогда не относилась к числу сильнейших морских держав, однако сокрушительное поражение афинян в Сицилии предоставило ей такую возможность. Спартанцы решили не упускать ее, тем более что флотом их командовал энергичный и предприимчивый наварх Лисандр. Тем временем, афиняне, которые пытались восстановить былую мощь своего флота, потерпевшего поражение в битве при Сиракузах, утратили свой контроль и над восточной частью Эгеиды. Персидские сатрапы, правившие Малой Азией, Тиссаферн на юге и Фарнабаз на севере, призывали входившие в союз греческие города выступить против своего старого "защитника". Таким образом, персы становились естественными союзниками Спарты, хотя в долговременной перспективе они, разумеется, преследовали совершенно иные цели. Спартанцам и персам удалось выработать формальное соглашение: персы брали на себя обязательство обеспечить спартанцев кораблями и оплатить труд гребцов, спартанцы же, в обмен на это, признавали законность власти персов над городами Ионии. Однако персы не спешили выполнять взятых на себя обязательств. Алкивиад, поспешно покинувший Спарту, после того как спартанская царица Тимея зачала от него, теперь нашел прибежище в Малой Азии, во владениях Тиссаферна. Решив отблагодарить персидского сатрапа за его гостеприимство, он посоветовал ему не спешить с помощью Спарте, и сохранить тем самым баланс сил между соперничающими греческими государствами. Об определенном балансе сил в восточной Эгеиде свидетельствовал и ряд морских сражений, происходивших в период между 411 и 405 годом до Р.Х. В битве при Киноссеме афиняне в последнюю минуту смогли переломить ход сражения и обратить свое кажущееся поражение в победу над эскадрой спартанского наварха Миндара. В следующем 410 году они смогли одержать полную победу над вражеским флотом, уничтожить его корабли у Кизика, обратить в бегство высадившееся на берег воинство и убить самого Миндара. Помогавший афинскому флоту в Геллеспонте Алкивиад, умелые действия которого, во многом, предопределили исход сражения, с почетом вернулся в Афины и вскоре был провозглашен главнокомандующим. Однако уже в 406 году, когда Алкивиад куда-то отлучился, его заместитель, ослушавшись приказа командующего, вызвал неприятеля на бой возле Нотия, что находился против Самоса, и потерпел сокрушительное поражение. Вследствие этого Алкивиад потерял былую популярность и отправился в предоставленный в его распоряжение Фарнабазом замок, что находился близ Геллеспонта. В том же году афинский флот одержал победу в сражении при Аргинусских островах близ Лесбоса. Афиняне, утратив былую уверенность в превосходстве своей тактики ведения боевых действий на море, заняли два ряда обороны, дабы противник не мог осуществить маневр diekplus. В этом бою они потопили 75 вражеских кораблей. Сменивший Лисандра спартанский наварх Калликратид во время боя упал за борт и скрылся в морской пучине. Перед афинянами стоял выбор: помочь экипажам тонущих кораблей или же развить победу. Они решили достичь обеих целей и, в итоге, не преуспели ни в одном, ни в другом. Афиняне потеряли очень много людей, за что их военачальники по прибытии в Афины были приговорены к смерти. Решающую битву при Эгоспотамах в 405 году до Р.Х., во время которой флот афинян был уничтожен, нельзя было назвать морским сражением. Лисандр, вновь назначенный на должность командующего спартанским флотом, внезапно напал на афинян с противоположного берега Геллеспонта и сумел захватить афинские корабли и их экипажи еще на берегу. Бежать удалось всего нескольким кораблям афинского стратега Конона. История этих последних лет войны серьезно осложняется тем, что между афинским флотом, базировавшимся на Самосе, и военной олигархией, пришедшей к власти в результате государственного переворота 411 года, по сути, шла самая настоящая гражданская война. Да, компромисс на государственном уровне был достигнут достаточно быстро, однако политическое противоборство от этого нисколько не ослабло. Трения возникали, главным образом, не между офицерами и подчиненными, но между гоплитами и гребцами. Воспользоваться этой ситуацией могли как спартанцы, так и персы, однако они, в свою очередь, также были заняты внутренними разборками. Правители Спарты не без оснований подозревали Лисандра в чрезмерных властных амбициях, персидские же сатрапы выясняли отношения друг с другом, вследствие чего Дарий поставил на их место Кира, своего молодого и честолюбивого сына. В эти последние годы конфликта Алкивиад продолжал проводить самостоятельную политику. Вскоре после сдачи Афин он был убит в ходе таинственного налета на его дом во Фригии. Скорее всего, организаторами этого налета были Лисандр и Фарнабаз. Впрочем, избавиться от Алкивиада жаждали очень многие, в том числе и его недруги в самих Афинах. Согласно одной из историй он был убит братьями соблазненной им женщины. Жестокость и другие характерные особенности Пелопоннесской войны Пелопоннесская война была отмечена крайней жестокостью. После победы над митиленцами народное собрание Афин постановило казнить всех взрослых мужчин и продать в рабство всех женщин и детей, живших в этом городе. Впрочем, уже на следующий день в Митилены успело придти новое распоряжение об отсрочке исполнения смертного приговора. Несколько позже аналогичный приговор был вынесен и жителям Мелоса, однако на сей раз он уже не сопровождался распоряжением об отсрочке. В начале войны платейцы без долгих рассуждений казнили отряд вооруженных фиванцев, проникших в город с тем, чтобы захватить в нем власть. Казнь состоялась уже после того, как фиванский отряд поддержки согласился отступить от города, получив заверения в том, что пленные будут помилованы. Позднее, когда отряд платейцев сдался противнику, фиванцы вопреки сопротивлению спартанцев настояли на том, чтобы казнить всех плененных платейцев. Спартанский наварх Алкид жестоко расправился с пленными гребцами, насильно уведенными афинянами из приморских городов. Тем не менее, позиция спартанцев отличалась особой сдержанностью и взвешенностью. После сражений при Платеях и при Эгоспотамах спартанцы вынуждены были подчиниться воле своих союзников, настаивавших на казни всех пленников. Однако после сдачи Афин спартанское правительство не согласилось с Коринфом и Фивами, желавшими казнить и обратить в рабство жителей побежденного города. Особою жестокостью в этой войне (события на Коркире нами здесь не рассматриваются) отличались афиняне. Герои персидских войн превратились в основных злодеев Пелопоннесской войны. Особенно жестоко действовали они на последнем ее этапе, надеясь таким образом воспрепятствовать усилению морской мощи Спарты. Так, народное собрание Афин приняло решение отрубать захваченным в плен гребцам вражеских кораблей правую руку. Афинский стратег Филокл, казненный после битвы при Эгоспотамах, приказал казнить членов команд двух захваченных в плен вражеских трирем, сбросив их с отвесного утеса. Конечно же в условиях постоянной нехватки продовольствия пленные порой становились слишком тяжелой обузой. Однако существовала практика выкупа и обмена пленных или оговаривавшегося условиями мирного соглашения их возврата на родину, что, скажем, произошло с афинянами после битвы при Коронеи в 446 году до Р.Х. Если оставить в стороне проблемы гуманизма, военное искусство различных греческих государств в классический период следовало одному и тому же образцу. Сражения гоплитов представлялись порой, скорее не битвами, но сценическими постановками, подобными средневековым боевым испытаниям или судам "божьим". Сражения могли происходить на одних и тех же полях, становившихся своеобразными аренами. Впрочем, последнее обстоятельство объясняется, прежде всего, своеобразием греческого рельефа. В гористой местности трудно сражаться даже пешим воинам, и потому в разные эпохи для боя избирались одни и те же поля и перевалы: Фермопилы, Мантинея, Коронея, Херонея. Победитель воздвигал трофей или памятник из захваченного оружия и доспехов побежденной стороны. Проигравшая армия просила перемирия с тем, чтобы собрать трупы своих воинов. Сооружение трофея и перемирие являлись формальным объявлением победы или признанием поражения. Перемирие с возможностью свободного передвижения паломников действовало во всех храмах. Атлетические соревнования были тесно связаны с религиозными культами: Олимпийские игры проводились в честь Зевса, а Пифийские - в честь Аполлона. Локальные перемирия для проведения игр могли объявляться даже во время войны, что касается религиозных перемирий, то они порой нарушались, что вызывало бурю взаимных обвинений. Вестники и посланники считались неприкосновенными лицами, однако в ряде случаев воюющие стороны предпочитали не вспоминать об этом общепринятом правиле. ПРИМЕЧАНИЯ 1. В этот совет старейшин входили также и оба царя, таким образом, он состоял не из двадцати восьми, а из тридцати человек. 2. В четвертом столетии количество гребцов на афинских триремах доходило уже до 170. |